Возвращение домой

— Ваш план «Б» — отстой, — возразил голубошкурый пони. — Десять осколочных гранат и шесть брикетов пластиковой взрывчатки, что вы разместили на внутренней стороне моста, не оставят там даже сколов, с такой-то схемой минирования.

— Ох. Это… было познавательно… — ответил Снайд, держа в своих копытах металлический обломок, затем, пока поворачивался ко мне, выбросил его. — Ну хорошо! Вы нас заломали! Ещё один бич Пустоши уничтожен. Ну просто зашибись. Только, сделай это быстро.

Мне оставалось лишь вздохнуть и прикрыть лицо.

— Вопреки распространённому мнению, я тут не в палача играю и не в судью. Я вообще ничего не слышала про мост, обитатели которого насилуют и убивают любого пытающегося его использовать. Если я ищу Небесный фургон, я обязательно должна найти кучу изнасилованных и замученных пони, так что ли? — Медленно выговорила я.

— Чего? Нет! — тараторил Снайд, видно, он был сильно взволнован, но не похоже, чтобы он врал. — Если бы мы этого хотели, пошли бы во Фленк! Просто мы… хотели подзаработать. — закончил он, неубедительно размахивая копытами.

— И я уважаю ваше решение. — Произнесла я низким, размеренным тоном. — По правде говоря, вы бы могли держать это место в безопасности, а благодарные путешественники платили бы вам за это. — Его взгляд пал на меня, и я добавила — Небольшую, разумную сумму. — Он немедленно покачал головой, облегчение на его лице сразу бросилось в глаза.

— Ты уверена в этом решении, Блекджек? — Наклонившись, спросила Глори.

— Нет, — ответила я, пытаясь не выглядеть неуверенной. — Но я не палач, и до этого, уже имела общие дела с состоящими в бандах пони. Им нужно дать шанс.

Но коричневый жеребец земнопони по-прежнему вёл себя довольно робко, и в конце концов стал действовать мне на нервы. Посмотрев прямо на него, я гаркнула:

— Чего тебе?

Он не ответил, но вместо него это сделал П-21:

— Ты! — крикнул он, набросившись на обитателя Пустоши.

Окружающие смотрели со смесью удивления и замешательства на то, как голубой земнопони повалил коричневого жеребца рядом с железнодорожными путями.

— Отвали от меня! — пробормотал он в гневе, но я видела в его глазах страх… В глазах, которые смотрели на меня.

— Он с «Морского Конька!» — Крикнул П-21. — Один из тех кого ты пожалела!

Странно, но моё спокойствие исчезло, и я почувствовала, как напряжение разливается внутри меня:

— Ясно, — И мой рог медленно левитировал Бдительность. — Скажите мне… этот пони… он насиловал кого-либо за последние несколько дней?

— Заткнись! — Крикнул коричневый земной пони.

— Что? Клинк? — Снайд в недоумении посмотрел на коричневого жеребца. — А что если да?

— Потому что… однажды я сохранила ему жизнь, когда он обидел меня. — Я так была удивлена тому, что была спокойна, даже безмятежна. — Так что, мне кто-нибудь скажет обижал ли он кого ещё?

Снайд кашлянул и отвел взгляд.

— Ну, понимаешь, не каждый может быть настолько разборчивым, набирая себе помощников и…

Сбитый с толку, покрытый шрамами жеребец, нахмурился и ответил:

— Канеш обижал. Помнишь дочку того караванщика? Он ещё хотел оставить её в качестве рабыни, и всё такое.

— Заткнись! — прокричал Клинк, отпихивая П-21 и пускаясь в бегство. Моя пуля, со всей точностью З.П.С., пробила его заднее правое колено и, закричав, он упал. Как-то раз, я тоже так кричала, причем совсем недавно. Я приближалась к нему медленно, с величавым спокойствием. Он извивался и корчился, громко матерясь при этом, тем не менее, у меня не было трудностей с тем, чтобы прострелить ему коленную чашечку левой ноги.

— Прошу! — он попытался защитить своё лицо. — Ты же сказала, что ты не палач!

«Будь Добрым!»

Нет, Флаттершай. Не сейчас.

«Поступай лучше!»

Быть лучше, это не для меня. Это был он. И сейчас я собираюсь сделать лучше…

Я приложила пушку к его голове, он лежал здесь, в луже грязи. Я заглянула под ствол, прямо ему в правый глаз. Скорее всего, он останется калекой на всю жизнь, может истечёт кровью. Я дала ему возможность, но он ей не воспользовался. Он причинил боль другим. Это был мой косяк. Если бы я прикончила его тогда, он бы уже никого не заставил страдать…

Всё что нужно было сделать, так это стать убийцей.

Я всё ещё смотрела в его глаз, другие пони просто наблюдали, пока я пыталась вобрать каждую частичку боли, позора, и унижения, что я вытерпела за всё это время. Нужно было всего лишь немного надавить на крючок, и он труп. Пуля должна была разорвать ему мозг, как ударом кувалды. Глори смотрела с сочувствием и беспокойством, она боялась за то, что я это сделаю, или за то, что не сделаю? П-21 решительно наблюдал. Если я не смогу, сможет он. Все остальные оставили коричневого жеребца на мою совесть.

— Почему? — Прошептала я, то ли ему, то ли себе, не знаю. — Почему это так… блядь… сложно?! — Выругалась я и почувствовала, как слеза катилась вниз по щеке. Неужели Пустошь не успокоится до тех пор, пока я не пролью последнюю каплю? Пока я не погрязну в крови и трупах, подобно моим врагам? Я не убийца. Я не палач. И это. Это оставалось моей единственной связью, между той безобидной кобылкой, покинувшей девяносто девятое и этим металлическим монстром, которым я была сейчас…

— Прости меня! Прошу! Мне очень жаль… — продолжал унижаться жеребец.

Нить целостности, это единственное что я имела в этой ситуации. Убить жеребца; сделать подарок смерти. Наказать и отпустить его, чтобы он навредил ещё кому-нибудь. Но я хотела худший из вариантов. Я хотела, чтоб мышцы разболелись, как тогда, чтобы я могла навредить ему за ту боль. Разорвать ту последнюю нить целостности. И сделать то, что сделала бы любая кобыла в Пустоши; сделала бы без колебаний…

Но я не была убийцей.

Может быть, жеребец и видел убийцу в моих глазах, но страх в нём начал постепенно таять. Он скривил уголки рта в недоверии, он знал, что я слаба и отпущу его. Даже когда левитируемый мной пистолет был направлен ему в лицо, он знал, что я не выстрелю.

Пуля вошла ему прямо между глаз, разбрызгивая осколки кости и мозга по всему искрошившемуся асфальту.

Нет…

Я посмотрела на обмякшее тело. Это… этого не должно было произойти. А потом я услышала в голове нежнейший шёпот.

Прости меня, Луна, ибо я отняла жизнь у другого.

* * *

Я не разговаривала ни с кем почти час после этого. Просто брела позади танка, потерявшись в собственных мыслях. Каждые несколько минут Глори предпринимала попытку заговорить со мной, а потом сдалась и оставила меня в одиночестве. Снайдер клялся, божился и обещал мне всё чего я захочу, в промежутке от собственного первенца до жизни матери, чтобы не стать следующим пони с дырой в голове. По-видимому, показательные казни были бы вполне убедительным аргументом. Неудивительно, что они были так распространены в Пустоши. Если бы я только начала убивать с самого начала… Все проблемы Хуфа, вероятно, были бы уже решены к сегодняшнему дню.