Возвращение в гильдию

Густой кустарник, через который продирались последние несколько десятков шагов, разом отступил, впереди открылась округлая полянка, наполовину погруженная в черные тени от высоких деревьев. Шестерня открыл и закрыл рот, Дерн хмыкнул, а Себия прищелкнула языком. Поперек поляны, выстроившись рядком, стояли хмурые вершинники, сжимая в руках длинные луки.

ГЛАВА 3

Прищуренные глаза холодно всматриваются в вышедших из леса, стройные тела напряжены в ожидании боя. Миг, и руки взметнулись, выхватывая из колчанов стрелы, заскрипели сгибаемые дуги луков, тонкие острия нацелились в растерянных путешественников. Короткое злое гудение, словно кто-то с размаху ударил палкой по гнезду диких ос, и вот тонкие древки уже несутся навстречу цели: недолгие мгновения полета, распарывающие воздух блестящие росчерки металла и тонкий вой приближающейся смерти.

Воздух загустел, опоясав отряд призрачной полусферой. Стиснув зубы, Зола вскинул перед собой обе руки, заставив на мгновение замереть ощетинившийся остриями рой. За доли мгновения, что он удерживал барьер, отряд успел перегруппироваться. Сорвав с плеча лук, Мычка метнулся влево, рука замелькала, выхватывая из колчана стрелы, угрожающе загудела тугая тетива. Себия ушла вправо, глубоко завязнув в сугробе, но в безумном прыжке вырвалась из предательского снега, понеслась вперед, двигаясь каким-то невероятным, рваным шагом, непрерывно сбивая прицел противнику. Шестерня перехватил щит на руку, и, отступив на шаг, прикрыл мага, а Дерн, уперевшись Золе в спину, взревел с натугой, и с все увеличивающейся скоростью побежал, толкая перед собой товарищей, словно живой щит.

Воздушный барьер испарился, стрелы забарабанили по щиту. Наблюдая за приближающимися, как по волшебству, лицами врагов, Шестерня потянулся за секирой. Вершинники рассредоточились, пропуская несущееся навстречу таран, но тот вдруг рассыпался на три фигуры, что, не останавливаясь, кинулись в бой. Взвыли шипастые шары, превращаясь в размытый диск, замелькало тяжелое лезвие секиры, по глазам резанула вспышка огнешара.

На истоптанный снег брызнули капли дымящейся крови, выжигая в белом покрывале глубокие ямки. Отбросив бесполезный на близкой дистанции лук, Мычка увернулся от выпада одного из вершинников, перекатившись через голову, подхватил лежащий на снегу меч, выпавший из ослабевшей руки воина, что сидел тут же, держась за пробитую стрелой шею, и, хищно оскалившись, кинулся в гущу битвы.

Неподалеку, словно молния, мелькала подземница. Пользуясь сумраком, Себия, отлично видевшая в темноте, стремительно исчезала из-под казавшихся неминуемыми смертельных ударов, возникая то сбоку, то сзади, нежно касалась кривым лезвием кинжала открытых шей врагов, после чего из ран фонтаном выплескивалась кровь, а только что исполненные ярости боя мужчины резко бледнели и замедленно оседали на землю.

Шестерня с уханьем взмахивал секирой, пока не опрокинулся от ловкой подножки, но даже лежа на спине, размахивал всеми конечностями, словно гиганский жук, не давая врагам ударить по уязвимым местам, пока Зола, заметив плачевное положение пещерника, не метнул огнешар в наседающих на Шестерню вершинников, превратив обоих в пылающие факелы.

Мычка несколько раз уворачивался от кистеня разошедшегося болотника, в пылу боя не разбирающего вершинников один от другого, едва поднявшегося Шестерню вновь уронили, а Зола, уставший щуриться, сотворил в качестве подсветки огромный огнешар, на мгновение ослепив всех участников боя, включая себя.

В какой-то момент оказалось, что кроме наемников на поляне больше никого нет, лишь остывающие тела под ногами. Глядя, как подземница деловито перерезает горло недобитым, Зола скривился, спросил с сарказмом:

– Может все же стоит кого-то оставить в живых?

– Зачем?
– искренне удивилась Себия.

Маг нахмурился, ответил желчно:

– Узнать, кто они, и для чего напали.

– А не все ли тебе равно?
– поинтересовался преступивший к мародерству Шестерня.

– Мне нет, - Зола сверкнул глазами на пещерника, - на тот случай, если за поворотом нас ждет еще такая же команда.

– Да пожалуйста, - девушка вытерла кинжал об одежду мертвеца, спрятала в ножны, - вон, возле тебя лежит, притворяется. Хочешь узнать - ударь огнешаром, чтобы нога обуглилась, ну, или рука. В общем, чтоб не умер сразу, но появилось желание общаться.

Прежде, чем маг решил, каким именно из предложенных подземницей способов он хочет расспросить раненого, Дерн подошел к вершиннику, на которого указала Себия. Еще совсем молодой парень, зажимая глубокую рану в боку, с ужасом смотрел на наемников, его била крупная дрожь. Нагнувшись ближе, так что бы раненый видел только его, болотник сказал задумчиво:

– Мои друзья очень хотят узнать, кто вы и что здесь делаете? Если ответишь, я попытаюсь тебя излечить.

С трудом ворочая языком, сказалась потеря крови, юноша произнес:

– Нас послали уничтожить тех, кто привел зверя. Жаль, не удалось...
– Он закашлялся, выплевывая сгустки крови, сжигая остатки сил, выкрикнул враждебно: - но за нами придут другие, и вас остановят...

Глядя в застывшие глаза вершинника, Зола проворчал:

– Сумасшедшие люди, сумасшедший мир. Готовы убить первых встречных лишь потому, что это совпало с некими неясными предзнаменованиями.

– Не люди - вершинники, - поправил Мычка.

Маг отмахнулся:

– Какая разница? Бородатые коротышки, зеленые здоровяки..., а ума - что у тех, что у других.

– Это что ты имел в виду?
– нахмурился пещерник.

Не обращая внимания на Шестерню, Зола в раздражении прошелся по поляне, переступая трупы, спросил, возведя очи к потемневшему небу:

– Вот скажите мне, чего ради они поперлись за нами следом, напали, хотели убить?..

Дерн произнес примиряюще:

– Старейшинам не нужна смута. Вот они и попытались оградить свою деревню, а заодно и прочих от ненужных свидетелей.

Мычка покачал головой, сказал, глядя на убитых:

– Значит они не пощадят и Зяблика...

Дерн кивнул:

– И не только. Жена убитого охотника тоже лишний недовольный.

– Может вернуться?
– осторожно предложила Себия.
– Помочь людям с чересчур заботливыми вождями, да и себя обезопасить на будущее?

Зола, что после слов болотника как-то разом сник, пробормотал чуть слышно:

– Нет. Они действительно заботливые. Лучше убить пятерых чужаков, чем поселить в сердцах людей страх и недоверие. На их месте, я... поступил бы также.

Шестерня поморщился, сказал с досадой:

– Все это очень интересно, но давайте поговорим позже, а сейчас разденем убитых, пока не задубели. У меня тулуп держится на честном слове, а им одежда без надобности.

Взятая у вдовы Беркута теплая одежда висела лохмотьями не только на Шестерне, изрубленная во время схватки. Понимая правоту пещерника, скрепя сердце, приступили к неприятному делу. Когда, спустя недолгое время, наемники удалились, на освещаемой бледными отблесками огнешара поляне остались лишь застывшие фигуры раздетых мертвецов.