Возвращение из Трапезунда

Андрей понимал, что, в сущности, Осману не столь важно, будет жаловаться на него Андрей или нет. Вряд ли он так уж боялся крымских татар.

– Прости меня, друг, – сказал Осман.

– Это было недоразумение, – сказал Андрей великодушно, но его великодушие было напускным – ничего он не забыл и не простил. Но сейчас куда важнее было вырваться отсюда.

Гюндюз уселся на ложе, показал Андрею рядом с собой, начал говорить с ним о здоровье Ахмета, о татарских делах. Андрей, разумеется, знал мало: жил он только в отряде Ахмета и не видел ни татарских политиков, не знал их сил и намерений в Симферополе. Но он старался показать, что знает куда больше, чем говорит, и, возможно, ему это удалось. В конце концов Гюндюз сказал:

– Лучше тебе сейчас идти, Андрей. Чем раньше ты пойдешь, тем меньше тебя будут искать. Кому нужно, чтобы русский полк перекапывал выгребные ямы и колодцы, как уже случалось этим летом. Пожалей своих земляков.

В этих словах была скрыта издевка, но ее можно было не замечать.

– Мы с тобой еще много раз встретимся. Будь спокоен, Андрей, пока я жив, ни один волос не упадет с твоей головы.

Осман говорил чуть более торжественно, чем требовалось, но Андрей думал только об одном – скорее уйти отсюда, из этого замкнутого полутемного, наполненного шепотом и шуршанием дома.

Андрей поднялся.

– Тогда проводите меня, – сказал он.

– Нет, так уйти нельзя, – сказал Гюндюз.

Он хлопнул в ладоши. Из дальних комнат кто-то отозвался «иду» – Андрей понимал многие слова. Потом вошел незнакомый подросток. Он нес миску с темной жидкостью.

– Сними повязку, – сказал Гюндюз.

– Зачем?

– Она слишком чистая, мой друг. Мы повяжем другую – грязную.

Он достал из кармана мятый платок. Андрей признал правоту турка. Он смотал повязку – она присохла спереди, было боязно ее отрывать, – Осман протянул сухую руку и резко рванул повязку к себе.

– Пускай кровь идет немножко, – сказал он.

Он протянул платок.

– Сам завяжи. На тебя бандиты напали. Куда-то затянули, в какой дом, ты не знаешь, глаза завязанные были, – пытали, денег требовали, убить хотели, а потом ты сбежал от них – еле убежал. Сам придумаешь, только дом не помнишь, никого не видел. Чем меньше знаешь, аскер, тем лучше для тебя, долго жить будешь.

В темной глиняной миске, которую принес юноша, была, по уверениям Гюндюза, куриная кровь.

– Закрой глаза, – сказал седобородый Андрею.

Андрей подчинился. Осман зачерпывал широкой ладонью кровь и мазал ею ворот и грудь Андрея.

– Не смотришь за дураками, – ворчал он, – всегда напутают. Я не велел им твое белье стирать, а они думали, что тебе амба. Выстирали женщины, чтобы продать, хороший, говорят, пиджак, зеленый, и рубашка хороший – богатый аскер был.

– Вы часто спешите? – спросил Андрей, не в силах скрыть дурного отношения к Гюндюзу. Но тот будто не слышал злости в голосе Андрея.

– Я редко спешу, – ответил он. – Мои женщины очень недовольны, они уже деньги подсчитали, а оказывается, ты будешь живой!

Андрей приоткрыл глаза, думая, что размазывание куриной крови кончилось. Но Осман словно ждал этого момента, плеснул остатками крови ему в лицо.

– Да вы что!

– Пускай так будет, – рассмеялся Гюндюз. – Так лучше поверят. Ты лучше рукавом вытирайся – скорее засохнет.

Ощущение было отвратительное – липкая кровь воняла, костюм был погублен. Все это было как бы продолжением ночной экзекуции, и Андрей не верил словам Гюндюза, полагая, что тот был бы рад убить Андрея – и концы в воду, но что-то, непонятно что, переменило его намерения.

Главное – уйти отсюда, уйти отсюда, повторял про себя Андрей. Этот кошмар скоро кончится.

– Тебе завяжут глаза, потому что не надо знать, на какой улице идешь.

Стало темно – цепкие пальцы взяли Андрея за руку и повели – сначала по плиткам пола, потом наверх по лестнице. Сзади голос Османа сказал:

– До встречи, аскер.

Андрей почувствовал, что они вышли из дома, заскрипела дверь, воздух стал теплым и душистым от цветов. Под ногами была утоптанная дорожка. Женские голоса звучали совсем рядом:

– Это он? Зачем хозяин его отпускает? Это особенный человек…

Потом скрипнула калитка, и Андрей почувствовал, что перед ним пролетка. Он взобрался в нее, пролетка поехала, он хотел было считать повороты, но потом понял, что это не поможет, – ему никогда не отыскать тот дом. И не нужно искать…

* * *

Люди Гюндюза сняли с Андрея повязку на неизвестной улице и быстро уехали. Андрей пошел по улице вверх, чувствуя себя неловко от того, что у него испачканы костюм и сорочка. Некоторое время никто ему не встретился.

Он вошел на небольшую площадь – вернее, перекресток, но, как назло, там не оказалось фонтанчика.

Хлопнула дверь – из дома вышла гречанка с кувшином и направилась в улицу направо, и Андрей пошел за ней, поняв, что она выведет его к воде. Но он не учел того, что женщина может обернуться.

К сожалению, так и случилось. Женщина обернулась – видно, на звук шагов, и отлично рассмотрела Андрея, шагавшего по солнечной стороне улицы.

Гречанка отчаянно закричала, уронила кувшин – Андрей, вместо того чтобы сразу убежать, кинулся почему-то поднимать кувшин, а гречанка поняла, что кровавое чудовище несется, чтобы ее задушить. Из ближайшего дома выскочил толстый мужчина с палкой, и Андрей постарался объяснить ему, что происходит недоразумение, – мужчина размахнулся, чтобы проломить палкой голову Андрею, и тот помчался по улице, хотя это лишь казалось ему, что он мчится по улице, на самом деле он бежал медленно, прихрамывая.

За Андреем уже бежала небольшая толпа, и он выжимал из себя всю возможную скорость, понимая, что преследователи забьют его до смерти, полагая его вурдалаком.

К счастью, он выбежал на знакомую широкую улицу и кинулся к двум русским солдатам, что торговались у открытой лавки. Соотечественники сначала тоже было оробели – тем более их смутила вопящая толпа, что неслась за Андреем, но Андрей нашел нужный крик, который всегда помогает, если на сцене появляется русский солдат.

– Спасите, братцы! – кричал он. – Наших бьют!

Солдаты поняли его однозначно – виноваты именно те греки, что гнались за Андреем. Лишь по счастливой случайности греков не перестреляли, и вся эта история закончилась шумными переговорами, появлением патруля, что, к счастью, тоже занимался покупками на улице, и вскоре Андрей оказался в городской больнице, окруженный сочувствующими и страшно любопытными согражданами.

Раны Андрея оказались, в общем-то, неопасны, синяки и ушибы тоже оставляли надежду на выздоровление, так что Андрей пропустил лишь один день раскопок.