Возвращенная публицистика. В 2 кн. Кн. 1. 1900—1917

Непосредственно шпионская деятельность Зубатова на этом не кончилась. В 1889 г. он сыграл роль провокатора в деле социально-революционной партии «Самоуправление» и около того же времени он ездил в Шую, где основал рабочий кружок, который потом и предал.

Теперь Зубатов уже достаточно вымарался в грязи шпионского ремесла, чтобы получить право заниматься кровавым делом царского палача. Он поступил в жандармское отделение и стал помощником начальника московского охранного отделения Бердяева, того самого Бердяева, которого Зубатов теперь в разговоре с социалистами называет «держимордой». Содействуя Бердяеву в работе по искоренению революционного движения, как истый царский чиновник, он не забывал и о своих личных выгодах: чтобы подняться наверх по служебной лестнице, ему нужно было спихнуть Бердяева. Для этого Зубатов предлагает Бердяеву план разгрома московских социалистов, указывает, за кем и как следить, кого взять, где произвести обыск. Бердяев приводит план в исполнение, а Зубатов тем временем подает донос, указывая, что тот сделал такие-то ошибки, того-то не досмотрел, там переусердствовал, а потому и крамолы не истребил. Бердяева удаляют и Зубатова назначают на его место.

Теперь Зубатов занял видный пост — ему предоставлено оберегать спокойствие капиталистов и царское самовластие в самом сердце России. Московским революционерам пришлось столкнуться с очень ловким противником. За время своего трения в рабочих кружках он хорошо изучил революционную среду и ее слабые стороны и теперь с успехом воспользовался своим опытом. В широких размерах стало развиваться в Москве провокаторство. Провалы следуют за провалами. Революционная работа в Москве стала крайне трудною. Провокаторство так развилось, что в публике естественно образовалось крайне подозрительное отношение ко всему и ко всем. Отдельные лица и небольшие кружки, работающие среди рабочих, боятся вступить в сношения друг с другом. Приходится сознаться, что социал-демократическое движение в Москве, так много обещавшее в 1896 — 97 гг., в настоящее время переживает период затишья. Конечно, не Зубатову удастся предотвратить его возрождение в будущем.

Зубатов повторяет приемы знаменитого жандарма 80-х годов Судейкина [197] . Наряду с провокаторством Зубатов широко пользуется средствами развращения попадающих в его лапы неопытных или слабохарактерных людей. С ними он вступает в разговоры, держится по-джентльменски, старается убедить их в том, что он сочувствует рабочему движению, что он очень озабочен смягчением их участи, предлагает всякого рода сделки и соглашения, при которых-де можно и невинность соблюсти и капитал приобрести, т. е. и товарищей не выдать и в то же время получить смягчение участи. Обыкновенно это делается так: обвиняемый соглашается признать кой-какие обвинения, а Зубатов взамен того, заканчивает дознание и направляет дело в упрощенном охранном порядке на решение мин. внутр. дел; таким образом участь обвиняемых решается в несколько месяцев, вместо обычных двух лет предварительного следствия. Многие идут на эту сделку, а те несговорчивые чудаки, которые не соглашаются на такое полюбовное решение дела между социалистами и жандармами, выделяются из общей массы обвиняемых, и их дело направляется в общем порядке. Один из таких несговорчивых товарищей, недавно придя в ссылку, имел сомнительное удовольствие встретить своих бывших товарищей по делу уже кончающими свой срок ссылки, в то время как ему приходилось только ее начинать.

197

Судейкин Георгий Порфирьевич (1850 — 1883), жандармский полковник. С 1882 г. — инспектор Петербургской охранки. Организатор политических провокаций. Убит народовольцами.

Цель, которую Зубатов преследует при предложении этих сделок, очевидна: ему нужно завести социалистов на скользкий путь мирных переговоров с жандармами. Нужно, чтоб большинство вступило на этот путь: всегда найдутся недогадливые, неумелые, наконец, малодушные люди, которые, согласившись сказать «а», пойдут дальше и проболтают, наконец, всю азбуку; начав с признания того, что, как говорится, «может повредить только мне одному», такой человек начнет мало-помалу делать такие признания, которые очень и очень повредят другим. Иной пойдет дальше и дойдет до форменного предательства. Ни одно большое московское дело за последние годы не обходилось без самых скандальных предательств со стороны лиц, пользовавшихся прежде доверием товарищей.

