Возвращение к истокам

– Ты чего не спишь?
– нахмурился наставник, глянув на часы. И, правда, на часах было почти полночь.

– Хотел поговорить, - пожал плечами я и глубоко вздохнув, вошел в кабинет, присев в кресло перед приемным родителем. Было ощущение, что я только что нырнул омут и отрезал себе все пути к отступлению.

Ник, ты же мужчина, хватит психовать, соберись! И главное, не думай о том, что тебе потом скажет этот идиот и провокатор Филгус. Это было твое осознанное решение, а не попытка доказать брату, что ты можешь все.

– Говори, - Азель устало протер глаза и положил перо в чернильницу. Он как всегда совершенно не щадил себя и работал до поздней ночи.

Я вновь глубоко вздохнул и скрестил на груди руки, мысленно дав себе подзатыльник для храбрости.

– Помнишь, - начал я, - ты как-то сказал, что надеешься, что я когда-нибудь смогу простить всех тех, кто меня предал? Я еще тогда резко ответил, что этому никогда не бывать.

– Помню, мой мальчик, - слабо улыбнулся он.

– Так вот. Ты был прав.

– Прав?
– мне удалось безмерно удивить наставника. Он даже пододвинулся поближе и пристально на меня посмотрел, не до конца веря моим словам.
– Я сплю или и это наяву?

– Да, я признаю, - я, закрыл глаза, чтоб не видеть его взгляда, - я был не прав.
– заготовленные слова вылетели из головы, а на язык запросились иные, те, которые я так долго хранил в своей душе и боялся озвучить. Но сейчас мне вдруг захотелось выговориться, поговорить с ним как с отцом, поделиться своими переживаниями, впервые, за долгие годы.
– Мне было трудно смириться с… моей… обидой, я боялся вернуться обратно… боялся вновь… довериться…. и… Великая, только не заставляй меня произносить эти слова вновь, ты ведь прекрасно понимаешь о том, что я хочу сказать, - Ох, никогда не любил оправдываться, признавать свои ошибки, раскрывать перед другими душу. А перед глазами возник образ брата, который словно заставлял меня говорить дальше.
– Главное, я готов сейчас вновь… попробовать, готов отпустить и… Я хотел вернуться раньше, но… я боялся, все же это был мой дом и… я предал тебя… мне было стыдно… - Демоны, я не о том говорю!
– Я скучал по госпиталю! Но из-за своих страхов и упрямства, заставлял себя верить, что мне будет лучше одному… не здесь. Прости меня… отец, но я хотел разобраться в себе, мне нужно было время, чтобы осмыслить и принять произошедшее. Я… тогда я потерял стольких друзей, Амалию, меня предали, а ты… мне было очень трудно тебя видеть… я убежал, но…

Я замолчал и уставился на многообразные папки, которыми был завален стол Азеля. Поднять взгляд и посмотреть на наставника было выше моих сил. Я чувствовал себя провинившимся мальчишкой, который вместо своей просьбы вернуть его в госпиталь, наговорил много ненужных слов. Великая, я ведь даже не планировал это сказать и сейчас, за свой внезапный порыв, мне было не по себе. Я боялся, что он меня осудит и сейчас мечтал оказаться где угодно, но только не под его осуждающим взглядом.

– И все же… - после продолжительной паузы устало произнес Азель, - ты здесь, - Я кивнул, найдя крайне увлекательным рассматривание вон той синей папочки.
– Знаешь, я так долго пытался тебя вернуть в госпиталь, что уже потерял надежду и вдруг ты приходишь сам, - он замолчал, видно подбирая слова или же нагнетая обстановку.
– И я хочу сказать одно - мне не за что тебя прощать. Я горжусь тобой, сынок.

Я неверяше посмотрел на него, на мгновение позабыв, что не хотел встречаться с ним взглядом. Азель и вправду улыбался, а его глаза лучились отцовской любовью и заботой, как в детстве, что у меня невольно защемило Сердце. Он и вправду мной гордился, не лукавил, был искренне тронут тем, что мне хватило сил признать свои ошибки и вернуться.

И все мои переживания, словно рукой сняло - я стал чувствовать себя так свободно и легко, будто с моих плеч упал камень. В тот момент я поверил, что возможно все будет как прежде, что я вернулся домой после долгий скитаний.

– Прости меня, - поддавшись порыву, прошептал я. Просто тогда все иные слова были не к месту.

– Ничего мой мальчик… ничего… - наставник, словно помолодел на пару лет и, подойдя ко мне, взъерошил на моей голове волосы.
– И добро пожаловать домой.

Несмотря на семейную обстановку, я невольно поморщился - не любил, когда он так делал.

