Возвращение домой

— Ты уверена, что не хочешь наркоз? — спросил техник уже в третий раз. — Процесс автоматизирован и, обычно, занимает несколько минут, но в твоём случае он может занять немного больше времени. Сейчас включено анестезирующее поле, но все предыдущие пациенты были при этом под общим наркозом.

Я бы очень хотела наркоз, или может какой-нибудь хороший шар памяти, чтобы спрятаться в нём до конца процедуры. Вот только я была ограничена во времени, и должна буду продолжить действовать сразу, как только всё закончится.

— Я в порядке. Просто делай, что нужно.

Я сделала глубокий вдох.

— Говори со мной, Шикенери. Расскажи мне что-нибудь. Что угодно.

Я почувствовала смутное подёргивание шкуры у меня между плеч и плотно зажмурилась.

— Расскажи мне о том, как был основан Анклав.

— Ну что ж, Детка, это не слишком приятная история. Упали бомбы, и все погибли. Даже в Клаудсдейле. Бля, Клаудсдейл разбомбили первым. Можешь не сомневаться, это было больно, — произнёс он, мрачно, а затем вздохнул. — Факты таковы: наземные силы были полностью уничтожены, но поскольку наши города способны перемещаться, то большинство избежало первоначальной бойни. Однако, мы всё ещё были в огромной опасности, по большей части из-за нехватки продовольствия. В те времена воздушное сельское хозяйство было не слишком развито. И большую часть продовольствия составляли обычные армейские пайки, в то же время, все ждали падения очередной подковы, которая должна будет прикончить тех, кто умудрился выжить. Но она так никогда и не упала. В те годы у нас была Реинбоу Деш, которая постоянно пыталась выбить помощь для поверхности. Она и Скуталу ратовали за это громче всех. Но помимо этого, было очень много тех, кто хотел в первую очередь позаботиться о пегасах, — Он сделал паузу. — Ты в порядке?

Я чувствовала, как что-то капает мне на спину, это было не больно… но от этого ситуация не становилось сколько-нибудь лучше.

— Не спрашивай меня об этом. Продолжай рассказ! Почему пегасы не прислушивались к Реинбоу Деш?

«Пара минут. Лишь пара минут… я смогу выдержать пару минут. Смогу. Смогу!»

Но почему тогда я чувствовала себя так, будто вновь была прибита к полу гвоздями?

— Ну, частично это было из-за того, что она была Министерской Кобылой, а не генералом. Её всегда воспринимали как приносящий удачу талисман, который даровала пегасам Принцесса Луна. Потрясный летун, и единственная Министерская Кобыла у которой был хотя бы налёт военщины, но в глазах большинства пегасов она была не солдатом, а всего-лишь охотницей за славой и грязелюбкой. Таким образом, когда был уничтожен Клаудсдейл, случилось то же, что происходит сейчас, после взрыва в Мерипони. Структура командования развалилась на части. Балом правили сомнения и растерянность. И тут появляется Реинбоу Деш, говорящая всем встречным пони, что мы должны помочь поверхности, рискуя при этом заполучить дозу радиации, или ещё чего похуже. Мне кажется, что армейских летунов возмутила эта идея, и они объединились против неё просто потому, что она была напоминанием обо всём, что пошло не так…

Он замолчал, когда моё тело издало влажный и сочный хруст.

— Продолжай говорить! — почти прокричала я. Если они меня вырубят, то нет гарантии, что я проснусь до того, как начнется эвакуация. Он молчал, а я ощущала то, что делали с моими плечами так, будто детали и впрямь присверливали ко мне. — Пожалуйста!

— Уровень гормонов стресса зашкаливает, — произнёс один из техников.

Голос Шикенери недолго поломался, когда он продолжил.

— Тем не менее, общественность, по большей части, была на стороне Реинбоу Деш, поэтому военные занялись безостановочной пропагандой, дабы ослабить её позиции. Они утверждали, что поверхность заражена болезнями и загрязнена радиацией. Посылали зонды, чтобы показать пегасам мутировавшие формы жизни и огромные пространства, заполненные трупами. Они делали абсолютно всё, что могли, для того, чтобы дискредитировать её. А затем, произошло солнечное затмение. Народ подумал, что настал конец света. Солнце и луна сближались, будто бы намереваясь врезаться друг в друга. Сейчас это конечно звучит довольно-таки странно, — грустно произнёс он, когда аппарат загудел. — А вместе с социальной дезорганизацией, что последовала за этим событием… ну… В конечном итоге всё свелось к всеобщему голосованию на котором решалось, как поступить: навсегда отгородиться от поверхности, или открыть небо и помочь ей. Разнообразнейшие эксперты приводили свои доказательства «за» и «против» этого… по большей части против. Самым ярым критиком этой идеи был доктор Мефитис. Он показал видеозапись на которой зебры пожирают друг друга. От этого зрелища стало плохо всем, кто находился в комнате. Тем не менее, Реинбоу Деш заявила, что они могут пойти и отлягать самих себя, и улетела. Вот там и зародился Анклав, опирающийся на военных.

По крайней мере, от этого был толк. Слушая его, мой разум занимался тем, чём следовало: не паниковал.

— Ах он мулий выблядок, — крикнула я. — Этот мерзкий ублюдок должно быть подключился к камерам, что находились в лагере для военнопленных, которым он руководил!

