Возвращение принцессы

— Обстоятельства, — уныло пробормотал Петр. — Козел этот сбрендивший… Попер туда с пьяных шаров, наехал на это отребье по полной программе. Думал, они ему с перепугу долг скостят. А его тепленьким повязали.

— Ну, не пришьют же они его, — заметил Олег. — В новогоднюю-то ночь, под звон бокалов. А кто он ей, Нине твоей? Брат?

Петр хмуро взглянул на широкую спину безмолвного приятеля, сидевшего за рулем, помолчал, наконец ответил нехотя:

— Муж.

Олег опешил:

— Муж?! А… А ты тогда кто? Нет, то есть я, конечно…

— Кто я? — Петр невесело усмехнулся. — Дурак набитый. Оловянный.

Игорь разглядывал фотографии минут десять. Неспешно, придирчиво, абсолютно бесстрастно.

Петр выложил на стол перед ним зачехленную камеру.

— Она же ее вроде как разбила, — заметил Игорь, скользнув по «Никону» взглядом.

— Склеили, — односложно объяснил Петр.

Он нервничал, поглядывал на часы.

У Игоря времени предостаточно, у Петра — в обрез. Игорь может торчать тут, в пустом офисе, хоть до боя курантов. Встречаются еще такие экземпляры мужского пола, фанаты дела, помешанные на своем ремесле Для них особый кайф и им одним ведомое наслаждение — торчать на службе с петухов до полуночи, а уж в праздничный день, когда все в заведении повымрет, только охранник томится в своем загоне, сидеть в накуренной клетушке, перебирать мятые листочки, — да, это особое, изысканное удовольствие.

Петр сел, снова встал. Нетерпеливо глянул на часы.

Игорь рассматривал фотографии. Игорь никуда не спешил.

Несчастный, в сущности, человек, почти сочувственно подумал Петр. Новый год, а он — в присутственном месте. Значит, дома — пусто, ни души. Да, но, может быть, все как раз наоборот. Его ждут нечастные домочадцы, жена и девять душ детей. Они накрыли на стол, сели. «Где папа?» — «Папа в лавке». — «Приедет?» — «Бог весть. В этом году — навряд ли».

— Вы меня, ради бога, простите, — сказал Петр. — Но ситуация складывается так, что дорога каждая минута.

— А где она сама-то, я не понял? — спросил Игорь, не поднимая глаз от фотографий. — Где Нина?

— Она не смогла приехать. — Петр снова глянул на часы. — Я ее доверенное лицо, поэтому… Да не все ли вам равно, в конце концов? — вспылил он, перебив сам себя. Время шло, неопределенность росла, и с каждой минутой Петру все труднее было казаться невозмутимым. — Не все вам равно, кто вам принес это? Фотографии подлинные, вот пленка, вот камера, все настоящее, ничего не сфабриковано, у вас же наверняка есть способы проверить все это в два счета.

— Да, но на это нужно время. — Игорь почти брезгливо отодвинул фотографии в сторону. — Вы что, хотите, чтобы я за две тысячи баксов купил кота в мешке? Если бы здесь была Нина, тогда другой разговор. Нину я знаю, вас — нет.

— Она нас знакомила, — возразил Петр. — Не помните? Я с ней приезжал. Я ее отвозил туда, вот туда. — Он кивнул на снимки. — Как раз туда. Я Солдатов.

— А! — Только теперь в круглых, совиных, сонных глазах Игоря блеснул огонек неподдельного интереса. — Стойкий оловянный? Понятно.

— Она что, рассказывала вам обо мне? — нахмурился Петр.

— Совсем немного. И довольно давно. И в самых превосходных степенях, — насмешливо, но приязненно заверил Петра Игорь. — Потом замолчала. Надо полагать, ваши отношения вошли в романтическую фазу. И она замолчала.

— Вот это вас совершенно не касается, — резко сказал Петр.

— Абсолютно с вами согласен.

