Возвращение Скорпиона

Она покачала головой:

— Нет, не известно, мне всего девятнадцать.

Я снова вздохнул:

— Понятно.

— А вам?

— Что — мне?

— Сколько лет вам?

Я уныло повесил над калорифером нос.

— Умножьте свой возраст на два — и то сделаете комплимент.

Девушка рассмеялась:

— Ну умножила!

— А теперь приплюсуйте комплимент.

— Большой?

Я почесал затылок:

— Да годика этак четыре. — И едва ли не впервые внимательно посмотрел на нее. Короткие светлые волосы, карие глаза, тонкий нос, чуть припухлые губы, точеная фигурка. Хорошая девушка…

Она тоже смотрела на меня. Не слишком, впрочем, любопытным взглядом. Хотя, люди добрые, да кто я такой, чтобы девятнадцатилетняя юница смотрела на меня взглядом слишком любопытным?

Постепенно от тепла калорифера я немного осовел и кивнул на бутылку:

— И чего же мы ждем?

Она мило сморщила носик:

— А что, это так уж необходимо? Вы, кажется, согрелись.

Я возразил:

— Телом, но не душой.

Девушка вздохнула:

— Но ведь вы, простите, и так…

— Пьяный? Да нет. Уже нет. Видели бы вы меня часа три назад. Вот тогда да, а теперь… Нет-нет, теперь уже нет.

Я откупорил бутылку, а она потянулась к прилавку за шоколадкой. Приятно для обозрения, надо заметить, потянулась. Взяла, развернула и положила на колени.

— Айн момент! — Я полез в карман.

Она махнула рукой:

— Бросьте. Пусть это будет моя доля.

Я важно поднял указательный палец:

— Деточка, неужели вам здесь платят столько, что вы можете позволить себе угощать залётных, извините, раздолбаев шоколадом? По глазам вижу, нет. Так что не будем, ладно? — И положил деньги на картонный ящик из-под шампанского.

Девушка прищурилась:

— Вы еще скажете — сдачи не надо?

Я помотал головой:

— Не скажу. Это будет уже оскорбление. — И принялся разливать вино по стаканчикам. — Ну, давайте за… за… ну, хотя бы за встречу.

Ее брови поползли вверх:

— Это в каком же смысле?! (Нет, а действительно хорошая девушка.)

Я замахал квадратиком шоколадки:

— Господи, да ни в каком! Ну вот просто я замерзал тут, у вашего порога, как бродячий пёс, а вы… подобрали, обогрели…

Мы беззвучно чокнулись, и я вылил содержимое стакана в пасть. Она пила медленно, маленькими глотками.

Не допила, и я запротестовал:

— До дна, до дна!

В общем, вскоре я опять окосел. Нет, не так чтобы очень, но окосел. И мною, чёрт, в какой-то момент овладел эдакий менторский пафос: такая прекрасная девушка — и в ночном киоске! Безобразие, разве ж это дело? Не дело! Надо учиться. Обязательно надо учиться, учиться и учиться…

Она слушала мои полупьяные рассуждения весьма спокойно. Но по тому, как темнели порой ее глаза, было видно, что спокойствие это внешнее, а не внутреннее. И она меня не осадила, не оборвала, хотя имела на то полное римское право. Вообще-то она и впрямь была достаточно флегматичной особой, однако, похоже, лишь до определенных пределов.

Пару раз наши посиделки нарушали ночные покупатели: тому бутылку, этому две. Бедолаги — тоже небось закружились, как и я, но мне-то повезло — сижу верхом на печке, — а они, горемыки, мерзнут. Второй, правда, оказался парнишкой сообразительным: предложил составить компанию моей собеседнице, но я тотчас же грозно высунулся из подсобки и рявкнул:

— Занято! — А потом блеснул дешевым юмором, посоветовав попытать счастья в киоске напротив: мол, в нем сидит такой добрый чувак…

Он доверчиво поплелся через дорогу, однако там не задержался — когда через пару минут я снова выглянул в окно, на заметенной и заснеженной улице никого не было.

Моя "хозяйка" пила как птичка, но я-то нет, и вскоре бутылка опустела. Тогда, невзирая на протесты новой знакомой, купил вторую.

Девушка пить отказалась категорически, а я выпил. А выпив, взял да и рассказал ей про "Чёрного Скорпиона" (естественно, в самом отредактированном и сокращенном варианте). Согласно этому варианту, я оказался просто случайным свидетелем неких заверченных вокруг загадочного бриллианта событий, произошедших прошлым летом в одном южном городе.

Замечу без ложной скромности: мой рассказ поимел успех. Хотя девушка вовсе не отличалась повышенной эмоциональностью, слушала она с большим интересом. Разумеется, я не сообщил ничего такого, что шапошным знакомым знать не полагается. Зачем? Да и вообще, этого не полагается знать ни-ко-му…

Потом беседа перешла на более нормальные рельсы. Я попёр о литературе, искусстве, музыке. А она, между прочим, — поддержала, и поддержала весьма толково: каюсь, даже не ожидал.

А потом…

А потом простучал-прогрохотал по рельсам первый трамвай. Следом — второй, третий… Замигали фарами маршрутки и машины. Заваленный снегом зимний город медленно, тяжело и неохотно просыпался…

Моя благодетельница посмотрела на часы:

— Наверное, вам пора. Я должна еще сделать уборку — скоро сдавать смену. И… действительно, лучше будет, если вас здесь никто не увидит.

— Да-да! — Я поднялся. — Конечно… — Мне вдруг безумно захотелось спать, и вместе с этим состоянием пришло отрезвление и похмелье. И в прямом смысле, и в переносном. Но вместе с тем еще и захотелось сказать моей спасительнице что-то приятное, и я ляпнул: — Слушайте. Если вдруг будет кто наезжать…

И понял, что сморозил глупость. Ее улыбка послужила лишним тому доказательством.

— Ладно! — Нахлобучил шапку, и внезапно до меня дошло, что даже не знаю ее имени. Вздохнул: — А меня, между прочим, зовут… — И сообщил, как меня между прочим зовут.

Она рассмеялась:

— Ну, слава богу! Наконец-то познакомились. Наташа…

Я полез во внутренний карман куртки и выудил авторучку. Оторвал от какой-то упаковки клочок бумаги и вопросительно посмотрел на девушку:

— Телефон?

Наташа вроде бы удивилась, но удивилась как-то серьезно:

— Зачем?

Я засуетился:

— Ну, тогда запишу свой. Вот. Пожалуйста… — И протянул обрывок.

Ее глаза внимательно смотрели в мои. После некоторой паузы она тихо повторила:

— За-чем?..

Еще пару секунд я глядел на нее как идиот. Потом смущенно кивнул:

— Да-да, конечно, простите… — Смял клочок и бросил в коробку для мусора. — Спасибо… — И вдруг, совершенно неожиданно для самого себя, абсолютно хулигански чмокнул девушку в щеку и, толкнув дверь, вывалился на улицу. Махнул рукой, останавливая машину. Остановил, сел и назвал адрес…

Дней через пять я подъехал к тому киоску. Для чего? А пёс его знает! За стеклом сидела другая девушка. Я потоптался-потоптался и уехал.