Возвращение домой

Марк заревел. Рванулся в чужих руках, отталкивая одного и вступая в схватку с другим. Дамиан, ругнувшись, наставил на него пистолет. Стрелком он был аховым: пули разбили прикроватный светильник, стекло в окне, застряли в стене, изрешетили мужчину, которого Марк использовал как живой щит, и только одна впилась в его плечо. Марк содрогнулся, но не выпустил труп, пока не закончилась обойма. По его руке струилась кровь.

Всё происходило на периферии зрения, пока я гипнотизировала взглядом Лиз, боясь даже моргнуть. Она смотрела в ответ, держа палец на курсе.

— Там подмога! — донеслось с первого этажа. — Их много! Надо уходить!

Марк боролся с вторым, ограниченный в маневрах планировкой и ножом противника. Тот умело держал Редарче на расстоянии. Шуга панически огляделся, увидел меня и рявкнул Лиз:

— Стреляй уже! Кончай обоих! Надо выйти к нашим…

Наверно, следовало что-то предпринять, но прятаться было негде, а меня не оставляло чувство, что Лиз выстрелит, как только я шевельнусь. Ничто не мешало ей сделать это сейчас, но она медлила, и я гадала, встает ли у нее перед глазами то же зрелище, что маячило у меня на подкорке: две девочки, предпочитающие кулаки куклам, свободолюбивые, непослушные, загоняемые родителями в тесные рамки…

— Стреляй! — снова крикнул Дамиан и выскочил в коридор. Его уже не интересовало, чем закончится поединок Марка: перестрелка внизу велась всё ближе, одного они потеряли…

Лиз нажала на курок.

Шуга словно споткнулся. По инерции сделал шаг-другой, не реагируя на еще дважды выпущенные пули… А затем, скрывшись с глаз, упал.

Марк свернул противнику шею.

Лиз перевела на него оружие.

— Нет! — взмолилась я, царапая сухое горло словами — Пожалуйста!..

Марк прерывисто дышал. Левая рука повисла, кровь выплескивалась с каждым ударом сердца.

Лицо Лиз исказилось.

— Я сделала для стаи больше, чем ты, — сказала она с горечью.

И исчезла в коридоре.

Марк бросился за ней, а я, наконец, отмерла и перехватила его у двери, врезалась в бок.

— Нет! Позволь ей уйти.

Я не сомневалась, что Лиз не будет больше колебаться. Нельзя искушать судьбу.

* * *

Расчет был прост. Отвлечь нас приготовлениями к бою, внушить уверенность, что Дамиану нужна официальная победа, когда на самом деле он хотел только территорию. Лиз использовала недовольство бывших друзей Марка, лишенных высоких постов, и организовала внутреннюю диверсию. Снотворное в воде — одно из проявлений. Она перестраховалась: в каждой делегации десять человек, если бы альфы вмешались, исход мог быть любым. А так они мирно спали. Сопровождающие если и заметили активность Шуга, без прямого приказа бездействовали, выполняя основную задачу — охрану вожака.

Ночью восемь человек отправились за головой альфы, а двое оставшихся и кое-кто из местных (кому удалось миновать кордон у западного квадрата) встречали подкрепление. Всё шло по плану, пока не обнаружилось отсутствие Сойки и невозможность открыть ворота без кода доступа. Внезапно пространство перед входом подсветили прожекторы и ожили громкоговорители.

Лиз не собиралась отдавать стаю на растерзание псам Шуга. Когда перепуганную Сойку вывели из дополнительного пункта управления, она выложила всю историю заговора, твердя, что Лиз строго-настрого велела включить тревогу, когда стянутся основные вражеские силы. Она с самого начала планировала разобраться с Шуга, только хотела, чтобы он избавился от Марка, сделав ее единственной наследницей. Ей бы простили связь с Дамианом, учитывая последовавшее убийство и обескровливание его стаи — поднятые по сигналу люди проредили ряды растерявшегося противника. Но Дамиан попытался сбежать, она не могла больше медлить.