А всего важнее то, что, когда многие вступают в такого рода соглашения, создается своего рода атмосфера взаимного недоверия и подозрения, в которой своя своих не познаша, и исчезает всякая возможность сообразить, откуда жандармы почерпали свои знания о деле. Нам, по крайней мере, известен случай, когда не удалось точно установить, был ли провокатором известный господин, именно потому, что почти все обвиняемые вступили в соглашение с Зубатовым и «кое-что» признали, каждый за свой счет. Оказалось невозможным решить, совершило ли заподозренное лицо только такую же сделку или же оно первоначально предало всех и вся.

Это и есть политика Судейкина: внести в революционную среду такой разврат, чтобы трудно было отличить, где кончается товарищ, вступающий в приятельские сношения с жандармами и где начинается форменный предатель и провокатор. Судейкин пытался такой политикой расшатать могучую партию «Нар. Воли» [198] . Он обжегся на этом деле. Когда зараза жандармского разврата коснулась сердца партии, Исполнительный Комитет «Народной Воли» смелым ударом положил конец гнусной игре: Судейкин был казнен по распоряжению Исполнит. Комитета. Русские социал-демократы должны направить свои усилия на то, чтобы справиться с провокаторским развратом, не прибегая к политическим убийствам. Будем надеяться, что Зубатов дождется той поры, когда, при свете открытой борьбы за свободу, народ повесит его на одном из московских фонарей.

198

«Народная воля» — наиболее крупная и значительная революционная народническая организация. Возникла в Петербурге в августе 1879 г. Программа: уничтожение самодержавия, созыв Учредительного собрания, демократические свободы, передача земли крестьянам. Во главе исполнительного комитета были Л. И. Желябов, А. Д. Михайлов, С. Л. Перовская и др. В 1879 — 1883 гг. имелись отделения в 50 городах. Деятельность: агитация во всех слоях населения, террор — 8 покушений на Александра II (убит 1 марта 1881 г.). После 1881 г. — массовые аресты, идейный и организационный кризис, предательство С. П. Дегаева. Попытки Г. А. Лопатина, П. Ф. Якубовича, Б. Д. Оржиха, А. И. Ульянова, С. М. Гинзбург возродить организацию не удались.

Успехи, одержанные Зубатовым в Москве, сделали его самым видным деятелем жандармского сыска. Ему стали поручать ведение дел в Твери, Иваново-Вознесенске, Тамбове. С 1899 г. департамент полиции, озабоченный успехами Обще-Еврейского Рабочего Союза, предоставил Зубатову задачу искоренения еврейского рабочего движения.

Зубатовские ищейки подготовили августовский провал 1898 г. в Зап. крае. Были взяты две еврейские типографии, арестована масса лиц. Почти два года предварительного следствия принесли Зубатову сравнительно мало успехов. Тем не менее, по сравнению с местными жандармами, Зубатов кое-чего добился: впервые в процессе Обще-Еврейского Рабочего Союза были случаи оговора; были также случаи заключения сделок упомянутого сорта между Зубатовым и некоторыми обвиняемыми.

Но рабочее движение в Западном крае скоро оправилось от провала и за последние два года приняло открытый политический характер. Организация еврейских рабочих окрепла, и Еврейский Союз, издающий шесть подпольных газет и непрерывно ведущий свою агитационную деятельность, стал внушать правительству все большие опасения.

В марте этого года Зубатов предпринял второй крупный набег на Западный край (Минск и Ковно). Вновь свезена масса арестованных в московскую тюрьму. Пустив в ход обычную тактику, Зубатов в частных разговорах стал уверять арестованных в том, что лишь по недоразумению правительству пришлось встать во враждебные отношения к рабочему движению. Правительство наше, пел Зубатов, не есть правительство классовое, оно не связано с интересами фабрикантов и легко может действовать в интересах рабочих. Для этого нужно только, чтобы рабочие перестали добиваться изменения государственного строя и стремились к улучшению своего экономического положения при существующих порядках. Кассам рабочих и их стачкам наше правительство сочувствует. Если рабочих за эти стачки преследуют, то это не по воле правительства, а по произволу местных чиновников. В таких случаях достаточно сообщить ему, Зубатову, о таких преследованиях, и они прекратятся. Вместо того, чтобы бороться нелегально, еврейские рабочие сделали бы лучше, если бы хлопотали о том, чтобы их тайные кассы были признаны законом. Зубатов обещает полную поддержку в этих хлопотах. Он даже обещал дать 20 тысяч рублей на хлопоты о признании законом союза щетинщиков, который ему очень нравится как организация профессиональная. Заметим, что эта профессиональная организация сознательно примыкает к социал-демократии; между прочим, в майских прокламациях этого года союз открыто выставляет требование конституции.

