Возвращение Орла. Том 2
Шрифт:
– Теслу не тронь! Он-то как раз, от нас в отличие, эту силу унаследовал.
– Славянин!
– Тут не только человеческий материал, не один вмещающий ландшафт, для такого эффекта нужна ещё тяга.
– Как в трубе?
– Как в трубе, как в реке. Как в проводнике, вот именно – в проводнике, а точнее, в ускорительной трубке. Поэтому и материал не всякий подойдёт, а только заряженный. Нейтроны, хоть ты надорвись с напряжением, с места не сойдут, а энергонесущему электрону только обозначь!
– И где такая трубка?
– Да вот же! – постучал по тетрадке ладонью, – от Дублина до самых до окраин. Знаешь, что и от байкальского Орлика на восток ещё две Оки? Раскопал, что последняя по материку Ока на Сахалине, на котором спокон веку жили белые люди айны, и сейчас
– Добрались, значит, почти до Курил? – воскликнул Аркадий.
– А что ты обрадовался? В «Махабхарате» твоей небось про Курилы и нет ничего. Только не говори, Христа ради, что Курилы оттого, что там водились куры. – Семёна уже и так тяготила запредельная фантастичность его открытий, и очень не хотел ещё больше перегружать их сомнительными натяжками.
– Зачем тебе говорить, когда ты сам всё слышишь. Слышишь, а разрешить себе понимать почему-то не хочешь. Ку-ра – птица, первой встречающая солнце, Курилы – так же первые на пути солнца, и река Кура, между прочим, течёт в основном на восток, навстречу тому же солнцу… по-честности!
– Но ведь так чёрт-те до чего можно договориться! Может, у тебя и японская сакура от куры?
Аркадий заулыбался, кивая:
– Послушай слово! Са-кура! «Се-» в смысле «это», дерево, возвещающее (да, как петух-кура) приход рассвета, приход весны, того же солнца, только в годовом цикле. Японцы, восточные люди, сохранили восход – се-ку-ра, а итальянцы, западные – закат: се-ра-ле. Слышишь: се-ра-ле… «это солнце ложится!» – почти пропел Аркадий. – Хотя сами итальяшки этого не понимают.
– Ты много понимаешь… Се-кура, се-рале… В детстве тебя не били?
– Не били.
– А надо было бы… Где Япония, а где Италия, балбес!
– Удивляюсь: ты-то почему ерепенишься? Это же всё на мельницу твоей Цепи: один народ тысячи лет её обихаживает, одни у него понятия, один праязык.
– Сакура – это же вишня, – блеснул эрудицией Африка, – а куры вишню не клюют, высоко.
– А индусский Вишну от неё, от вишни? – серьезно спросил Николаич.
– От яблока, – почти обиделся Аркадий. – От вишни, естественно. Священное арийское дерево, висящие капли крови Всевышнего или просто Вышнего. Вот и вишня. А то, что в Индии она не растёт, только подтверждает, что они, индусы, с севера: саму вишню не принесли (несли, наверное, но не прижилась, как и яблоки, жарко им, северянкам), а память о ней – пожалуйста. Поэтому и на лбу вишню рисуют, как связь с этим Вышним. Индусы унесли слово, а японцы – священность.
– А почему же у итальянцев она «черри»? – не унимался Африка.
– От уже черешни.
– Почему же не от вишни?
– Как не от вишни? От вишни, черешня – это червлёная вишня, только одним словом. Сократили сокращённое, вот и получили немой обрубок – черри. У них всё в обрубках, им хватает. Разбросали мы слова, пора собирать.
– Экклезиаст куриный!
– Ну и куриный! Читал бы ты «Махабхарату» – знал бы, что мы все предки куру, причём по всей твоей Цепи. Кто всю античную братву жизни учил? Куреты, божественное племя! И на языке курильских аборигенов, айнов, люди – куры, это их самоназвание, а не кто-то сочинил. И верховный бог у гиляков, живущих как раз по Амуру, в твоём М-охе и до самого моря – Кур. – При этом Аркадий сам, как курица, вывернул голову, словно хотел одним ухом послушать землю, другим – небо: не обвинят ли его из этих миров во вранье? Тихо. – Так что у Пандавов с Кауравами есть ещё родственнички по дедушке, первыми за солнышко держались и потому были, похоже, во всей этой родне старшими…
– Вот тебе и кура… – вздохнул Африка, – а мы её сожрали… и Сергея Ивановича сожрали… эх.