Зато вполне могла убить нас обоих и свалить вину на Шуга. Но не сделала этого. И я продолжала задаваться вопросом, почему.

17

— Молодежь, — ворчал альфа Моррис. — Ни стыда, ни совести.

На смесь снотворного и алкоголя его организм отреагировал продолжительной головной болью, так что брюзжание о современном поколении повторялось по кругу и порядком надоело. Я вымученно улыбнулась, жалея об отсутствии белого платка: помахала бы с удовольствием.

Альфа Янг выглядел глубоко опечаленным.

— Что я брату скажу? Что всё проспал? — буркнул он, когда меня черт дернул спросить, в чем причина его мрачности. — Такое раз в жизни бывает, а я храпел. Тьфу!..

Старк особых эмоций не проявил. Был бой или нет, цель достигнута: Дамиан разбит, Марк здравствует, обвинять его в нарушении правил гостеприимства никто не собирается — доказательства злого умысла Шуга очевидны. Мы обменялись контактами, чтобы позже обсудить способ получения наследства с рядом нулей (Марк выступил моим поручителем: усомниться в его слове Феликс не смог). На прощание он передал мне белый конверт.

— Здесь данные о поездке Адамиди в Эфиопию. Имя, под которым он знал ту женщину, фотографии. Передашь мальчику или сожжешь, без разницы.

— Она жива? — спросила я, комкая угол плотной бумаги.

— В их последнюю встречу была вполне здорова. Сейчас — не представляю. В африканских странах высокая смертность.

И снова подумалось, что Феликс слишком много знает об Андреасе. Я всегда связывала амбициозные планы мужа со Старком-старшим, однако осведомленность младшего наталкивала на другие выводы. Не гнался ли Андреас за преференциями под покровительством нового вожака? Впрочем, какая разница. Эта страница нашей жизни перевернута.

Удаленность от города оставила обычных людей в неведении относительно перестрелки и ее кровавых последствиях. Весь понедельник мы прибирались, возвращая окрестностям былую невинность. Альфа Блейк неожиданно предложил помощь, мотивировав лаконичным:

— Шакалам — шакалья смерть.

Его свита отбыла последней. Ранние гости грядущего полнолуния успели застать спорую работу местных и молчаливых бородатых северян. К вечеру от недавней войны мало что напоминало. Трупы погрузили в рефрижератор для последующего перегона последним представителям стаи Шуга — женщинам, юнцам и старикам, лишившимся альфы в канун обращения. Тем из них, кто переживет эту ночь.

Во вторник утром Маркус собрал всех для объявления. Ради десятиминутной речи никто не стал снимать чехлы и вытрясать пыль с шестнадцатифутовых [17] портьер актового зала, уместились в церкви. Ряды оказались плотно забиты, люди рассредоточились по стенам и в проходе. Я стояла подле Марка, нервно сжимая его ладонь, и смотрела на толпу фактически незнакомцев, связанных со мной только территорией проживания да редкой генетической аномалией. Совсем иначе видел их Марк: знал имена, истории, проблемы и надежды. Глубокий голос резонировал от высоких сводов, пробирал до костей. После пересказа событий ночи он огласил список предателей. Женщина лет сорока в середине зала закрыла рот рукой и заплакала — к тому моменту я уже знала, что это старшая сестра Сойки, ее единственная живая родственница…

17

Почти 5 метров.

Высшая мера ответственности — смерть, но иногда изгнание — ее аналог на земле. Найти безопасное место для оборота и затеряться в городе, а при большой удачи прибиться к стае (хотя изгнанников обычно не любят), можно, однако без подлинной связи с кланом, без подспудного чувства принадлежности чему-то большему мы чахнем. Волки-одиночки долго не живут, ни в дикой природе, ни в нашей среде. Все эти деловые мужчины и женщины, проводящие двадцать девять дней в месяц среди обычных людей, на тридцатый возвращаются сюда, чтобы в лунную ночь быть с альфой, позабыв про индивидуальность ради становления звеном в цепи Редарче.