Вперед в прошлое 12

Поторговать попробуем в окрестности.

Да, мукомольный завод близко, но народ пока нерасторопный и инертный, а на мукомольном в розницу муку не продают, опт начинается то ли с двадцати, то ли с тридцати мешков. Вряд ли люди могут организоваться, скинуться и купить, скажем, целый прицеп.

Ближайший пункт купли-продажи акций находился в центре города, возле рынка. На грузовике туда было не подъехать, потому Каналья припарковался, где получится, а я побежал в пункт назначения. Он находился в старом двухэтажном здании возле магазина нижнего белья. Цену акций я не знал, судьба Мавроди тоже мне была неизвестна. В новостях сказали, что он в больнице с серьезным ранением — никаких подробностей.

Утром я новостей не дождался, по радио о покушении на Мавроди не говорили, и осталось теряться в догадках. Если он умер, значит, его империя рухнула, и пункты продажи акций будут закрываться по всей стране. Остается надеяться на инерцию, что периферия не поняла, что происходит, и пункты продолжали работать. А происходило начало гонений на финансового гения. Называть этого человека аферистом было как-то мелко.

Поворот. Еще поворот… Никакого столпотворения у дверей нет. Дверь открылась — вышла женщина, прижимая к груди сумку из кожаных лоскутов. Фух, порядок!

В помещении было четыре человека. Акции покупали по 79600 рублей. Неплохо. Я встал в хвост очереди, прислушиваясь к разговорам, но никто ничего не говорил о ранении основателя пирамиды, как будто и не было ничего. Три тетки акции купили, мужчина продал — в Багдаде все спокойно. Благо что удалось убедить мать продать ее четыре акции — целое состояние по нынешним временам. Авось у нее получится уговорить Василия. Не мои деньги, а все равно волнуюсь.

Подошла моя очередь. Я достал акции и протянул кассирше — худой женщине с обвислыми щеками и веками. Она глянула на акции, на меня, взяла их и спросила:

— Парень, ты точно их не украл?

Блин, начинается!

— Отец в машине остался, в грузовике. Позвать?

Тетка молча, со скорбным видом принялась отсчитывать деньги. Не особо рассчитывая на ответ, я спросил:

— Извините, а вы не знаете случайно, как здоровье Сергея Мавроди?

— Не знаю. Не отвлекай.

За мной к тому моменту выстроилась очередь.

— А что с ним? — чуть ли не в ухо крикнула тощая тетка.

Пришлось объяснять. Народ загудел, запереговаривался. Двое ничего не знали и встревожились, другие рассказали, что вроде ничего страшного, вроде угрозы для жизни нет. Я принялся пересчитывать деньги, помня, как меня пытались обмануть в родном городе. Все было честно. Из разговоров ничего нового я не узнал.

А вот в будущем в любой момент можно узнать новости. И позвонить кому бы то ни было. Как же мне этого не хватает!

Марш-бросок назад — и вот он, наш «Зилок». Опершись на него спиной, Каналья курил. У видел меня, подался навстречу.

— Ну, что там?

— Про Мавроди никто ничего не знает, — ответил я. — Но лучше перестраховаться и слить акции.

— С чего ты взял, что это система пытается пустить его в расход? — уточнил Каналья. — Вдруг обиженки какие-нибудь калибром поменьше.

— Он не бандит. Никому ничего не должен. Но вообще, да, могут быть и обиженки.

Я согласился с ним только потому, что никак не мог объяснить свою осведомленность.

— Ну что, куда поедем торговать? — спросил Каналья.

— Подальше от центра, от ментов, — сказал я. — Поехали в Князево!

Нашим коньком были отдаленные поселки, где пустовали магазины, а поскольку машины есть далеко не у всех семей, мука с доставкой на дом была для них идеальным решением. В этот раз дополнительные товары, гречку и картошку, мы решили не брать, а если освободимся пораньше, поедем на север, поищем совхозы типа того, которым заведовал Мутко, и где можно купить что-то экзотичное. Например, компот из черешни, абрикосовое варенье, персиковый сок и отправить в Москву как экзотику.

По пути мы поговорили о моем доме, о перспективе покупки участка для автомастерской — Каналья был уже готов, осталось мне провести подготовительную работу с бабушкой, а напарнику — утрясти юридические моменты, чтобы сделать все по закону.

Чем мне нравился Каналья… практически всем, честно говоря, но больше всего тем, что в нем гармонично сочеталась тяга к риску и осторожность. Даже если у него были сомнения, он не ныл, не отговаривал, а проверял свои опасения на практике и только потом что-то предлагал.

Так вот, только мы встали возле магазина в Князево, как налетели местные старухи, все разведали и разнесли благую весть по поселку. Вскоре нас атаковала толпа голодающих, чуть машину не разобрали на запчасти, Каналья только и успевал принимать деньги и грузить мешки в подъезжающие авто, а я — записывать адреса, куда нужно отвезти товар.

Князево располагалось на побережье и было популярное благодаря бесконечным песчаным пляжам, и сюда летом приезжали семьи с детьми — владельцы частных домов, которые сдавали комнаты отдыхающим, хорошо зарабатывали.

К двум дня мы продали все и поехали назад. Я думал, это очень кстати, потому что накопились рубли, и их срочно надо было обменять на доллары. В памяти взрослого плавало знание, что в 1994 году был очередной обвал рубля. Но когда именно это случилось, вспомнить не получалось, как и не было уверенности, что такое событие имело место в реальности. В девяностых что ни месяц, то какой-то катаклизм — как тут все запомнить?

Последний мешок мы отвезли по адресу в два часа дня и рванули назад. В полчетвертого были в центре, на парковке возле рынка, где я рассчитывал купить пятьсот пятьдесят долларов у валютчика Павла. Каналья вызвался меня подождать, получил свои деньги, посмотрел пристально и сказал:

— Почему ты мне доверяешь? Я ведь легко могу провернуть это все сам.

— Можешь, — кивнул я, — а я не смогу работать один, и напарника найти будет сложно. Но этот бизнес будет сверхприбыльным совсем недолго, потом все поймут, что так можно, подумают, чем они хуже нас, и покатится по поселкам грузовик за грузовиком. Если три мешка в селе продашь — хорошо. И менты научатся ловить горе-спекулянтов. Так что ты потеряешь и работу, и бизнес, и напарника.

— Логика в этом есть. Но неужели ты не нервничаешь?

— А смысл? — дернул плечами я. — Лучше пусть вороватый человек проявится на начальном этапе, чем потом, когда обороты увеличатся.

— Хм… ты правда думаешь, что этот бизнес скоро загнется?

— На сто процентов уверен. Автомастерская — вложения с прицелом на будущее, хоть сейчас она и будет давать меньший доход, чем торговля.

— Ладно, доверюсь твоему чутью. И еще… я не предам. Хочешь верь, хочешь нет. И мне нравится твоя стратегия!

— Я знаю.

Интересно, все, кто поддался внушению, не способны меня предать, или в них просто просыпается сознательность, даже в самых, казалось бы, пропащих?