Семён, поражённый, молчал…
Реактор. Реактор?
Без понимания изначального единства истории западной и восточной, азиатской Евразии невозможно понимание
самой судьбы России…– А ты широты этих Ок не посмотрел? – поинтересовался Николаич.
– Всё там же, на 52-м градусе! Ирландская Ав-Ока на 52-м, наш Орёл на 52-м, Байкальский Орлик на 52-м, чешский чуть ниже, на 49-м, башкирская с омской, наоборот, чуть северней, на 54-м, наверное. И обе восточные на 52-м.
– Да тут не трубка, тут целый линейный ускоритель со встроенным коллиматором, – Николаич поправил очки. – Смотри-ка, все Оки как по линейке и именно на магической широте. Не бывает таких случайностей! В струнку! Это не просто в одно место камней натаскать, это – планетарный проект в десять тысяч километров, мы до сих пор дорогу такую построить не можем. – В голове у него кружились готовые к кристаллизации в идею мысли. – Назови-ка ещё раз по порядку свои Оки.
Семён стал перечислять, а Николаич, закрыв глаза, загибал пальцы:
– Ав-Ока в Ирландии, Вилт Ока с Орликом в Чехии, наш Орёл с Орликом на нашей Оке, Большая Ока на Южном Урале, Ока омская, Ока с Орликом на Байкале, М-Охе на Амуре и Ока на Сахалине.
– Ага, всего восемь…
– И ещё Герника на Оке, но она на 10 градусов ниже.
– Исключение, которое подтверждает правило?
– Про Гернику есть одна догадка! Похоже, не исключение, а самое что ни на есть правило, просто другой параграф.
– Второй?
– Наоборот, первый! И потом, она же не в середине провисла: это край, края вообще опасные пространства, да и правильное звено на месте – Дублин.
– Дублин и дубликат… – нахмурился Аркадий.
– Помолчи, – почти взмолился Семён, и к Николаичу: – Герника особенное место, а в Цепи получился вроде как раздвоенный хвост.
– Так или иначе – восемь точек, семь звеньев. – Николаич ещё раз поправил очки – знак-сигнал к долгим рассуждениям. – Давай я тебе всё-таки про русскую сетку расскажу.
– Русскую?
– Икосаэдро-додекаэдрическая система земли, наши ребята разработали – Гончаров, Макаров, Морозов… неужели не слышал? – поэтому и русская. Структура Земли представляет собой вложенные друг в друга икосаэдр и пентагональный додекаэдр, – начал крутить руками Николаич. – Они вписаны в земной шар и спроецированы на его поверхность. Если две вершины икосаэдра совместить с географическими полюсами Земли, а вершины додекаэдра с центрами граней икосаэдра, то чудесным образом основные точки этой фигуры совпадут с геоисторическими аномалиями на поверхности Земли. Наиболее энергоёмкими в этой системе являются центры треугольников, они же вершины пентаграмм… Так вот, про весь шарик не вспомню, но на Евразию приходится два таких центра…
Семён насторожился: «Наверняка какой-нибудь Тибет, Кайлас… или опять Северный Урал».
– Это Курская магнитная аномалия и район Байкала.
«Вот так вот!»
– Два центра в твоей Цепи… причём строго по 52-му градусу.
– И каких! – прорвало Семёна. – Каких! Самых синхронно обозначенных: Орлики, впадающие в Орлах-Орликах каждый в свою в Оку, а те – каждая в свою Волгу-Ганга-ру! Два звена в середине и по два звена по краям. Русская сетка? А у нас тут русская Золотая цепь! – Еще во сне увиденное пульсирующее на поясе материка ожерелье наполнилось реальным смыслом и жизнью. – Вы себе представьте размах пометок ареала! Это же… это же… – Не ожидал он такой поддержки своей теории от Николаича, думал, тот будет тянуть одеяло на свой реактор, не ожидал, и теперь захлебывался эмоциями. – А мы сидим в своих подвалах… Нет, Русь – это не страна, это не географическая страна, народ, территория, язык, это что-то ещё, какой-то план, именно – матрица, универсальная космическая формула, приспособленная через людей для Земли, это вам не эм-ц-квадрат, Планки-Больцманы. Всем народом половину планеты держать, и не золота пограбить, как эти ублюдочные англиспанцы, а душу принести, одушевить, очеловечить, обожить. Да мы с такими предками… Выходит, и у огромного континента есть своя воля, свой взгляд на жизнь населяющих его существ, на нас!..