Возвращение

– Если я, как пес, буду выть на луну, лучше никому не станет, – откликнулся бывший убийца, молча шагавший рядом с нашей неугомонной парочкой. – Впрочем, одно могу сказать совершенно точно, магева: с тобой мне куда веселее, чем на любом из прежних заданий.

– Раз тебе так хорошо, может, еще и жалованье платить не стоит? – хитро улыбнулась я, потрепала по морде подбежавшего к нам с радостным ржанием Дэлькора и запрыгнула к Лаксу, который разжигал лампу внутри фургона.

– Считай, что мне не настолько хорошо, чтобы обходиться без жалованья, – едко ухмыльнулся киллер, с кошачьей пластикой взлетев в фургон.

Под ним даже доски не скрипнули, впрочем, под вором тоже, одна я двигалась словно бегемот в магазине с китайским фарфором. Эдак комплекс неполноценности заработать можно, ведь всегда считала себя изящной девушкой! «Ну, ладно, зато колдовать умею!» – утешилась тут же.

– Значит, не получилось сэкономить, – разочарованно вздохнула, изрядно повеселив спутников, раскладывающих вещи на ночь. Почему-то ни один в мою прижимистость не поверил.

Еще за ужином я предложила сделать из Мидана ноги, как только помогу балаганщикам. Мне совсем не улыбалось натолкнуться на мстительных сторонников бывшего губернатора или губернатора нынешнего. Фелик показался очаровательным юношей, но от его сентиментальности и идеализма за время нашего недолгого знакомства мне не раз сводило скулы. Так что возобновлять отношения я не планировала, так же как и обижать милого юношу. Разобраться с врагами все-таки было проще, а потому тактика избегания показалась мне самой удачной, оба телохранителя горячо поддержали мудрую (в данном конкретном вопросе) магеву, а Лаксу с Фалем оказалось все равно, куда и когда отправляться, лишь бы со мной. Поэтому в путь в направлении западных окраин Ланца мы собрались тронуться с утреца, хорошенько выспавшись и забив сумки самыми свежими припасами. Кейр сходил, потолковал с нужными людьми и договорился на этот счет. Черт! Как же мне нравилось, что мужчина взял на себя функции снабженца, сняв с моей шеи нудную обязанность каждодневно думать о жратве! Уже за одно это готова была платить ему любое жалованье, впрочем, уверена, вздумай я повысить ему плату, этот странный тип непременно принялся бы торговаться, отстаивая мои (не свои, разумеется!) интересы. А ведь отличная идея!

– Кстати о жалованье, Гиз. Кейру мы платим одну серебряную в неделю, ты ведь на такую ничтожную сумму не согласишься? Правда? – многозначительно уточнила, волоча свой тюфяк за горку багажа. – Профи твоей квалификации должен получать никак не меньше шести монет плюс премиальные, так?

– Я начинал торговаться с пятнадцати, но хитроумная магева сбила цену более чем вдвое, – мгновенно сообразив, о чем идет речь, поддакнул Гиз.

– А поскольку мы ничуть не сомневаемся в профессиональных навыках Кейра и не считаем его квалификацию ниже твоей, придется назначить аналогичную плату и ему, – рассудительно заключила я, а Лакс хихикнул в кулак.

– Чему смеемся? – надменно поинтересовалась, выгребая из сундука одеяла и маленькую, точно под голову, подушечку.

– В первый раз вижу, чтобы искали способ, как заплатить не поменьше, а побольше, – ответил вор, раскладывая на своем лежбище скатку одеяла.

– Так я же безумна, как мартовский заяц, ты связался с сумасшедшей! – довольно констатировала, укладываясь на синее эльфийское одеяло и укрываясь сверху зеленым. – Боишься?

– Не-а! Твое безумие восхитительно! – довольно протянул Лакс, зевнул и погасил лампу.

– Поддерживаю, – тихо согласился из своего угла Гиз, голос его звучал до странности умиротворенно.

Я закрыла глаза и стала ловить ровное дыхание спутников, поскрипывание старых досок фургона, отголоски смеха, музыки, песен с праздника балаганщиков. Постепенно ликующее напряжение начало проходить, возбуждение уступило место приятной расслабленности. Я начала дремать, когда на грани сна и яви возникли искусный перебор гитарных струн и низкий, с приятной хрипотцой сильный мужской голос, выводящий восхитительную мелодию. Я не разбирала слов, но само ощущение музыки было прекрасно, более прекрасно, чем все, что я когда-либо слышала. Мне бы вскочить, подбежать, посмотреть и послушать поближе удивительного музыканта, разобрать, какую же песню он поет, но почему-то я не сорвалась с места. Просто лежать, покачиваться и уплывать на волнах его музыки оказалось истинным блаженством. Под нее я сладко заснула и во сне продолжала слышать и слушать неведомого барда.

