Возвращение под небеса

– Он разве тебе не оставил записку или ещё что-нибудь?

Закрыв ящик, Кольт повернулся к своему столу, снял очки, достал из нагрудного кармана выцветший платок и протер линзы – одну за другой, очень медленно и тщательно. Снова нацепив очки на крючковатый нос, он внимательно посмотрел на меня.

Я резко пожала плечами.

– Оставил и что? Мне от этого не легче.

Кольт неопределенно дёрнул уголком рта, подумал немного, затем ответил:

– Вебер ушёл вчера вечером. Как только ты заснула. Так он мне сказал, когда зашёл сюда перед тем, как отправится на Комсомольскую. Велел мне присмотреть за тобой. Сказал, что если не успеет ко времени, ты наверняка прибежишь, как только проснёшься и увидишь, что его нет. – Кольт расслабленным движением махнул в мою сторону – мол, вот, смотри, так оно и случилось, затем кинул взгляд на красивые часы из дерева с циферблатом, сверкающим золотой оправой, что стояли у него на столе. – Время – девять. Если всё прошло гладко, Вебер должен вернуться с минуты на минуты…

– Если всё прошло гладко? – кипя от гнева, произнесла я нарочито елейным тоном.

Я сжала руки в кулаки, глядя на этого самодовольного мужичка, который с таким спокойствием вещал об опаснейшем путешествии Вебера так, будто бы это было какой-то игрой. Мол, получится – отлично, не получится – ну и ничего страшного.

Кольт уловил моё настроение. И теперь, по-прежнему сверля меня взглядом, молчал. На его лице я не могла прочитать ни единой эмоции, кроме некоторого удивленного замешательства. Оно было продемонстрировано маленькими вскинутыми бровями и чуть опущенными кончиками губ.

– Я не просто так попросил Вебера помочь мне, - сказал Кольт доходчиво. Таким тоном, словно бы устал от того, что мне нужно было, как тупице, разжёвывать каждое слово. – Я же говорил – он хорошо знает Войтко. Не волнуйся, с ним всё будет в порядке…

– Да? – свирепо спросила я. – Неужели?

Кольт выдохнул и сдержанно сложил руки на столе перед собой, вцепился в меня пронзительным взглядом.

– С ним ничего не случится, Маша. К тому же, я сомневаюсь, что ты бы ему сильно помогла, если бы отправилась на станцию вместе с ним. – Кольт многозначительно покивал мне, и я тут же залилась краской. Его слова остудили мой пыл. Все гневные речи и всякое возмущение мгновенно пропали. Вообще-то, он прав… Я же не терминатор. Пошла бы вместе с Вебером и неизвестно, к чему бы это вообще привело. Я ему только лишний груз. Я опустила взгляд, кусая губы и всё больше краснея. Мне вдруг стало жутко стыдно. И Кольт это, судя по всему, заметил.

– Иди, Маша, отдохни. Погуляй по городу. Зайди ко мне через час.

Я развернулась и вышла из комнаты, хотела вернуться к собакам, но направилась бродить по городским улицам. Думала, отвлекусь, но не никак, все время лезли воспоминания о вчерашнем дне, когда мы с Вебером гуляли по городу, и он мне обо всём рассказывал.

В общем, меня хватило на пятнадцать минут. Так и не смогла сосредоточиться ни на чём кроме мыслей о Вебере, а ор, гам, грохот только угнетали меня ещё больше.

Погуляв между торговых рядов и жилых помещений ещё минут десять, я вернулась в переход, в комнату в гостинице. Рекс и Декстер по-прежнему лежали на полу и грустно сопели. Заметив записку, оставленную мне Сашей, которую я неаккуратно бросила на пол, я подхватила её с пола.

Сжав листок бумаги в руках, я в бессилии опустилась на спальник Вебера, при этом растолкав Рекса и Декстера. Те были сонными и понурыми, и я их понимала, они скучали по Веберу едва ли меньше меня.

