Возвращение Орла

– Что, тоска? – допытывался о причинах такой щедрости Аркадий и, поскольку Лёха только плечами пожимал, сам и отвечал, – конечно, поживи тут зиму, узнаешь, в москвах наших таких тоск нет.

– Тоска она везде тоска, – отмахивался Леха

– Нет! Наша тоска мутная, слепая от фонарей, а здесь через неё, небось, самое донышко видать, – и постучал ребром ладони в середину груди, где, по его разумению, самое донышко и было.

– С бутлером видать, – соглашался водяной-леший.

С местными земляками Лёха общался неохотно, не то чтобы чурался, а как бы не замечал, что кто-то ещё живёт рядом, или не понимал – зачем они тут живут, но иногда, точно очнувшись от морока, подолгу и с удивлением наблюдал за какой-нибудь работой колхозников – вот они теплицы накрывают, рассаду помидорную высаживают, пропалывают, особенно, конечно, когда запахивают красное от помидор поле – в стране жрать нечего, но ведь и тары нет, есть тара – транспорта нет, а поле, пока дожди не начались, к будущему году готовить надо. На реке таких человеческих чудес не было, на реке всё просто: чёлн-сеть-рыба-водка-чёлн-сеть…

Он сошёл на берег, как будто не год не виделись, а только вчера договорились о встрече, о рыбе, и вот он приплыл и привёз, что обещал. По мешку изнутри стучали хвосты. Первым, после общего крика «Лёха!!», к нему подбежал и обнял Аркадий, потом лёхиными костями похрустел Африка, потом остальные потащили его к столу, Виночерпий накатил сто пятьдесят в мятую алюминиевую, талисманную, кружку. Перед тем, как заглотить аршинчик, Леха посмотрел на Аркадия, зацепились взглядами, потом они синхронно друг другу кивнули. Закусить взял кусок варёной, слегка побелевшей уже на солнце колбасы, хлеба и, ничего не говоря, только кивнув Аркадию на мешок, мол, сам разберись, пошёл на край косы, на небольшой, похожий на дельфинью голову взгорок перед белым бакеном, присел на корточки, как вор или демон, и уставился на воду.

– И что он там высматривает? – удивлялся Поручик

– Рыбнадзор, – предположил Виночерпий.

– Не, – махнул Аркадий рукой, – что ему надзор! Погоду, может, зовёт, может, ещё чего.

– Что-то он больно тихо зовёт.

– Тихо и нужно, в тишине только и услышит.

– Кто? Солнце?

– Не, не солнце, он у нас лунный… а может и солнце… или ещё что.

– Что, что ещё? Давай, Аркадий, колись! Ты с ним, я чую, вместе колдуешь.

– А ты разве не с нами?

– Не наше это православное дело – колдовать.

– Сказал эфиоп…

– Человеческим голосом.

– Да Эфиопия – первая православная страна в мире!.. Давайте, давайте, смейтесь, боженька-то вам все язычки поотрывает.

– Кто-кто?

– Бо-жень-ка.

– Бо-Женька?

Женька умилился такой расшифровке.

– Именно – Бо-Женька. Что он всё-таки там сидит сиднем?

– У него с рекой свои боты, – знающе сказал Капитан.

– А ты подслушать можешь? Или попросить его рассказать?

– Лёху? Рассказать? Да он только два слова и знает: чёлн да рыба.

– А водка?

– Значит – три.

– Типичный игнорамус – ввернул Семён, – три слова всего знает, а в своем беломутье главный, ихтиологическим академикам до него не достать…

Аркадий тем временем вытряхнул рыбу на песок. Десятка полтора, пополам икряных и шершавых, плотвиц, два подлещика и щучка не больше килограмма. Щучка ещё пыталась оттопыривать жабры – дышать.

«Опять попалась! – подумал Капитан, – что ж, терпи».

– Уха!

– Ушица!

– Юшечка!

И засуетились: Капитан с Аркадием – чистить рыбу, Семён – лук и картошку, Поручик – к костру, лишь Виночерпий, священная корова, оставался вне каких бы то ни было работ, как алхимик – со своими фляжками и мензурками.

Семён, справившись с картошкой и отметив с удовлетворением, что дальше всё пошло само собой, завёл мотоцикл. Капитан, болезненно воспринимавший любую неполноту команды, пытался отговорить, тем более, что, ну, ни к чему на берегу женщина, особенно сегодня, когда, наконец, может произойти событие, о котором даже вслух говорить не пристало, но которое должно произойти пренепременно: время, знаки, предчувствие – всё говорило о готовности пространства принять их в свои тайные фибры…

– Я обещал. Привезу на уху и отвезу.

Капитан уступил, вспомнив дедово: «Ситуацию через колено не ломай. Пусть всё идёт, как идёт, тут уж не ты хозяин…», и подумал, что коса сама её не пустит, не очень она к женщинам…

Африка пошёл к Лёхе.

– Правда, что погоду можешь заказывать? – спросил, балансируя между усмешкой и искренним интересом.

– Как это? – рыбак с трудом сумел до полглаза поднять быстро отяжелевшие выгоревшие ресницы.

– Н-да… ну, какая завтра погода будет?

– Завтра… будет… ого-го! – и ресницы захлопнулись.

Не добившись от Лёхи признанья, Африка вернулся к ондулятору с новой, такой для него старой идеей.

– Семён, значит, с кралей будет, а мы?.. А мы, Серёга?

Переморгнулись с Поручиком, взяли для верности гитару и уселись в «копейку».

Капитан («через колено не ломай…») только двигал желваками, но эту ампутацию команды удалось предотвратить.

– Вы за ГИГХСовскими или за ЛЗОСовскими? – поинтересовался Виночерпий.

– Там видно будет.

– Там уже ничего видно не будет, вы же неправильно едете, – Виночерпий знал, что говорил.

– Как?

– Да перед такой поездкой…

– А-а-а! – понятливо выдохнули двое из «копеечного» ларца и вернулись к столу – на минуту…

И косу заволокло прозрачным мятным туманом…

Вечер

Первое явление Орла – Сновидения – Спали или пили? – Смерть Орла – Ока в закатные минуты

Кто не ожидает неожиданного, тот не найдёт сокровенного.

Гераклит

Первое явление Орла

И стали видимы средь сумеречной сини

Все знаки, скрытые…

М.Волошин

Когда мотоцикл с крутого берега по дорожке между двух вётел съехал на косу, белый столб растворился, а взору предстала дивная картина спящих богатырей – в разных позах вокруг стола и Поручик – прямо за рулём. Дымился, скорее – парил костёр, бледные плотвицы с выпученными белыми глазами лежали поверх углей, опрокинутое ведро с остатками ухи валялось рядом.