Глава 5 О болезнях, картах и мелких кражах

– Оса! Я болен! Я умираю! – Панический вопль звенел и метался по фургону вместе с Фалем, натыкавшимся в полете на все предметы подряд и спихивающим их на пол и головы мирно спавших до сего момента людей.

Один маленький сильф умудрился произвести столько шума, что перебудил всех: меня, все еще грезящую о гитарном переборе, Лакса, Гиза и Кейра. Судя по встрепанному виду последнего, телохранитель только-только сомкнул веки после чудно проведенной ночки.

– Болен? – чуть хрипловатым спросонья голосом переспросила я, садясь на тюфяк и пытаясь разлепить глаза. – Чем?

– Не знаю-у-у! – Фаль с разгону врезался мне в грудь и зарыдал. Осторожно прижав малютку к себе, я отчаянно заморгала, мимолетно поразившись тому, в какие игры играл с цветовым зрением серый утренний сумрак. Очаровашка сильф, всегда казавшийся изящнейшей алебастровой статуэткой, сегодня был покрыт чем-то красновато-пятнистым, как недоношенный ягуар-мутант.

Проморгавшись, сообразила, что пятна не галлюцинация от недосыпа, а Фаль действительно пестренький и чрезвычайно несчастный, как каждый совершенно здоровый человек, внезапно обнаруживший у себя какую-то странную болячку.

– Ой, до чего он пестрый, точно розовой краской сбрызнули, – озадаченно потер подбородок Кейр, с неподдельной тревогой разглядывая Фаля вместе со всеми собравшимися вокруг мужчинами. – Чего же с ним, магева, неужто и впрямь… эгхм? – Слово «помирает» телохранитель благоразумно проглотил, чтобы не вгонять больного в еще большую истерику.

– Дружок, у тебя что-нибудь болит? – ласково спросила сильфа.

– Пока нет, только чеш-шется-а-а все-о-о, – слабо трепеща крылышками, простонал Фаль. И так огромные глазищи с перепугу вытаращились неимоверно, будто сильф страдал самым сильным запором в своей жизни.

– Ага, – деловито установила я и, опираясь на список человеческих болезней моего мира, выдала: – Насколько мне известно, пятнышки по всему телу могут быть следствием краснухи, ветрянки или диатеза. Первые две болезни совершенно детские, не понимаю, где бы ты, хоть и юный по возрасту сильф, мог их подхватить, а вот диатез вполне вероятен…

– Я умру? – едва услыхав иностранное слово «диатез», жалобным тоном умирающего лебедя слабо вопросил Фаль, крылышки печально обвисли.

– Вообще-то нет, – улыбнулась я. – Даже лечить тебя не надо. Почешется немного и перестанет, ну еще недельку нельзя будет красных ягод кушать. Ты, дружок, вчера съел слишком много незнакомой пищи, я о конфетах, вот организм и воспротивился. Это всего лишь легкое проявление аллергии, помните, я вам об этом рассказывала.

– Было дело, – подтвердил Кейр.

– Но ведь мы все ели их поровну, чего же, тоже такими ходить будем? – озадачился взъерошенный с ночи Лакс и на всякий случай поискал на руках признаки начинающегося недуга.

– Ели все, но соотношение единицы продукта на единицу веса в случае нашего сильфа оказалось самым весомым, – возразила я, борясь с искушением процитировать кролика из мультфильма: «Фсе дело ф том, фто хто-то флифком много ефт».

Мужчины переглянулись, подавив вполне обоснованное желание дружно заржать во все горло, слишком уж жалким был вид очаровательного обжоры и большим их собственное облегчение. Несмотря на эгоизм и легкомыслие, Фаль не мог не нравиться. Его открытость и наивная чистота даже в худших чертах характера против воли вызывали симпатию и завоевывали сердца. Никто не рассердился на обаятельного малыша за раннюю побудку и поднятую панику.

Я усадила утешенного сильфа на плечо (для полного успокоения он продолжал цепляться за футболку, назначенную на роль ночной рубашки) и сладко зевнула:

– Ложиться досыпать, наверное, уже бесполезно. Будем вставать! Раньше тронемся в путь-дорогу дальнюю. Люблю бродяжничать и терпеть не могу зимы. Патологическая жажда новых впечатлений требует утоления. Может, у меня в роду тоже были балаганщики или перелетные птицы?

– Ты хоть выспалась? – озаботился Лакс, вылезая вслед за мной на свежий воздух, где уже или еще (вот ведь неугомонный народ лунатиков!) бродили балаганщики. То ли не ложились вовсе, то ли уже успели подняться. Кое-кто завтракал, как и наш знакомый дядюшка Каро, вместе с труппой сидевший у костерка рядом со своими фургонами и прихлебывавший из кружки горячий травяной настой. Дэлькор лежал рядом, но, завидев меня, моментально вскочил, чтобы получить свою порцию утренней ласки.