Возвращение

— Не, у меня дом дальше… — Я судорожно пытался вспомнить гадский атлас и придумать себе правдоподобную родину. — Мой батя трактир держит на Западном тракте. Миль триста отсюда.

— Ого, — уважительно произнес мужик и хлестнул поводьями по крупу лошади. — Далеко. А чего ты в наши края подался? Наемничать, что ли? Тогда тебе в Валеску надо. У нас городок тихий.

— Не, в Валеску я бы по тракту и поехал. В Сакк хочу попасть.

— Ой, дурак… — неожиданно протянул рыболов и сплюнул на проползающую под нами землю. — Ой, дурак…

— Батя то же самое говорил, — обиженно протянул я, чувствуя, что сердце легонько щемит при воспоминании о своем настоящем отце. — Но именно там можно найти занятие для настоящего мужчины.

— Боги, вразумите его… Паря, тебя обычный крок чуть не съел. Куда ты собрался?! Там же эльфы!

— Я же не просто так… Учиться буду…

Мужик только рукой махнул и отвернулся. Некоторое время стояла тишина, перемежающаяся лишь скрипом колес.

— А в Ожерелье чего забыл?

— Где?

— Ну, в городке нашем. Не знал, что ли?

— Не, не знал. Да я вообще немного заблудился, пока к реке шел. Не думал даже, что здесь вообще город есть.

— Понятно. — К собеседнику вернулось хорошее настроение. — Городок наш Ожерельем называют. Раньше здесь на крокодилов охотились, шкуры для доспехов добывали. А из зубов ожерелья делали. Страшные такие. Вот и прижилось потихоньку название-то.

— Ясно. Мне бы помыться, отдохнуть да весточку бате отправить. А потом и дальше, в Сакк.

— Ой, дурак…

Опять повисло молчание. Мужик думал о чем-то своем, я рассматривал пшеничное поле, виднеющееся среди деревьев.

— Наверное, сложно здесь землю возделывать?

— Что? А, ты про это… Да, у нас тут леса… Мы больше рекой живем да охотой. Но кое-кто старается, расчищает делянки.

Через некоторое время появилось еще несколько участков, показались первые домики. Затем дорога расширилась и подошла к символической заставе — крохотной будке со скучающим стражником у входа.

— Кого поймал в этот раз, Архад? — поприветствовал он рыболова и с любопытством уставился на меня: — Ты что, парень, вплавь через Ледяную перебрался?

— Почти так, — подтвердил мой попутчик, от души ухмыляясь. — Его, дурня, еще и крок чуть не сожрал. Говорит, еле убег.

— Зато впечатлений на всю жизнь. Куда путь-то держишь, паря?

— Да в Сакк он собрался, дурень молодой. Отца упросил собрать да отпустить, а тому откуда знать, что в тех краях творится?

— Что, правда? — окинул меня взглядом стражник. — Ну да, собран неплохо. Отцу твоему почет и уважение. А что тебе в Сакке понадобилось?

Я лишь беспомощно пожал плечами и слегка заискивающе улыбнулся. Впрочем, моего участия в разговоре и не требовалось.

— В наемники решил податься! — торжествующе заявил Архад и замер в эффектной позе.

— Ой, дурак, — вздохнул стражник, явно теряя интерес к беседе. — Ладно, идите. А то рыба твоя протухнет. И постоялый дом ему показать не забудь, пусть помоется хоть. Иначе мне начальник голову снимет за то, что по городу бродяги грязные шляются.

Заведение, к которому меня в итоге привез не в меру словоохотливый попутчик, было довольно замызганным и простецким. Как и весь остальной город, в общем-то.

— Чего тебе? — поинтересовался развалившийся в кресле у входа мрачный и сонный мужик, когда я подошел к дверям.

— Отдохнуть, поесть, привести себя в порядок. У вас это можно будет сделать?

Мужик оценивающе осмотрел мою фигуру и печально вздохнул.

— Десять серебряных в день — ночлег. Еще за пять покормим. Еще за пять нагреем воды для помывки. Еще за пять тебе одежду как следует почистят.

— Согласен. На все согласен.

— Ну проходи тогда. Только смотри, полы там грязью не замажь.

После долгого сплава по реке, голодовки, комаров и встречи с крокодилом обычная мягкая кровать вкупе с лоханью теплой воды показались мне настоящим даром богов.

Я отмылся, как следует поел, а затем переложил все свои ценности в угол комнаты, сдал сумку с одеждой какой-то женщине, заявившей, что уже сегодня та будет как новая… И заснул крепким сном, заклинив дверь в комнату лезвием меча.

Никто меня не побеспокоил — в этом городе явно не интересовались приезжими. Восхитительная, надо сказать, традиция.

Встал с кровати я ближе к вечеру. Прогулялся по помещению, потягиваясь и зевая. Затем осторожно выглянул в коридор, надеясь на чудо — и чудо произошло. На стуле, поставленном возле двери номера, аккуратной стопкой лежала вся моя одежда. Каким-то образом оказавшаяся не только отстиранной, но еще и высушенной.

— Мне нравится это местечко…

Быстро одевшись, я вышел из здания, по пути дружелюбно кивнув все так же сидящему перед входом мужику. Тот лишь неопределенно хмыкнул в ответ.

— Скажите, — в голову неожиданно пришла умная мысль, заставившая меня вернуться обратно, не пройдя и пяти шагов, — а где в Ожерелье можно купить бумагу для письма?

— Да вон же, через дорогу, — последовало ленивое движение головой.

Я мысленно ругнулся и, широко улыбаясь, направился к небольшой табличке «Письма, документы, бумаги», прилепленной к стене здания напротив.

За вывеской оказался небольшой аккуратный магазинчик, заставленный книгами, чернилами, пачками бумаги и прочими похожими атрибутами.

— Здравствуйте, юноша. Что вам?

— Добрый день, — кивнул я в ответ на приветствие строго одетого старичка с аккуратной седой бородкой и такой же аккуратной лысиной. — Мне бы немного бумаги купить. Письмо отцу отправить нужно.

— Бумагу — это можно, — ничуть не удивившись моему запросу, торговец достал пачку слегка желтоватых листков. — Пять штук за серебряный. Но вот отправить письмо от нас только с оказией можно. Или ящерице на хвост золотой положить.

— Это как? — сделал я глупое лицо. — Дайте десяток.