Возвращение скипетра

"Это зависит. Могут ли Ментеше использовать какую-либо магию, чтобы разрушить шахту в промежутке между тем, как они увидят дым, и тем, как все начнет падать?" Если что-то действительно начнет рушиться, подумал король, горное дело было несовершенным искусством.

"Я не могу представить, как", - ответил Птероклс.

"Тогда вперед", - сказал Грас.

Он ждал. То же самое с опаской сделал капитан. То же самое сделал Птероклс, который выглядел довольным, что его вот-вот освободят от бремени. Как раз в тот момент, когда Грас начал задаваться вопросом, не пошло ли что-то не так, из дыры начал подниматься густой черный дым. Кашляя, Грас шагнул с подветренной стороны. То же самое сделал и капитан, теперь его лицо расплылось в улыбке. У Птероклса хватило ума с самого начала держаться с подветренной стороны.

Грас задумался, сколько времени потребуется огню, чтобы уничтожить опоры, которые удерживали шахту от обрушения под тяжестью земли и камня над ней. Он хотел спросить офицера, но прикусил язык. Он узнает об этом, как только кто-нибудь узнает.

Аворнийские солдаты ждали возле шахты. Когда наступит момент — если он наступит, — деревянные сходни перебросят их через ров и позволят броситься в атаку. Ментеше на стене указал на быстро разрастающийся столб дыма. Движения были едва заметны на расстоянии, но Грас отчетливо видел их. Что думали защитники? Надеялись ли они, что что-то пошло не так на аворнийских рубежах? Или они понимали, что сами камни, на которых они стояли, могли обрушиться в любой момент?

Едва этот вопрос пришел Грасу в голову, как камни под ногами Ментеше, должно быть, начали дрожать. Защитники начали разбегаться в разные стороны. Тонкие и приглушенные, их крики тревоги донеслись до ушей короля. А затем эти крики потонули в огромном рокочущем реве, когда длинный участок стены Трабзуна рассыпался на куски. Земля под ногами Граса тоже затряслась, как будто от землетрясения.

Но боги послали землетрясения. Этот обвал был рукотворным. Грас, Птероклс и капитан, которым не пришлось спускаться в шахту, все закричали и захлопали в ладоши. Они хлопали друг друга по спине и обнимались, как группа братьев.

Огромное облако пыли поднялось от разрушенной стены. Также поднялся дым, поскольку трещины в земле обнажили огонь внизу. Сколько людей лежало раздавленными и искалеченными среди упавших каменных блоков?

Они враги, напомнил себе Грас. Они стоят между нами и Скипетром Милосердия, между нами и сокрушительным поражением Изгнанного. Ментеше, который поймал бы его, сразу же перерезал бы ему горло — или же перерезал бы его, предварительно подвергнув пыткам. Он прекрасно это знал. Люди, которые почитали Изгнанного, выбрали зло. Грас тоже это знал. Но они все еще были мужчинами, и он слегка вздрогнул, представив их страдания.

В рядах аворнцев ревел Хомс. Над рвом, как длинные языки, торчали сходни. По ним бежали солдаты. Ликуя, мужчины бросились к обрушившемуся участку стены. Они перелезли через обломки и вошли в Трабзун.

Конечно, погибли не все защитники города. Большая часть стены и большая часть гарнизона остались нетронутыми. Но с другой стороны, большая часть человека осталась нетронутой после того, как копье пронзило его грудь. Все равно он, скорее всего, погибнет. А "Трабзун", прорвавший оборону, скорее всего, падет.

Ментеше с неповрежденных участков стены бросились оттеснять аворнанцев. Видя это, еще больше аворнанцев двинулись вперед по всему городу. Теперь штурмовые лестницы могли с глухим стуком вставать на место у стен. Теперь солдаты могли взбираться по ним, чтобы добраться до зубчатых стен. Некоторые лестницы упали. Однако, когда защитники были так отвлечены, многие из них остались на месте. Аворнцы на вершине стены размахивали знаменами, чтобы осаждающие могли видеть, что они заняли свои ложементы.

Повсюду в Трабзуне аворнцы, которые могли немного говорить на языке ментеше, кричали: "Сдавайтесь! Мы берем пленных!" Тощие защитники, с поднятыми руками и неприкрытым ужасом на лицах, начали, спотыкаясь, покидать город, ведомые аворнийцами.

Когда главные ворота "Трабзуна" распахнулись, Грас снова завопил. Он ударил Птероклса почти так сильно, что сбил его с ног. "Это наш!" он закричал. "Трабзун наш!"

"Э-э, да, ваше величество. Так оно и есть". Волшебник выпрямился. "Это тоже хорошо. Если бы они отбросили нас назад, вы, вероятно, убили бы меня".

"Не искушай меня". Грас говорил так, как будто шутил, чем он и был. Птероклс все равно вздрогнул. Грасу стало стыдно за себя. Если королю хотелось кого-то убить, он мог. Кто бы его наказал? Аворнис знал немало тиранов с кровавыми руками. Ему не хотелось, чтобы его запомнили как еще одного. Положив руку — мягко — на плечо Птероклса, он сказал: "Мне жаль".

Король мог безнаказанно убивать. Извинения снова казались чем-то другим. Птероклс уставился на него так, как будто он сказал что-то на каком-то экзотическом языке. "Я ничего такого не имел в виду, ваше величество", - сказал волшебник. Возможно, это он был виноват.

"Я не думаю, что кто-то из нас это сделал". Грас посмеялся над собой; он только что свел их разговор к бессмысленности.

Его охранникам было не до смеха, когда он решил отправиться в Трабзун поздно вечером того же дня. К тому времени в городе остались лишь следы боев, но им это все равно не понравилось. "Вражеским солдатам слишком много мест, где можно спрятаться", - сказал один из них. "Мы не сможем очистить это место в течение нескольких дней. Если один из этих ублюдков выстрелит из лука ..."

"Это то, для чего вы, люди, существуете, не так ли?" Мягко спросил Грас.

"Да, ваше величество, но есть такая вещь, как рисковать, когда в этом нет необходимости", - настаивал королевский гвардеец. Грас пробормотал себе под нос. У этого человека был аргумент получше, чем он хотел признать.

Грас, наконец, вошел в состав "Трабзуна" два дня спустя. Охранники все еще были недовольны, как и он сам. Он предположил, что это стало разумным компромиссом. Он вошел через главные ворота, а не через обвалившуюся каменную кладку, обрушенную шахтой.

Большинство людей, оставшихся в городе, были отчаянно истощены. К тому времени аворнцы вывели людей из гарнизона Трабзуна. Они были в достаточно хорошей форме. Большую часть еды они оставили себе, оставив мирным жителям — особенно женщинам и детям — ровно столько, чтобы поддерживать жизнь.

"Ты накормишь нас?" - позвал мужчина по-аворнийски. Судя по его карим глазам и светло-каштановым волосам, он происходил от народа, который жил здесь, когда Трабзун был аворнийским Трапезусом. Судя по его впалым щекам и предплечьям, похожим на метлу, его нужно было покормить.