Возвращение домой

Я хотела поговорить, но не стала. Хотела рассказать ей, что натворила, но не смогла. Хотела, чтобы она отпустила меня, но она бы отказалась. В итоге, я просто чиркнула спичкой из старого коробка и подожгла бумагу в камине.

Внезапно, вокруг меня обвились её копыта. На мгновение я напряглась, ожидая очередного броска. Но его не последовало… хотя часть меня и желала этого. Я понурила голову и произнесла дрожащим жеребячим голоском:

— Я не собираюсь убегать. Не собираюсь… Не собираюсь…

Это были единственные слова, что мне удалось выдавить из себя, но и их оказалось достаточно, потому что она крепко прижала меня к себе, и я разрыдалась в её объятиях.

— Ш-ш-ш… Я знаю… Знаю…

Может я и прошла все круги ада, но это вовсе не значило, что мне теперь чужды эти простые, искренние объятия.

* * *

Бок о бок мы шагали вместе обратно к Капелле. Я не спрашивала, почему она решила вернуться ко мне. И даже не была уверена, что она простила мне то, что я сделала. Единственное, что сейчас имело значение — мы снова вместе. Даже если я и последняя пони в Эквестрии, с которой кому-либо стоит связываться. Погода в этот полуденный час радовала нас типичной для Хуффа слякотью. Пока мы скакали под дождём к возрождающемуся городу внизу, я знакомила Глори с историей жизни Рампейдж. Пегаска, укутавшаяся с головой в одеяло, чтобы скрыть свою примечательную внешность, довольно скоро стала похожа на призрака утопленницы. Бу бежала следом за нами, недовольно прижав ушки к голове, чтобы в них не попадала вода.

— Стало быть, теперь это П-21? — спросила Глори, бредя сквозь заросли мокрой травы.

— Это?

— Он тот, кто обладает наименьшим количеством нерешённых психологических проблем? Тот, к кому мы идём за помощью? — уточнила она с измождённой улыбкой. — Прошу, ответь «да». Я была бы очень рада, если бы для разнообразия кто-то другой побыл мамочкой. — И хотя она произнесла это шутливым тоном, я явно уловила напряжение в её голосе.

Я задумчиво почесала подбородок.

— Даже не знаю. В качестве пони, у которой можно поплакать на плече, я всегда рассматривала Лакуну, — вяло парировала я, шлёпая по лужам. — П-21 сначала нужно набраться сил. И тогда уж мы навьючим его как следует. — Я бросила взгляд в сторону Глори и улыбнулась, прежде чем осмелиться спросить: — А что насчёт… нас?

Глори натянула на лицо свою мокрую простыню, и теперь мне была видна лишь её голубая мордочка.

— Сложно сказать, Блекджек. Я знаю, что тебе необходимы все твои друзья. Знаю, что то, чем ты занимаешься, очень важно. Просто я не уверена… не уверена, что смогу смириться с этим. — Она посмотрела на меня. — Стойло Девяносто Девять действительно было…

Меня передёрнуло.

— Я прожила там всю свою жизнь, так что, понятия не имею. То, что пони не занимаются сексом ни с кем, кроме одного… и единственного… партнёра, кажется мне просто… ну… глупым. — Я поморщилась, заметив, как Глори сдвинула брови. — Я не говорю, что так оно и есть. Просто мне так кажется. Скажи, неужели ты никогда не смотрела на какую-нибудь кобылу и не представляла себя с ней?

Глори на мгновение закусила нижнюю губу, а затем тихо ответила:

— Возможно. Каприз была…

— Каприз? — Я удивлённо заморгала, а пегаска взглянула на меня из-под своего импровизированного капюшона, с которого стекали капли дождя, и улыбнулась. — Я думала, ты ненавидишь её.

— Я завидовала ей. Это совсем другое. — Глори вздохнула и продолжила: — Должна признать… она довольно милая. И то, как вы с ней… делали это, наслаждались друг другом, будучи совершенно незнакомы… признаюсь, я немного ревновала. Анклав очень щепетилен в вопросах гетеросексуальных отношений и деторождения. Нам просто… не позволено… делать это. То, чем занимались вы двое. — Она тихо застонала. — Тьфу, я даже не могу произнести это вслух!

— Тебе и не нужно, — ответила я с улыбкой.

Она топнула ногой по мокрой траве.

