Возвышение короля

На лице Киммуриэля появилось жалостливое выражение, словно он разговаривал с существом, едва ли обладавшим зачатками интеллекта.

— В чем дело? — резко произнес Джарлакс.

— Я обучал архимага псионическому искусству, способности читать чужие мысли, — объяснил Киммуриэль медленно, как будто обращался к ребенку, — И в процессе я сам познакомился с его мыслями и понял, что он искренне желает достичь чего–то в этом направлении.

Джарлакс, сообразив, что тот имеет в виду, замахал руками, чтобы заставить его замолчать.

— Он мне нужен, — сказал Джарлакс. — Я никому другому не могу доверить сотворить заклинания, которые мне требуются. На землях Луруара, на Серебристых Болотах, происходят важные события, и мы должны постоянно быть в курсе последних новостей.

Киммуриэль кивнул.

— И поэтому мне нужно отправиться туда.

— Мне уже приходилось прежде переносить тебя в разные места. Псионики вполне способны к телепортации. К тому же я сам уже побывал на этих Болотах.

— Но мне нужно не просто побывать там, — возразил Джарлакс. — Нужно посетить много мест, изучить много ситуаций. Громфу известно расположение армий орков — в основном он сам его разрабатывал. Ему известно, кто является их союзниками, ведь он и устраивал эти союзы — например, обманом заставил ледяных великанов воевать на стороне Королевства Многих Стрел. Да, в нашей организации состоит много магов, но ни одному из них я не доверю переносить себя во множество отдаленных мест, где творится неизвестно что.

— Я там побывал, — повторил Киммуриэль.

— Твои псионические методы телепортации имеют ограничения, — напомнил ему Джарлакс.

— Сними повязку, — приказал Киммуриэль, и Джарлакс с подозрением взглянул на него.

— Там находятся мои агенты, — объяснил псионик. — Мне известно о событиях на Серебристых Болотах больше, чем Громфу. Я был там, в гуще орочьей армии, и с их помощью дошел до Адбара и Фелбарра, и даже до Мифрил Халла.

Упоминание о Мифрил Халле разожгло любопытство Джарлакса, хотя он не совсем понимал суть сказанного Киммуриэлем.

— При помощи орков? — негромко переспросил он.

— Мои помощники в Луруаре заражают всех, с кем вступают в контакт, и переходят от орка к дворфу, от дворфа к дворфу, от орка к человеку.

— Заражают? О чем ты говоришь?

— Сними повязку. Последний раз предлагаю, а если не пожелаешь воспользоваться этой возможностью, тогда знай: ты разрушишь существующее между нами доверие. А это доверие — единственное, что помогает нам вдвоем эффективно руководить Бреган Д’эрт.

До Джарлакса отнюдь не сразу дошло, что ему угрожают, однако это была инстинктивная реакция, и затем он понял, что нет, Киммуриэль вовсе не угрожает ему. Псионик всего лишь предостерег его, и предостерег честно.

Джарлакс снял с глаза повязку.

— Не сопротивляйся мне, — предупредил Киммуриэль. — Я проникну в твое сознание, мы станем единым целым, и ты сможешь… увидеть.

И Джарлакс не успел даже спросить, что это означает; он уже почувствовал, как Киммуриэль Облодра проникает в его мысли. Он машинально попытался воспротивиться, ведь ни одно разумное существо никогда добровольно не согласится на подобное вторжение. Это была чисто инстинктивная реакция; инстинкт самосохранения приказывал Джарлаксу сопротивляться насилию. Но Джарлакс был существом необыкновенным. Он прожил на свете много, очень много лет, он многое пережил, и в нем до сих пор жило вечное, ненасытное любопытство, желание знать — знать все.

Тогда он начал яростно сопротивляться, но не Киммуриэлю. Нет, он боролся со своими инстинктами. Он впустил Киммуриэля в сознание.

И почти сразу же Джарлакс понял, что имел в виду псионик, говоря о своих «агентах», и поверил в его утверждение о том, что ему известно все о событиях на Серебристых Болотах. Практически мгновенно Джарлакс, словно перенесшись за много миль от Лускана, взглянул на мир глазами какого–то молодого человека и понял, что слышит то же, что и он. На самом деле это был всего лишь мальчик, которого заставили патрулировать южную стену Сандабара. Он сразу понял, что это Сандабар, потому что теперь «знал» все то же самое, что было известно мальчишке!

Огромный город был осажден, и казалось, что со дня на день крепость падет. Орки атаковали непрерывно, каждый день. Стены с утра до вечера дрожали под градом огромных камней. Поле за городскими стенами почернело от трупов и стервятников, а больницы в городе были переполнены ранеными. Прямо на улицах лежали умирающие мужчины и женщины, ожидавшие, когда к ним подойдут целители. Но многие погибали, так и не дождавшись своей очереди.

Судя по крикам и шуму, битва разгорелась снова. Раздался грохот, стена загудела от удара. Слышался оглушительный топот тысяч сапог, боевые возгласы десятков тысяч орков, приказы и крики о помощи с нескольких десятков участков крепостной стены Сандабара, которая была пробита.

Джарлакс ощутил тот же страх, который охватил мальчика. А потом у него появилось странное ощущение — ребенок черпал информацию в его мозгу точно так же, как он сам получал информацию от мальчишки.

Затем он почувствовал удивление — мальчик понял, что с ним творится что–то неладное!

Однако это ощущение исчезло мгновение спустя, когда высоко над городом раздался громкий пронзительный крик.

— Отлично, у них есть дракон, — услышал Джарлакс собственный голос.

«Два», — донесся до него мысленный ответ Киммуриэля.

Джарлакс едва не вывалился из своего кресла, когда переносился прочь из Сандабара. В следующий миг он обнаружил, что находится в пещере дворфов — и в первую секунду подумал, что попал в Мифрил Халл. Но нет, сообразил он, освоившись с воспоминаниями, мыслями и чувствами своего нового «хозяина». Он находился в Адбаре, во дворце короля Харнота, в теле дворфа по имени Оретео Шип, великого воина, который был серьезно ранен в битве в Холодной Долине. В тот день был убит его король Бромм, брат Харнота.

— Опять он ушел, — произнес кто–то из присутствующих, и дворфы заговорили. Они были очень недовольны, потому что их молодой король, Харнот, впал в такое глубокое отчаяние после смерти брата, что постоянно покидал Адбар, чтобы убивать орков. Иногда он брал с собой отряд воинов, но чаще всего уходил на охоту в одиночку.

Многие из дворфов, собравшихся в зале, пребывали в большой тревоге, задаваясь вопросом, сможет ли Адбар пережить потерю обоих королей.

Однако, как понял Джарлакс, Оретео Шип ощущал лишь досаду — досаду от того, что раны его еще не зажили окончательно, и он не может пойти на охоту за орками вместе с разгневанным молодым адбарским королем.

Оретео Шипу хотелось убивать орков, темных эльфов, драконов.

Дворф мысленно проклял Дом До’Урден.

«Квентл все же умна», — подумал Джарлакс; и ему стало очень больно при мысли о том, что Госпожа Ллос решила так жестоко отомстить Дзирту и его богине.

Джайлз Уормак ощутил головокружение, и еще ему показалось, будто в голову ему кто–то заглядывает, хотя он понятия не имел, как это возможно. Словно кто–то чужой присутствовал в его сознании, читал его мысли. Это было странное чувство, природу которого мальчик не мог понять, потому что никогда не слышал о подобных вещах.