Я опустила лицо, и тут меня будто бы припечатало огромным булыжником. Все эмоции и чувства вдруг смешались в одно – волнение за Вебера, страх за его жизнь, досада, грусть, обида, гнев. Я аккуратно сложила листок бумаги с запиской, убрала его в карман толстовки, подтянула к себе колени и обхватила ноги руками. Несколько минут я смотрела в одну точку и думала о том, что со мной будет, если вдруг Вебер не вернётся.

«Сердце, наверное, остановится» - как-то очень по-детски подумала я.

А ведь почему по-детски? Разве не хватит меня удар? Разве не поразит меня горе от и до, если с ним что-то случится? Сколько потерь в своей жизни я смогу ещё вынести? Не знаю. Но эту – не смогу точно.

Я закрыла глаза и положила лоб на острые колени. Я люблю его. Так сильно люблю, что у меня даже сил нет скрывать этого от себя. Да и зачем себя обманывать? Я никогда никого не любила. Была влюблена, но сейчас… Та прошлая туфта и рядом не стояла с тем, как живет моё сердце сейчас.

Кто-то бы со мной начал спорить, убеждать, что пять дней знакомства и до влюбленности-то не доведёт, а я бросаюсь такими громкими словами. Да и пусть бы спорили и убеждали. Я сейчас искренне и правдиво говорю лишь о том, что чувствую.

Себя не обманешь. Мимолетное останется мимолетным, влюблённость влюблённостью, а любовь любовью. От правды не убежишь.

Я посмотрела на часы. Прошло сорок минут с тех пор, как я ушла из комнаты Кольта. Ждать больше не могу. Вернусь к нему, вдруг есть новости. Я медленно поднялась со спальника, глубоко вздохнула, всеми силами беря себя в руки, и снова вышла в переход.

***

Он стоял напротив стола Кольта. Когда я зашла, на его лице, так же, как и на лице Кольта, тут же отразилось такое смущенное замешательство, такое волнение, что я сразу поняла, что его вызвало именно моё появление.

Но то, что что-то не так, я поняла сразу, ещё тогда, когда только появилась в комнате. Их лица были слишком бледными, а глаза горели. Мальчишка, несуразный, слишком худой, растерянный, весь исцарапанный, с лицом, перепачканном в грязи, выглядел отрешенно, Кольт мрачно.

Увидев меня, они замолчали, хотя до этого о чём-то шептались, по-видимому, уже долго.

Я вошла в комнату снова без всякого стука. Не до церемоний. Немая сцена без всяких приветствий и представлений длилась порядка минуты. Мальчик смотрел на меня как-то уж очень испуганно. За эту минуту он, кажется, ещё больше побледнел, и от этого его веснушки стали казаться куда ярче.

– Ты… Маша? – спросил он вдруг у меня. Кольт посмотрел на мальчика, тяжело вздохнул и сердито покачал головой.

Я кивнула. В груди уже всё дрожало, меня терзало что-то, какой-то ком из страха и дурного предчувствия.

– Да.

– Я Сеня… Арсений… Конопатый, короче… - Мальчик стушевался. Виновато потупил взгляд. – Мне друг бежать помог… Вебер со мной был…

Я урвала короткий вздох, а после – всё, дыхание перехватило до расползшегося в лёгких огня. Всё зазвенело в голове, внутри с надрывом начало трещать, словно ломающиеся на части доски.

– Где он?

Сеня пожевал губы, кинул взгляд на Кольта, но тот, прикрыв глаза и разочарованно поджав губы, отвернулся.

– Со мной был… - снова начал мальчик.

– Где он?! – рявкнула я.

– Он у них… Там… - испугавшись, ответил Сеня. – На Комсомольской… В бараках.

Сначала меня накрыло облегчение – жив. Главное. Затем удивление – в бараках? Вопросы закрутились в голове, но надломленного голоса хватило только на один.

– Почему он там?

Я короткими рывками вытерла выступившие на глаза слёзы. Сеня опустил взгляд. Светлые ресницы чуть дрогнули. Пухлые губы искривились. Мальчишка шмыгнул носом, повёл угловатым плечом.