— Ты не понимаешь. Я хочу. И это буквально сводит меня с ума. Моя сестра запросто могла «делать это». Вы с Каприз могли. Так почему я постоянно смущаюсь того, чего хочу я? Почему я не могу просто… ох… — Она замолчала. — Давай забудем об этом.

Я протянула копыто и потрепала её по плечу.

— Так чего же ты хочешь, Глори?

С хмурым видом она стянула простыню со своего лица и устремила взгляд вдаль, закусив нижнюю губу. Через некоторое время она вздохнула и ответила:

— Всего лишь тысячу разных вещей, половина из которых взаимоисключающие. Главным образом, я хочу чувствовать свою причастность к происходящим событиям. Словно мои желания имеют значение. Словно… Мне хочется стать более похожей на Даск. Почувствовать уверенность, что я действительно способна на поступки. Что я важна.

— Ты важна. Для меня ты важнее целого мира, — искренне сказала я ей.

— Я знаю. И понимаю, что ты имеешь в виду, — ответила Глори с печальной улыбкой. — Просто я не уверена, смогу ли оставаться для тебя одновременно и важным членом команды, и очень близкой пони. — И с этими словами, она снова накинула простыню на голову. Затем вздохнула и произнесла недовольным тоном: — Знаешь, в такие моменты я начинаю понимать, почему жители поверхности так раздражены этой вечной облачной завесой над головой.

И словно почувствовав её настроение, небеса разразились настоящим ливнем, столь плотным, что мы едва не забрели в минное поле вокруг Капеллы. Круто взяв вправо, мы попытались вернуться обратно на дорогу. Уже проходя мимо развалин церкви, я бросила взгляд в сторону моста и заметила там силуэт одинокой пони, которая, стоя под потоками дождя, смотрела на бурлящие воды реки.

— Рампейдж? — окликнула её Глори.

Мы неспешно приблизились к полосатой пони, которая продолжала стоять неподвижно, словно статуя. Она где-то оставила свою броню, и её бледно-розовые глаза взирали с тоской на грязную пенную воду.

— Знаете, это действительно больно, — произнесла Рампейдж, глядя вниз. — Умирать, я имею в виду. Блекджек не даст соврать. И тонуть, в этом смысле, ещё не худший вариант. Как то раз я привязала к себе половинку небесной повозки и спрыгнула с Хуффингтонского моста рядом с Ареной. Под водой я провела целых два года. Жуткая скука. Затем меня сожрал речной змей и, переварив, выпустил на волю. Думаю, ты можешь понять, каково это, да, Блекджек?

— Ага, — подтвердила я, облокачиваясь на перила рядом с ней. — Это помогло тебе почувствовать себя лучше?

— Нет, — ответила она так тихо, что я едва расслышала её голос за рёвом воды внизу и шумом дождя. — Там внизу ты чувствуешь лишь… что находишься в западне. Затем становится скучно. Тебе хочется снова начать жить, но ты не можешь. Время — забавная штука. Я узнала, что прошло два года, от пони, которые поинтересовались, где это я пропадала, но, по моим ощущениям, прошло где-то между несколькими днями и тысячью лет. Иногда так, иногда этак. — Рампейдж повернулась ко мне. — Я действительно хотела, чтобы ты использовала против меня то супер-оружие, Блекджек. До того, как узнала о проекте Вечность.

— Ты настоящая пони, Рампейдж, — сказала Глори, вставая по другую сторону от полосатой пони.

— Нет, — отрезала та и, сделав пару шагов в сторону, указала на пегаску свои когтем. — Ты — настоящая пони, Глори. И Блекджек, и П-21, и Скотч Тейп. Вы прожили жизнь. У вас были любящие семьи. Детство. Вы существовали на самом деле!

Она начала нервно расхаживать туда-сюда.

— Я понятия не имею, росла ли я кобылкой из Понивилля, влюблённой в Эппл Блум, или жила в племени зебр близь утёса Разбитое Копыто, страдала от побоев своей матери в захламлённой квартирке в Мэйнхеттене или же провела детство на военной базе с кобылой, у которой всегда находились дела поважнее, чем быть моей матерью! Теперь-то я абсолютно уверена, что правильный ответ «ничего из этого»! У меня куда больше общего с Бу, чем с любым из вас! — сорвалась на крик Рампейдж, заставив Бу в страхе спрятаться за мной.