Возвращение скипетра

"Полегче, там. Полегче, я говорю". Ланиус мог бы успокаивать испуганную лошадь. "Только не выпрыгивай из штанов. Вероятно, рано или поздно вы получите ложку обратно. Паунсер обычно уносит их куда-нибудь, куда ходят люди. Это не значит, что какой-то ростовщик даст зверю несколько монет за серебро, которое в нем."

"Почему, во-первых, презираемое богами животное крадет ложки?" - требовательно спросил повар. Он не казался особо смиренным.

"Нападающий — это великое множество существ - своенравный, несносный, раздражающий, заразный, паршивый. Выбирай сам", - сказал Ланиус. "Но единственное, чем монкат не является, так это презираемым богами. Я бы поставил многое на правдивость этого".

"О, ты бы сделал это, не так ли?" Повар не поверил ни единому слову из этого. "И почему бы богам не презирать это гнилое создание?"

"Потому что Паунсер Джаст может стать спасением королевства", - ответил Ланиус, и глаза повара снова вылезли из орбит. Король продолжил: "Я сожалею о мозговой кости. Немного супа, тушеного мяса или подливки будет не таким, каким могло бы быть. Но я полагаю, вы, вероятно, сможете найти другое. "

"Это не шутка, ваше величество", - запротестовал повар.

"Хорошо, потому что я не шучу", - сказал король. "Ложка, скорее всего, вернется. Ты можешь придумать новую кость. У тебя есть еще какие-нибудь причины кричать мне в ухо, или это было все?"

Повар нахмурился. Он нахмурился. Он раздулся, как рыба фугу. Ланиус стоял там и ждал. Как он и ожидал, повар сдулся. "Мне жаль, ваше величество", - сказал он гораздо более тихим голосом.

"Вот. Так намного лучше. Видишь? Ты можешь говорить как нормальный человек, когда захочешь. Молодец, - сказал Ланиус. "А теперь, что, по-твоему, я должен делать с моим своевольным, несносным, раздражающим, заразным — но не, заметь, презираемым богами — обезьяной?" Ланиус гордился собой за то, что помнил все мерзкие прозвища, которыми он обозвал Нападающего.

Судя по тому, как разинул рот повар, память короля впечатлила и его. Он сказал: "Если вы сможете убедиться, что зверь никогда не вернется на кухню, это было бы здорово. Если ты сможешь вернуть ложку, это тоже было бы хорошо ". Он изо всех сил старался, чтобы его голос звучал мягко.

"Я не думаю, что смогу помешать Паунсеру проникнуть внутрь", - сказал Ланиус. "Я пытался, и мне не очень повезло. Я не буду лгать тебе ни о чем подобном. Но я уже говорил тебе, что есть довольно хороший шанс, что ложка найдется ".

"Все в порядке, ваше величество. Благодарю вас, Ваше величество". Повар развернулся и направился обратно на кухню, более кроткий и подавленный человек, чем ревущий истерик, который с ревом подбежал к Ланиусу.

Король немного посмеялся, направляясь к архивам. Превращение легковозбудимых людей в спокойных было не тем навыком, о котором думало большинство людей, когда они представляли себе то, что должен уметь делать суверен. Однако это не означало, что он не был ценным. О, нет — далеко не так.

Ланиус надеялся, что найдет Паунсера в архивах с его призом. Это позволило бы ему вернуть ложку на кухню в чем-то приближающемся к триумфу. Это также позволило бы ему почувствовать себя добродетельным за то, что он устоял перед искушением треснуть им повара по голове — если только он вместо этого не поддастся искушению, которое само по себе доставляло удовольствие.

Но когда Ланиус добрался до архивов, от монката не было и следа. Он позвал Паунсера и даже лег на пыльный пол и ударил себя кулаком в грудь, как он делал, призывая Паунсера на угощение. Паунсер либо был слишком далеко, чтобы услышать, либо не хотел приближаться. Ланиус только пожал плечами. "Вот и все для аккуратных концовок", - подумал он и вернулся к сортировке документов.