Освобождая одного из арестованных рабочих, Зубатов на прощание подарил ему «на память» первый том «Капитала» Маркса и заявил, что «разрешает» устраивать кружки саморазвития, лишь бы занятия в них велись по легальным книгам. «Зачем вам Дикштейн [199] , когда у вас есть такие книги, как Богданов?» [200] Кое-кто клюнул на эту удочку Зубатова. Среди организованных еврейских рабочих стали раздаваться речи, показывавшие, что зубатовские предложения о союзе рабочих с царским правительством кое-кого соблазнили. Нашлись люди, которые увлеклись мечтой о признании законом царского правительства теперешних нелегальных стачечных касс (вероятно, бедняги начитались «Раб. Мысли»). Когда вспыхнула в одном месте стачка, некоторые товарищи вступили в частную переписку с Зубатовым по поводу преследований местных полицейских властей. Зубатов по телеграфу дал знать, что правительство приняло к сведению эти сообщения. Стали громко раздаваться голоса о том, что Еврейский Союз должен изменить свою тактику по отношению к царскому правительству.

199

Дикштейн Шимон (1858 — 1884). В революционном движении с 1887 г. Издал на польском языке популярное изложение Марксовой теории прибавочной стоимости («Кто чем живет»).

200

Богданов (Малиновский) Александр Александрович (1873 — 1928), деятель российского революционного движения, врач, философ, экономист. Член РСДРП в 1896 — 1909 гг., большевик, с 1908 г. — отзовист, руководитель группы «Вперед». С 1918 г. — идеолог Пролеткульта. С 1926 г. — директор Института переливания крови; погиб, производя на себе опыт.

Центральный Комитет Еврейского Союза счел необходимым в минувшем августе выпустить особую прокламацию, в которой разъясняет товарищам всю нелепость и зловредность мечтаний о соглашениях между рабочим классом и Зубатовым, а следовательно и стоящим за его спиной царским правительством. В прокламации выясняется вся невозможность для социал-демократов вступать в сделки с существующим государственным строем и объявляется, что каждый, кто будет поддерживать «политические» сношения с Зубатовым, будет опубликован в газетах как провокатор. Центральный Комитет поступил как нельзя более умно, решившись вложить персты в язвы и открыто выступить при первых признаках грозящей внутренней опасности. Такая политика всегда оказывалась самой выгодной. Уже теперь можно с уверенностью сказать, что зубатовский разврат не затронет ядра еврейского рабочего движения. Громадное большинство сознательных еврейских рабочих с негодованием отвергает политику сделок с подлейшим из русских жандармов.

Мы привели всю эту историю ввиду того, что она имеет громадное значение для всех русских социал-демократов. Если в настоящее время зубатовская политика применена именно к еврейскому рабочему движению, то это потому, что для этого движения уже прошло то время, когда полиция могла тешить себя надеждой покончить с ним при помощи обычных мер насилия и шпионства. С движением русских рабочих пока еще считают возможным справиться обыкновенными мерами. Но так как эти обыкновенные меры в конце концов не помогают, то естественно ожидать в ближайшем будущем жандармских попыток развратить сознательную часть русского пролетариата, подобно тому, как теперь пытаются развратить еврейских рабочих. Как бы ни были мы уверены в том, что о здравый смысл русского пролетариата, в конце концов, разобьется эта интрига, мы не должны закрывать глаза на то, что при настоящем положении нашего движения мы гораздо менее подготовлены к успешной борьбе с зубатовщиной, чем еврейские рабочие всего Западного края. Достаточно указать на то, что сплоченность отдельных групп и комитетов Еврейского Союза дала возможность Центральному Комитету сейчас же, как только обнаружилась опасность, выступить с предостережением, имея за собой прочную, большую организацию и несколько постоянных органов печати. У нас ничего подобного нет.