Азель рассмеялся, увидев мои гримасы, и махнул мне рукой в сторону выхода:

– Иди спать, Ники. Завтра поговорим, - и, лукаво улыбнувшись, пожурил пальцем.
– И да, тебе же запрещалось выходить из палаты - я не прав?

Я ухмыльнулся - когда такая мелочь меня останавливала?

А Элизу я простил, хоть и не сразу. Сбежав от бдительных очей милсестер, я пришел в небольшой храм, который был создан прямо на территории госпиталя Парнаско и, взяв черную восковую свечку, поставил ее Элизе. Пока свеча мерно горела и плакала черными слезами на подсвечник, а я, неотрывно смотря на ее яркое пламя, мысленно проговаривал все то, что хотел сказать ей при жизни, но так и не смог.

Моя маленькая Элиза, мое маленькое солнце, которое было отражением моей первой и самой верной подруги. Я был на нее зол, был ей разочарован, но сейчас просто давал ее мятежной душе успокоиться. Говорил я тогда много и не всегда по делу, выплескивая накопившиеся за годы эмоции, очнулся лишь когда догорала свеча, а на моей душе было спокойно и как-то легко, словно я скинул с сердца большой груз. Да, я простил ее, также как простил и себя, наконец-то поставив жирную точку во всей той истории.

Думаю, в чертогах Пресветлой ей теперь было спокойно, ну а я… а мне предстояло жить настоящим, а не прошлым.

***

Выписали меня только через две недели.

Первым же делом я пошел к Азелю, написал ему свое резюме и расписался в магическом договоре о найме на работу. Первый шаг к восстановлению своего дома был успешно сделан и обмыт рюмкой коньяка, которую, не поверите, мне налил сам Азель. Наставник даже шутливо отругал себя за то, что самолично спаивает своего сотрудника и предупредил, что алкоголь в госпитале не потерпит, даже в качестве лекарства и в нерабочие часы. Я нервно улыбнулся, и чуть было не пошел на попятную, решив спалить договор и выпрыгнуть в окно. А я ведь почти забыл, какая жесткая дисциплина царила в госпитале…

Я, конечно, сообщил Филу, что собрался вернуться в госпиталь сроком эдак лет на пять, пока не скоплю золотых на капитальный ремонт замка, чем безмерно обрадовал брата, который тут же попытался меня споить из тайно принесенной фляги. Я вежливо отказался - Азель мог учуять алкоголь за несколько верст, а я не хотел получать выговор, еще даже не приступив к работе.

Думаю, брат обрадовался не самому факту, что я уступил под его напором и пошел на поклон к наставнику, а именно то, что я буду работать в столице, совсем не далеко от его собственного дома. Жить там я не собирался ни под каким предлогом - один день в обществе Лиры ставил крест на моем душевном спокойствии, как минимум на месяц, - я уже застолбил себе местечко в общежитии целителей, пока не найду более приемлемый вариант в городе.

О, стоит рассказать об этом забавном и одновременно таинственном месте более подробно. В общежитие жили обычно стажеры или же целители госпиталя, преимущественно, холостяки. Первые еще просто не нашли в столице дешевенький уголок, да и зарплата у них была небольшая, чтобы позволить себе изыски, как снять комнатку, у вторых же с деньгами все было хорошо, но вот времени катастрофически не хватало. Они сутками сидели на работе, урывками спя в комнатах отдыха, и добраться до своей постели просто физически не могли. Так и зачем им дом али квартира, если они и так ночевали в госпитале? Возможно и нужна, если, конечно, у них появлялась семья, но это в целительской среде была такая редкость… Какая жена потерпит, если ее муж будет любить свою работу больше чем ее? И это если отношения уже сложились и каким-то чудом переросли в брачные узы, что делать остальным? Право, когда у целителя появляются выходные - он спит как убитый целый день и ни на какую “любовь” и “высокие отношения” у него просто нет ни времени, ни желания. Уж легче развести прямо на работе миловидную и не обремененную нравственностью милсестру и быстренько провести “осмотр” в кладовой. Быстро, легко и без обязательств.

Так что общежитие целителей было крайне занятное местечко. Стажеры, в переменах от зубрежки целительских атласов и рабочих часов, крутили романы с новыми милсестрами - более опытные даже не смотрели на этих задохликов, предпочитая дичь покрупнее, - целители отсыпались и не дай Великая, их было кому-нибудь разбудить - злее и мстительнее гадов не было на свете. Поэтому в коридорах царила тишь и гладь, но в комнатах был сущий ад и хаос - прибираться никто не любил, да и зачем было тратить драгоценное время на какую-то презренную уборку? И еды там не было. Ни у кого, даже тараканы и то померли с голодухи. А все почему? Потому что целители вне госпиталя были крайне ленивыми существами, для которых сделать одно лишнее движение - смерти подобно, тем более, себе что-то приготовить.