Игорь закурил, продолжая рассматривать Петра. Он разглядывал Нининого знакомца внимательно и пристально, потому что Петр вызывал у Игоря гораздо больший интерес, чем пять снимков незадачливого самоубийцы, пять размытых, нечетких, сделанных Нининой рукой фотографий, имеющих тем не менее свою реальную цену.

Нет, они ему были неинтересны.

Вот Петр — другое дело.

— Значит, вы тот самый Стойкий Оловянный Солдатов, — повторил Игорь, сделав глубокую затяжку. — Если по первым заглавным буквам, то получается аббревиатура — СОС. Спасите наши души. Забавно, не правда ли? Мне только сейчас это пришло в голову. Эдакий вселенский спаситель… Занятно.

— Так вы покупаете их или нет? — оборвал его Петр.

— Знаете, она мне как-то сказала о вас: «Наверное, сегодня это единственный способ выжить и сохранить себя — жить так, как живет Петр. Мой дом — моя крепость. Он охраняет свой дом, своих близких. Все остальное не имеет значения Все, что остается за стенами его крепости, не имеет значения».

— Вы покупаете их? — со злостью спросил Петр. — Я больше не могу ждать, я должен…

— Но согласитесь, эта позиция во многом уязвима. — Игорь курил, говорил насмешливо, словно и не слыша Петра, не замечая, как тот нервничает. — Эдакий манифест домашнего затворника. А вы не боитесь, что…

— Послушайте, вы покупаете их или нет?!

— Нет. — Игорь под толкнул ребром ладони к краю стола все пять фотографий, пять свидетельств чужой беды и чужого отчаяния.

Так. Плохи дела. Петр сгреб злополучные фотографии со стола, спрятал их в карман куртки. Глянул на часы — половина третьего. Денег нет. Ее долбаный Дима в ловушке. Надо подключать ментов. Праздничный день, толку от служивых не будет ни малейшего… А что он скажет Нине?

— Сколько ей нужно?

Петр тупо посмотрел на хозяина таблоида.

— Сколько ей нужно, я спрашиваю? Две?

— Две, — растерянно подтвердил Петр, глядя, как Игорь подходит к сейфу, набирает код, открывает… Маленький сейф у окна, за окном — снег, снег идет сплошной стеной, и там, за снеговой завесой, темнеет «девятка» немногословного солдатовского приятеля.

— Держи, — сказал Игорь. — Отдашь ей.

— Я… Я верну. — Петр сунул деньги за пазуху, протянул ладонь к холеной и вялой лапе хозяина таблоида, сжал ее, долго тряс с каким-то нелепым, чрезмерным воодушевлением — горячо и взволнованно, как активист партячейки. — Я верну! Заработаю и верну.

Игорь осторожно выпростал свою руку из западни.

— А фотографии? — на всякий случай спросил Петр. — Они вам не нужны?

Игорь покачал головой.

— Я пойду, — сказал Петр, — я тороплюсь… Спасибо вам. Я, честно говоря, не ожидал… Я даже… Спасибо!

— Не за что. — Игорь захлопнул сейф.

— С Новым годом! — Петра распирало от радостного возбуждения, от благодарности, ему хотелось выказать ее как можно полнее, искренней, но он не слишком это умел и потому только повторил по-дурацки: — С Новым годом!

— С Новым годом, — невозмутимо ответствовал Игорь. — С новым счастьем.

Кругами, кругами, кругами — по снегу, по снегу…

Где-то на окраине Москвы, между елочным базаром, закрытым на засов (какой базар, какие елки, шесть часов вечера, шесть часов до Нового года, все елки проданы давно), между елочным базаром и типовой коробкой универмага, по грязному истоптанному снегу, что-то бормоча себе под нос, сжимая ладонями виски, ходила кругами Нина. Шапка съехала набок — Нина этого не замечала, ничего не замечала, только изредка зорко, с надеждой и страхом всматривалась куда-то вправо, в темноту. Там была дорога, по которой ушел Петр. По ней он должен вернуться. Не один — с Димой.