Возвращение домой

Сама себе не признаваясь, Сара надеялась, что Эвелин постарается облегчить ее боль от некогда принятого жестокого решения. Но ничего подобного не случилось, Эвелин сохраняла дистанцию, никогда не говорила о прошлом, и у Сары не было никаких оснований думать, что мать снедает чувство вины.

И все-таки… она не хотела, чтобы Эвелин умирала.

Глаза жгло, Сара терла их пальцами, она ведь не спала больше тридцати шести часов. На ранчо они приехали на заре, потом они с доктором Андервудом сидели возле постели Эвелин до самого рассвета и все утро.

Сейчас доктор спал в одной из комнат для гостей, Сара тоже ужасно устала, но мысли не давали ей покоя.

Дежурили по очереди. Сейчас у Эвелин были Китти и Эрик. А потом их сменят Мэделин и Элис. Но Сара чувствовала, что ей следует быть там. Бог знает почему. Сара усмехнулась. Как бы ты ни боролся со своими чувствами, кровные узы не разорвать.

А может, Рурк правильно сказал: она по своей природе такая, что ей всегда надо о ком-то заботиться? Не важно, все не важно, она должна быть рядом с Эвелин в ее последние часы. Никому, даже матери, отказавшейся от тебя, нельзя разрешить умирать в одиночестве.

От жены Пола никакого толку, Моника впадала в истерику, когда ей предстояло сидеть возле Эвелин, видимо, это дело не для нежных натур.

Сара бесцельно ходила по комнате. Интересно, где Рурк? Может, внизу, с остальными членами семьи? После звонка с сообщением об Эвелин он не разговаривал с ней, Сара не знала причину — или его ранили ее подозрения, или он в ярости оттого, что она его вычислила.

Внизу раздался крик, зазвонил звонок, началась страшная суета.

Нахмурившись, Сара вернулась к окну. С этого угла ничего не было видно, крики доносились со стороны сарая, за домом. Боже, что там еще?

Сара выглянула в коридор, снова услышала крики, двери хлопали, разрывался телефон, но никто не собирался снимать трубку.

Сара вышла из комнаты и направилась по коридору к лестнице. Увидела Китти и Эрика, выскочивших из комнаты Эвелин, они быстро побежали вниз по ступенькам.

— Эй, что происходит? Что случилось?

— Сарай горит! — крикнула Китти, не останавливаясь и не оборачиваясь. — Посиди с Эвелин, ладно? Мне надо вывести свою лошадь.

— Конечно! — крикнула ей вслед Сара.

Китти с кузеном побежали к заднему выходу из дома.

Телефон продолжал звонить, но Сара не обращала на него внимания, удивляясь, где может быть миссис Додсэн. Она повернула к комнате Эвелин и наткнулась на дуло пистолета, направленное на нее.

— Двинешься — убью тебя на месте.

— Отвечай, черт побери! Отвечай, ты, проклятый телефон! — Шериф Петри, сидя в машине, рычал в телефонную трубку. Выругался и отшвырнул ее.

Подъехав к повороту, он заметил клубы черного дыма в том месте, где стоял дом Кэтчемов. Его сердце переселилось в мотор.

— О Боже, надеюсь, я не опоздал.

На полной скорости он вошел в поворот, ведущий на ранчо Кэтчемов, машину занесло, но он успел выровнять ее и снова надавил на педаль газа. Машина с ревом рванула, оставив за собой петушиный хвост из пыли и гравия.

В четверти мили от дома Буфорд увидел толпу возле дымящегося сарая. Узнав шерифа, все повернулись к нему, из толпы выскочил Рурк и побежал к дому. Он оказался у двери почти одновременно с машиной Буфорда, затормозившей перед ступеньками.

— Что? Что случилось?

Шериф сорвался с сиденья так быстро, будто оно загорелось под ним.

— Где Элис Берк?

— Элис? — Рурк оглянулся и осмотрел группу, спешившую к ним от сарая. — Не знаю. Наверное, в доме.

— А ваша жена? Она тоже там?

— Да, а что? Шериф, погодите, что происходит?

Буфорд уже поднимался по ступенькам веранды, выхватывая на ходу револьвер.

— Убийца — Элис Берк! — рявкнул он через плечо.

Сара не мигая смотрела в черную дырку дула. Ее сердце колотилось о ребра, было трудно дышать. Тяжело проглотив слюну, она сказала:

— Элис, что ты делаешь?

— Извини, Сара. Ничего личного. Ты мне нравишься, правда, нравишься. Но другого пути нет. Ты должна умереть. Сейчас. До… — она остановилась и сжала губы, борясь со слезами, — до Эвелин.

Сара вцепилась в перила так сильно, что костяшки пальцев побелели.

— Почему, Элис? Зачем тебе моя смерть?

— Я делаю это не ради себя… Я делаю это ради Чэда. — Она махнула рукой, в которой сжимала пистолет. — Пошли. Мы сейчас вернемся к тебе в комнату, ты оставишь записку о самоубийстве. Ты напишешь, что не можешь вынести развала своего брака и надвигающейся смерти матери.

Она снова махнула рукой с пистолетом.

Сара еще крепче вцепилась в перила и покачала головой.

— Нет. Я никуда с тобой не пойду. Если ты собираешься менять убить, давай здесь.

Элис заволновалась.

— Да, я это сделаю. Я застрелю тебя и здесь, раз я должна. — Элис говорила повизгивающим голосом, она была на грани истерики. Переминалась с ноги на ногу. Ствол пистолета качался. Сердце Сары подпрыгнуло в горло. — Не думай, что я шучу. Если ты не пойдешь, я тебя застрелю. Клянусь.

— Но ведь все узнают, что это не самоубийство, что ты убила меня?

— Нет, это…

Дверь с шумом распахнулась, и Элис подпрыгнула. Глаза ее заметались. В вестибюль ворвались шериф Петри и Рурк.

— Стойте! Не подходите! — завизжала Элис, и оба мужчины замерли у нижних ступенек лестницы. Лицо Рурка застыло в ужасе.

— Сара!

Он готов был броситься вверх по лестнице, но шериф задержал его:

— Легче, легче.

— К черту! Пустите меня.

— Нет, не пущу. Вы же не хотите, чтобы вашу жену убили!

— Бросьте пистолет, шериф! — закричала Элис. — Бросьте, или я сейчас же застрелю Сару! Клянусь!

— Черт! — Буфорд поколебался, пальцы на кольте сорок пятого калибра сжались, как клещи. Из этого положения он не сможет сделать точного выстрела.