Возвращение не гарантируется
Шрифт:
— Ладно, действуйте! — кивнул, наконец, генерал. — Но пока лишь в отношении Восходова. Завтра придется поставить в известность обо всем полковника Кленова и вышестоящее руководство. Остальные задержания будем проводить только с их санкций. И от участия в операции я отстраняю одного Восходова — как бы то ни было, а он скомпрометирован…
— Все понятно, товарищ генерал! — встал и четко доложил капитан. — Разрешите исполнять?
— Исполняйте!
И капитан Гордеев с лейтенантом Вилковым решительным шагом вышли из кабинета.
Суп-лапша был недосолен,
— Ну как, вкусно? — наконец не выдержала она.
— Конечно, — меланхолично ответил погруженный в свои мысли Скат. — Гораздо вкуснее, чем сырая змея или саранча…
— Ты что, так шутишь?! — обиделась Джен. И даже не искушенный в тонкостях семейной дипломатии Скат понял, что есть вещи, над которыми шутить недопустимо ни при каких обстоятельствах. Даже если он вовсе и не шутил.
— Извини, глупость сболтнул! Задумался… Очень вкусно. И суп, и особенно котлеты. Никогда не ел таких!
Джен расцвела. Скат доел, отодвинул тарелку, быстро мазнул по губам тыльной стороной ладони, но тут же устыдился и вытер руку платком.
— Спасибо! — И внезапно спросил: — Ты кому-нибудь называла мой позывной?
— Что?! Какой позывной?
— В смысле, мое прозвище? Скат?
— Никому… Кому я могла его назвать?
— А ты знаешь майора Николаева из уголовного розыска?
— Нет… Откуда я его могу знать?
— От верблюда! Что за дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос?! — вспылил Скат, но тут же взял себя в руки. — Просто он назвал меня по прозвищу, которого никто из гражданских лиц не знает. Кроме тебя!
— Но я правда не знаю никакого Николаева!
— А Галка его знает?
— Она всю Москву знает! Но я от нее ни про какого Николаева не слышала! И вообще, она с Сёмкой Борцом терлась последнее время, а он из «братков» и от ментов шарахается…
— Ладно, завтра поедем к Галке, и я задам ей несколько…
Стук в дверь не дал ему закончить фразу. Джен взглянула на часы.
— Кого это принесло почти в полночь?
— Сейчас посмотрю. — Скат направился в прихожую.
— Кто там?
— Это я, Женечка, — раздался плачущий голос соседки. — Я, тетя Валя! Помоги, не могу кран закрыть, вода так и хлещет! Скоро нижних соседей заливать начну!
— Да что ж сегодня за день такой! — то ли вздохнул, то ли простонал Скат, открывая дверь. И тут же обнаружил, что день еще хуже, чем он предполагал. Гораздо хуже!
Тетя Валя отлетела в сторону, и он оказался лицом к лицу с особистом Гордеевым, его помощником Гошей Вилковым и тремя бойцами силового прикрытия отдела контрразведывательного обеспечения. Одного из них — крупного, широкоплечего, с невозмутимым лицом римского легионера, он знал — позывной Шкаф, они вместе участвовали в нескольких операциях, потом по ранению того перевели из боевого дивизиона в обеспечивающий. У двух других, несомненно, были похожие биографии. Каждый из этой троицы был подготовлен не хуже, чем он,
не меньше его знал и умел, к тому же в руках они держали американские тайзеры, выбрасывающие на десять метров стрелки-гарпунчики, поражающие разрядом тока с напряжением пятьдесят тысяч вольт и мощностью двадцать пять ватт. А это в два с половиной раза больше, чем даже в отечественных служебных шокерах…— Без глупостей, Восходов! — сказал Гордеев. Очевидно, для солидности и представительности он был в капитанской форме с общевойсковыми знаками различия. Но голос его все равно звучал не очень уверенно — без силовой поддержки он бы вообще ничего не значил. Лейтенант Вилков тоже надел форму — он во всем копировал своего начальника. Силовики, как и положено, были в неброской гражданской одежде, удобной для рукопашной схватки: широкие брюки, просторные рубашки и короткие куртки, под которыми — Скат знал — висят открытые кобуры со «Стечкиными».
— У нас есть приказ доставить вас в расположение отряда! — продолжил особист. — Сдайте телефон!
— Кто дал санкцию?
— Генерал Вилховский.
Скат вздохнул.
— Ладно, поехали…
— Извини, брат. — Шкаф протянул пластиковую полоску с зубчиками. — В знак уважения могу застегнуть спереди…
— Спасибо, брат! — Скат протянул руки, и прочный пластик, с легким треском затянувшись в кольцо, намертво стянул запястья.
Оторопевшая Джен застыла, как жена Лота, и не могла вымолвить ни слова.
— Я скоро вернусь! — подбодрил ее Скат, хотя вовсе не был в этом уверен: за тройное убийство быстро не отпускают! Но как этот оперок вышел на высший уровень руководства?! Небось, сегодня он находится в центре внимания, торжествует и пьет коньяк с дружбанами на радостях!
Но он снова ошибся — опер Николаев уже выпил норму спиртного, отпущенную на его жизнь, да и отторжествовал свое… Хотя действительно сегодня находился в центре внимания — это была чистая правда.
Колтунов был потрясен. Молодой следователь впервые попал в такой круговорот страшных и связанных между собой событий. Недавно он производил осмотр трех трупов на Щелковском шоссе, беседовал с Громобоем и искал таксиста. Потом он выехал на труп таксиста — и там тоже встретился с Громобоем. И вот теперь он осматривает труп самого Громобоя… Опять резонансное дело: оперативников убойного отдела убивают нечасто… Да еще при столь тугом клубке переплетающихся обстоятельств, которые обычно встречаются только в запутанных кинофильмах!
В разоренном ремонтом фитнес-зале снова не протолкнуться среди начальства — все знакомые лица: монументальный Заколбин в прокурорском мундире, важный Королев в похожей форме Следственного комитета, быстрый Гамаев, как всегда в штатском… Руководители озабочены больше обычного, ведь не какого-то постороннего «завалили» — своего, поэтому на каждого могильным холодом повеяло, подсознание невольно примеряет ситуацию на себя: каково лежать вот так на бетонном полу, когда кругом коллеги выполняют привычную работу, которая, хоть и повторяется в сотый раз, все равно сейчас не является рутинной! Вызваны самые опытные эксперты — криминалист Илизаров и Тонков, которого сам Громобой называл «доктором мертвецов».