Возвращение
Шрифт:
— Ты их идеализируешь! — Хмуро ответила чародейка, отвернувшись и уставившись на дно своего стакана. — Всё было совсем не так.
— Возможно, но разве это плохо? — Девушка обвела взглядом толпу. — Посмотрите на них. Жизнь людей в подобных деревушках нельзя назвать простой. У каждого здесь есть свои горести и беды, проблемы и переживания. Однако баллады подобные этой, заставляют их на время забыть о них и дарят надежду. Веру в то, что в этом мире ещё остались те, кто готов сражаться за добро, не взирая на собственные тяготы. Таких людей и называют героями.
— Чушь! — Резко выпалила
— При всём уважении, откуда вам об этом знать? — также чуть ли не перешла на крик Ника. — И кто вы вообще такая, чтобы судить о людях, которых никогда не встречали?
— Это я-то не встречала?! Да я…
— Да ладно вам, девчонки! Хорош уже спорить! — Прервал их Михаил, почувствовав, что запахло скандалом. — Давайте лучше выпьем! — Он наполнил их стаканы, и первый поднял свой. — За сегодняшний вечер! И за исполнение желаний!
— Верно! — поддержала его Ника, смерив хмурым взглядом волшебницу и тоже подняв бокал. — Надеюсь, что когда-нибудь моя мечта осуществится, и я повстречаю этих героев. А пока что, мы с друзьями будем путешествовать, чтобы вдохновлять тех, кто также как и они, желает помогать другим.
Грохнув кружкой по столу, волшебница молча встала и ушла в сторону трактира.
— Что это с вашей подругой? — посмотрел ей вслед староста
— Просто… она не очень любит вспоминать те события. — Не слишком уверенно соврал я, также поднимаясь. — Пожалуй, мне тоже пора! Приятного вечера!
— Да ладно вам, Ксандер! Останьтесь! — Начала уговаривать Вероника. — Ничего с ней не случится! Подуется немножко и придёт.
— Она права! — поддержал её Миша. — Если женщине нужно побыть одной, лучше не мешать. Выпейте с нами!
— Извините, ребята, но порой, чтобы решить проблему, одной моей удачи бывает недостаточно.
Я ещё раз попрощался и пошёл за чародейкой, чувствуя спиной недоумённые взгляды друзей. Найти Серас не составило труда. Она была в небольшом саду за трактиром. Чародейка стояла, прислонившись к яблоне, обхватив себя руками и смотря на безбрежную пустыню, раскинувшуюся позади деревни.
– Чего тебе надо? — Даже не обернувшись, спросила она, услышав звук моих шагов. — Или уже надоело выслушивать восторженные возгласы поклонницы?
— Нет. Просто ты так быстро убежала, что я начал волноваться. Всё в порядке?
— В полном! — не оборачиваясь, ответила она. — Просто устала слушать речи очередной наивной дурочки, считающей вас чуть ли не святыми!
— Серас, я…
— Мне вот интересно, — перебила меня чародейка, — ты и раньше так хорошо умел врать или этот навык появился после вашего с Мартином чудесного воскрешения?
— Да пойми ты…
— Что?! — Уже не выдержала волшебница, резко обернувшись и подойдя ко мне вплотную. — Что мне нужно понять?! Как так получилось, что самый близкий и дорогой человек вдруг оказался лжецом и предателем? Ты это хотел объяснить?
— Я и Мартин просто пытались вас защитить!
— И для этого надо было нам лгать?! Вы могли всё рассказать. Мы бы нашли выход. Вместе! Но никому из вас это в голову не пришло. Вместо
этого вы вновь решили корчить из себя героев, даже не подумав о нас с Айной.— Я просто не хотел, чтобы тебе вновь пришлось пройти через пережитое снова.
— Правда? То есть ты действительно думаешь, что забыть о ком-то кого любишь, лучше, чем потерять его? — Волшебница отступила на шаг, опустив глаза. — Когда близкие уходят, это … тяжело, страшно, и… больно. Очень больно! Но воспоминания о часах, проведённых вместе с ними, остаются. В них мы всегда будем вместе. Кто … кто дал тебе право отнимать их у меня? Говори!
— Послушай, Серас…
— Хватит! Я устала от твоей лжи! Просто… оставь меня в покое! Я … я не хочу тебя больше видеть!
Чародейка уже хотела уйти, когда я схватил её за руку и притянул к себе, обняв, несмотря на сопротивление.
— Отпусти! — Принялась она колотить меня по голове и плечам. — Отпусти, кому говорю!
— Не отпущу, пока не выслушаешь!
— Гад! — Вцепилась мне в волосы Серас. — Сволочь!
— Да, верно! — Даже не пытался защититься я от ударов кулачков девушки. — А ещё трус и лжец. Ты права! Мне действительно стоило сразу всё тебе рассказать.
— Почему ты такой?! Кто дал тебе право решать за меня?! — продолжала она бить меня, уже сорвавшись на крик. — Мерзавец! Подлец!
— Потому, … — уже не выдержал я, прижав её к себе так сильно, как только мог, — потому что, я люблю тебя, дура!
Удары постепенно прекратились, и девушка замолкла, хотя я по-прежнему слышал её сбивчивое дыхание вперемешку с всхлипывание.
— Прости меня, пожалуйста. Будь у меня хотя бы половина храбрости Мартина, давно бы признался, но я боялся это произнести. — Мне, наконец, удалось поднять на неё глаза. — Я тебя люблю, Серас! Люблю больше всего на свете! Больше жизни! Если ради тебя придётся исчезнуть в забвении — пусть так, но я просто не мог видеть, как ты плачешь! Что угодно, только не это! Потому-то ничего и не сказал. Можешь называть меня как хочешь — предателем, лжецом, трусом! Но, пойми, я делал это ради тебя. Прошу, поверь!
Вновь повисла тишина. Мы оба молчали, не зная, что ещё сказать. Мне даже показалось, что остальные звуки притихли сами собой, дабы не мешать нам.
— Дурак! — Наконец произнесла она, прильнув ко мне всем телом и, обвив шею руками, поцеловала мокрыми от слёз губами. — Господи, какой же ты дурак! Не нужно отдавать за меня жизнь, глупый. Ты — и есть моя жизнь!
Я зарылся лицом в её каштановые пряди, вдыхая их аромат. С души словно свалился огромный булыжник. Мне не хотелось, чтобы этот миг заканчивался. И ей тоже.
— Злишься?
— Конечно, злюсь! А ты как думал?
— Простишь?
— Прощу! Но, — она отстранилась от меня, — даже не думай, что смирюсь, понял? Мы справимся, слышишь! И на этот раз, сделаем это вместе, ясно?
— Хорошо. Как пожелаешь!
Мы так и стояли, обнявшись, больше не обращая внимания ни на крики людей неподалёку, ни на шелест поднявшегося ветра, ни на фигуру, стоявшую за углом трактира.
Глава 49
(Ванесса. День седьмой)