Король Грас подозревал, что некоторые генералы пытались штурмовать города только по той простой причине, что сидеть и осаждать их было скучно. Сидеть за пределами Трабзуна было скучно. Даже в этом случае он не был склонен жаловаться. Пока в его армии не вспыхнула дизентерия, он думал, что сможет взять город гораздо дешевле осадой, чем штурмом.

Грас взглянул на стены Трабзуна. Факелы вспыхивали через каждые несколько шагов вдоль них. В мерцающем свете факелов король смог разглядеть лучников Ментеше и нескольких пикинеров. Гарнизон хотел, чтобы он знал — или, по крайней мере, думал, — что готов ко всему. Он издал кривой смешок.

"Как ты думаешь, сколько продлится осада?" Спросил Птероклс.

"Я не могу сказать вам, по крайней мере, в ближайшие месяцы", - сказал Грас. "Зависит от того, сколько еды у ментеше, от того, насколько сильно они хотят уморить голодом простых людей, чтобы накормить солдат, от ... о, от всего остального. Все закончилось бы намного раньше, если бы вы смогли перекрыть им подачу воды — вот что я вам скажу ".

"Мне жаль, ваше величество. Мне очень жаль", - сказал Птероклс. "Однако я ничего не могу поделать с тем, как расположены источники и колодцы. Ты должен винить в этом богов".

"Я не винил тебя", - заверил его Грас. "Я понимаю, что ты ничего не смог бы с этим поделать. Но я тоже могу пожелать, чтобы все было по-другому". Он снова посмотрел в сторону "Трабзуна". "Я могу пожелать, чтобы многое было по-другому".

"Ваше величество?" Птероклс издал вопросительный звук.

"О, ничего.. ничего", - повторил Грас, немного раздраженный тем, что он так много показал о себе. Птероклс явно ему не поверил — что казалось только справедливым, поскольку он не говорил правды. Но он не хотел говорить волшебнику, как сильно ему хотелось, чтобы его единственный законный сын оказался порядочным, трудолюбивым человеком вместо.. того, кем он был. Чем старше становился Грас, тем больше он думал о том, что произойдет после того, как его не будет здесь, чтобы править Аворнисом.

Когда он впервые захватил трон, он ожидал, что Орталис станет его преемником. Ланиус мог продолжать носить корону; в конце концов, он был последней ветвью старой, знакомой династии. Если бы у него был сын от Сосии, этого мальчика тоже можно было бы назвать королем. Но реальная власть текла бы через Орталиса и его потомков.

Теперь все выглядело не совсем так, как хотелось Грасу. Ланиус доказал больше, чем Грас ожидал, Орталис - меньше. Если бы мне суждено было умереть сейчас… Грас покачал головой, отгоняя эту мысль, как лошадь от жужжащей мухи. Рано или поздно муха приземлится. Она ужалит. Рано или поздно — но, пожалуйста. Король Олор, пока нет.

Все стало бы только сложнее, если бы у Орталиса был сын. Грас слышал от Ланиуса, что Лимоса ждет еще одного ребенка. Он ничего не слышал от Орталиса. Он не мог вспомнить, писал ли ему Орталис когда-либо, пока он был на задании. Может быть, одно-два письма с обоснованием, чтобы попытаться пролить хороший свет на какую-нибудь дворцовую передрягу, в которую попал Орталис. После этого - нет.

Это не обязательно имело значение. Грас знал это. Умение написать интересное письмо — на самом деле, умение писать вообще — не было обязательным условием для царствования. Если бы люди делали то, что вы им сказали, и делали бы это даже тогда, когда вы не следили за ними, чтобы убедиться, что они это делают, у вас было бы то, что вам нужно, чтобы быть королем. И если то, что вы говорили им делать, срабатывало большую часть времени, у вас было все необходимое, чтобы стать довольно хорошим королем.