— Эй. Ты между прочим говоришь о моём предке, — произнёс Шикенери с притворной серьёзностью. — И все указывает на то, что он был весьма знающим доктором. Я не знаю, что ты имеешь в виду говоря «лагерь для военнопленных», поскольку Желтая Река — это больница.

— Погоди. Он был твоим… — начала говорить я, открыв глаза… ох, это было большой ошибкой.

Прямо перед собой я увидела две, тянущиеся к моему лицу, окровавленные металлические руки, которые оканчивались крючковатыми лезвиями, крохотными пинцетами, и множество игл. Охватывающий мою шею ограничитель заставил меня замереть, в то время как я плотно зажмурилась изо всех сил пыталась не телепортироваться от сюда прочь. Я и в самом деле НЕ ХОТЕЛА покидать этот агрегат в середине процесса. Но затем, я почувствовала подёргивание вокруг ушей и щёк, и всё, что я могла делать — это не делать нечего, ощущая при этом зуд от которого мне хотелось одновременно чесаться и вопить. Когда эти руки потянули, ничто не могло помешать мне увидеть, свисающую с металлических пальцев, окровавленную шкуру, ведь мои веки были её частью.

— Как она может оставаться в сознании? У неё должен быть сердечный приступ прямо сейчас! — услышала я, как один техник сказал другому. Я не хотела отвечать, чувствуя, как с моего лица капает кровь. Затем чистая рука вернулась с листом металла, и прижала его к моему лицу. — Аликорн-модификация. Серьезно? Кто-то решил создать модель кибернетизации для Селестии и Луны?

Я подозревала, что этот вариант был разработан не для них, а для тех аликорнов, которые будут созданы с помощью зелья Твайлайт. В конце-то концов, что лучше: летающий пони, который способен пользоваться магией, или пользующийся магией пуленепробиваемый пони с энергомагическим вооружением? Или, кто знает, возможно даже существует проект по кибернетизации принцесс! В данный момент, я не сомневалась в том, что Голденблад был способен даже на это. Металлический лист был закреплен у меня на лице, охватывая мои морду и голову, а затем привинчен ко мне. Я не смогла моргнуть. И у меня было неприятное ощущение, что я больше ни когда не смогу моргать. Волны магии перекатывались по мне, в то время как агрегат стучал и жужжал, аугментируя меня в последний раз. Ещё чуть больше, и я превращусь в Аврору.

— Ох ты ж! Обнаружен инородный биологический материал! — крикнул один из техников.

— Да не волнуйся. Капсула его удалит, — ответил другой.

— Он находится в её матке, — гаркнул первый. — Во имя неба над головой, похоже она беременна!

«Что?»

Я перестала обращать внимание на разрезы, жужжание, капающую с меня кровь, и ту часть моего мозга, которая подбрасывала мне образы того, как я буду выглядеть, когда всё это закончится, и сосредоточилась на слове «беременна».

— Это не возможно! У меня установлен противозачаточный имплант! — прокричала я.

— Проверь ещё раз! — рявкнул техник.

— А вот данные моего оборудования свидетельствуют о другом. Похоже, он имплантировался в стенку матки относительно недавно. И гормональный уровень это подтверждает, — произнесла кобыла-техник. — Я, скорее всего, смогу скорректировать процесс. Вы хотите сохранить плод?

О Селестия, и она задаёт мне этот вопрос именно сейчас? Сейчас?! А ведь у меня полно других забот: части тела, которые уже переделываются, оружие, которое нужно уничтожить, враг, которого нужно остановить, город, который нужно спасти, и… и… сумасшествие было бы лучше яви! Хочу ли я сохранить его? Она это серьёзно?

Хочу ли? Учитывая всё то, что сейчас происходит, это, действительно, свелось к вопросу на который можно ответить лишь «да» или «нет». У меня есть все основания чтобы ответить «нет». Я с ходу могла придумать шесть, а то и семь, хороших доводов относительно того, почему мне не следует иметь жеребёнка, как сейчас, так и в будущем. Это были разумно обоснованные, умные доводы, вот только, я никогда не была умной пони.

— Да! — пробормотала я, а затем закричала: — Да! Пожалуйста, да!

— Предпринимаю попытку отменить процесс очистки, — произнесла кобыла, а я принялась сосредоточивать своею магию, чтобы телепортироваться прочь. Мне было плевать на то, что я не была до конца собрана. Мои приоритеты пали ниц пред этим новым знанием. Если мне придётся, то я скажу Твистер, что нужно делать, проберусь в Тандерхед, и уберусь прочь от опасности, в произвольном направлении. Возможно, смогу посмотреть чем там занимается ЛитлПип.

— Ну вот! Процесс перешел в завершающую фазу.

— Спасибо, — сказала я, желая заплакать… но у меня больше не было слезных желез.

— А это ещё что такое? «Протокол постобработки „Эхо“»? — спросил другой техник, когда капсула начала вытворять что-то с моим телом, жужжа и шипя при этом ещё громче. — Серьёзно что ли? Все части тела установлены на свои места. Что ещё здесь можно сделать?

— Меня можешь не спрашивать. Мне бы потребовался год чтобы разобраться во всех этих файлах и чертежах. По-моему, в её ПипБаке находится что-то, что направляет этот процесс, я в этом так уверен потому, что моей заслуги в этом точно нет. Лайтхувс использовал серийную модель для пегасов. И я понятия не имею о том, что это за модель такая — «Затмение».