Возвращение

В это время снаружи раздался раскат грома. Кир поднял глаза на небо и увидел, что голубой купол стремительно затягивают неизвестно откуда взявшиеся тучи. Внезапно пошел мелкий холодный дождь, и полыхнула молния.

– Боги вступают в борьбу, – объявил Хорг. – Но схватка будет и на земле: скоро сюда прибудут воины Заэра, Мелиды и Эйдагора. Он еще не смирился с поражением, которое вы нанесли ему в его храме, уничтожив камни, и жаждет вернуться в мир.

– Откуда ты знаешь? – удивился Маркус. – И кстати, это ты заколдовал футляр? – добавил он, подозрительно прищурившись.

– Да, после того, как забрал оттуда Анх. Мне не хотелось, чтобы Нинур заметил пропажу раньше времени.

– Я так и знала, что этому подонку не под силу наложить столь мощное заклятие, – кивнула Лила.

– Кстати, о тебе, – повернулся к ней Хорг, и девушка в страхе попятилась, а Кир с Маркусом мгновенно обнажили оружие.

– Тот камень, что ты носишь на шее, – продолжал Хорг невозмутимо, словно не замечая направленных на него клинков, – принадлежит Зандару, и он захочет заполучить его любой ценой. Глаз Дракона действует примерно так же, как камни Эйдагора – это ключ в наш мир. Его нужно уничтожить.

– Но как? – прошептала Лила.

– Пока ты носишь его на себе, он питается твоей энергией, – ответил Хорг, – но прикосновение Анха должно лишить его силы.

– Что мне делать? – спросила Лила, выпрямляясь, а Кир с Маркусом одновременно опустили клинки и убрали в ножны.

– Подойди к статуе Пресветлой, – велел Хорг, – и повесь талисман рядом с Анхом. Через некоторое время его сила иссякнет.

Девушка сняла с шеи Глаз Дракона и направилась обратно в святилище. Остальные двинулись за ней. Когда она повесила камень на руку богини, всем показалось, что Анх засиял ярче, а медальон начал пульсировать, затухая.

– Должно пройти время, – сказал Хорг, – и нам придется охранять храм до тех пор, пока Амира не сможет обратить против Старых Богов силу Анха.

– Никто не пробьется сквозь стены и ворота храма, – уверенно заявил настоятель.

– У них даже тарана нет, – добавил Кир.

– Они просто еще не начинали штурм, – сказал Хорг мрачно. – А иной колдун может сделать больше, чем таран.

– Это точно, – шепнул Маркус на ухо Киру, когда они отошли в сторону, чтобы спросить верховного жреца, сколько в храме способных сражаться людей и есть ли в обороне слабые места.

Через полчаса дозорный сообщил, что на горизонте показалось облако пыли. Поднявшись на одну из башен храма, Хорг разглядел в тучах песка синие развевающиеся мантии, испещренные красными символами. Это приближались храмовники Заэра. Когда всадники остановили перед стенами храма лошадей, стало ясно, что их не меньше сотни. Однако Хорг на всякий случай их пересчитал.

– Плохи дела, – сказал он, спустившись во двор. – Против нас уже вчетверо больше врагов, а скоро прибудут другие.

– Кого мы еще ждем? – поинтересовался Маркус.

– Воинов Мелиды и Эйдагора. Последний, должно быть, в ярости и постарается прислать всех, кого сможет. Насколько прочны эти стены? – добавил он, обращаясь к настоятелю.

– Они выдержат восемь ударов тараном, – ответил старец не без гордости, – а ворота – все десять.

– Очень мило, – отозвался Хорг. – Но против магии адептов это не больно-то сильная защита. Сколько у вас собственных заклинателей?

– Двадцать, – ответил верховный жрец, слегка задетый столь непочтительным отношением к мастерству делайских зодчих, – но они не умеют сражаться, наша магия призвана излечивать, а не увечить.

– Это я знаю, – нетерпеливо вставил Хорг. – Надеюсь, врачевать раненых вы сможете?

– Безусловно, – важно кивнул головой настоятель. – Это наш первейший долг. Да хранит нас Амира!

– Полагаю, сейчас настал тот момент, когда нам придется защитить Пресветлую, – заметил Хорг. – Все долги рано или поздно приходится отдавать.

– И мы сделаем это! – воскликнул старец, распрямив плечи и ударив о землю посохом. – Чего бы нам это ни стоило. Братья собрали все имеющееся в храме оружие. Его немного, но, кажется, оно исправно.

– Вооружите их, и пускай тренируются, – решил Хорг и, обратившись к Киру, добавил: – Быть может, ты попробуешь научить их чему-нибудь?

Тот мрачно кивнул. Этот огромный воин распоряжался в храме так, словно все вокруг были его подчиненными, и это Киру не нравилось, но в то же время, кажется, он был единственным человеком, знающим, что делать. Где-то наверху, далеко на небесах, боги затевали войну, а здесь, внизу, в маленьком храме, затерянном среди бескрайней пустыни, горстка людей собиралась противостоять посланным против них вестникам воли Старых Богов.

Человек, попавший в подобную ситуацию, должен был бы чувствовать страх, благоговение, возможно, священный ужас. Глядя на лица служителей, Кир замечал, что большинство из них близки именно к этому. Он понимал, что очень скоро станет жарко, и, возможно, все, кто находится в данный момент рядом с ним, и он сам, погибнут. И уверен он был только в себе, ибо давно уже решил ни за что не становиться игрушкой в руках каких бы то ни было сил, пусть даже это будет воля богов, и в Хорге – загадочном и молчаливом, жестоком и холодном, таком похожем на него самого и в то же время другом.

Пока Кир пытался научить младших жрецов держать арбалеты и мечи, настоятель творил молитвы Амире, а Лила сидела в сторонке и думала о том, как жаль, что нельзя использовать против окруживших храм рыцарей Глаз Дракона, Маркус подошел к Хоргу, расположившемуся возле ворот и неторопливо точившему и без того острый как бритва меч.

Юноша прочистил горло, не решаясь заговорить.

– Что ты хочешь? – спросил великан, не поднимая глаз.

– Спросить, – тут же выпалил Маркус, опасаясь, что так и не осмелится задать мучивший его вопрос.

– О чем?

– Ты только не подумай, что я хочу тебя задеть или подшутить, – начал Маркус, но Хорг перебил его:

– Обижаются только горничные. Короче!

– Что ты чувствуешь, когда убиваешь? – покорно выпалил Маркус и замер в ожидании реакции собеседника.

– Ничего, – ответил тот. – А что?

– Как, совсем? – не понял Маркус.

– Раньше я чувствовал удовлетворение, – пожал плечами Хорг, продолжая водить бруском по лезвию, – но это было очень давно, когда я только учился владеть оружием. Тогда, если удавалось убить противника так, как положено, мне было приятно.