Вперед в прошлое 6

Следующим уроком был русский, вела его Джусиха, и мы забурились на базу, потому что Илюхин дом был в пяти минутах ходьбы от школы. Тех, кто в Клубе не состоит, брать с собой не стали.

Пока все располагались, мы с Ильей поднялись к нему, и я набрал Лялину. Школьные проблемы сразу отступили, и на первый план вышли семейные дела моего горячо любимого папаши. Анна сразу же ответила, официально представившись.

— Здравствуйте. Это Павел. Что насчет…

— Павел Сергеевич, все по плану, — проговорила она на два тона тише, давая понять, что не одна в кабинете и что все в порядке. — Не волнуйтесь, все ровно так, как я и говорила.

— Хм… когда мы сможем обсудить подробности нашего деликатного вопроса? Я освобождаюсь после двух.

— В четырнадцать тридцать меня устроило бы, — без раздумий сказала она.

— И меня.

Я повесил трубку и задумался. Вроде бы все у нее получилось, узнаю подробности чуть позже. Надеюсь, условия покажутся Лике приемлемыми. Хлебнув свободы, она правильно взвесила свои шансы, и вернется домой. К тому же ей проще, чем было нам, у нее собственная отдельная комната, и она может вообще не пересекаться со злобным отчимом.

Второй звонок, теперь бабушке, меня тоже порадовал: она поговорила с дедом, и тот уверил ее, что выполнит свои обязательства, но торговать будет через день — революционеры ж без него пропадут, он там командир добровольческого отряда самообороны. Я поделился своими проблемами, живописал злодеяния Джусихи и поведал, что у нас будет своя революция. А еще попросил забрать виноград, которым расплатились с мамой, и передать его в Москву — мне предстояло за ним ехать после уроков. Бабушка сказала, что может вырваться только завтра вечером, понадеялась, что нам точно удастся воцарить справедливость, и пожелала удачи.

Если ее хоть немного вовлечь в наше движение, горечь от поражения оппозиции будет не такой мучительной. Что касается Канальи, бабушка не знала, как у него идут дела, и в ближайшее время выяснить это не представлялось возможным. Спасибо, дед не отказывается передавать мне кофе.

* * *

Прямо на место встречи с Анной Лялиной мы с Ликой ехать не стали, надо было убедиться, что нас не поджидает папаша, и я притормозил в парке, высаживая пассажирку.

— Если он переступит порог моей комнаты, я уйду, — в очередной раз сказала Лика, слезая с мопеда.

Девушка похудела и почернела за последние дни, а длительное ожидание вестей от меня ее добило. Она очень старалась держаться уверенно, но получалось так себе.

— Уйти ты всегда успеешь, а что, если он и правда оставит тебя в покое? Твоя мать ручалась, что так и будет.

— А вдруг это вранье? — сомневалась она, поглядывая на дома, скрывавшие здание УВД. — Вдруг они золото заберут, и начнется… Вдруг я им только из-за него нужна?

Лика повела плечами.

Пришлось в очередной раз убеждать, что матери на нее не плевать и все будет хорошо. Всяко лучше, чем бомжевать. А если я ошибаюсь, она может вернуться в любой момент, и я ее поддержу.

Оставив Лику, я отправился к Лялиной. Как и обещала, она ждала меня возле УВД одна. Воспрянула, чуть ли не рванула навстречу.

— И все-таки ты знал, где она, — сказала Анна с упреком.

— Я не мог поступить иначе. Обещал не выдавать. Встретил случайно, она от меня как рванет!

Мы направились в парк, где нас ждала Лика, причем Анна бежала впереди, я еле успевал за ней. Вон как волнуется, зря Лика переживает. Увидев дочь, она оцепенела, ринулась навстречу. Лика сделала шаг вперед и осталась стоять.

Близко я подходить не стал, чтобы не смущать их. Смотрел издали, как Анна сгребла Лику в объятья, прижала к себе, покачивая из стороны в сторону, как маленькую. Лика разревелась, уткнувшись лбом в висок Анны, та отстранилась и принялась целовать ее лоб, щеки, глаза.

Я отвернулся. После этого всего не было сомнений в том, что Лике ничего не угрожает, Анна не даст ее в обиду. А еще очень радовало, что папаня не психанул и не ушел из новой семьи к нам.

Было почти шесть вечера, и я валился с ног от усталости — психологической, не физической. Перед встречей с Ликой я сделал марш-бросок на виноградники, навьючил Карпа ведрами с виноградом и транспортировал груз домой под возмущенное бормотание мамы, как она устала. А я подсчитывал доходы: с кофе будут привычные двести пятьдесят баксов, сотку за две недели заработает дед.

И встает вопрос, кто будет нас с бабушкой возить в областной центр и по городам, когда наш с Канальей бизнес пойдет и от клиентов не будет отбоя? Попросить Илью, чтобы подстраховал, и кататься с ним на электричках? На мопеде не очень поездишь, когда начнется непогода.

Похоже, так и придется сделать. Эти выходные Каналья с нами, дальше посмотрим.

Теперь надо Рама погонять — обещал ведь, у него первый бой в понедельник, правда, еще неизвестно, где и во сколько. Ну а потом — учить уроки и делать революцию.

* * *

Вечером по телевизору будто бы передавали вчерашние новости и мусолили то же самое: Ельцин распустил Верховный совет, Совет, в свою очередь, распустил Ельцина, и Белый дом то ли блокировала милиция, то ли не блокировала. Противники заняли боевые позиции и затаились, значит, пока можно выдохнуть.

И на фоне событий, касающихся моей семьи, сущей мелочью казалось то, что абхазские вооруженные формирования обстреляли из установки «Град» аэропорт в Сухуми и повредили гражданский самолет, никто из пассажиров не пострадал, погиб один член экипажа. Как говорится, прыщик на собственном носу волнует нас куда больше десяти землетрясений в Африке.

— Ну и что будет дальше? — спросила Наташка, когда новости закончились.

На вопрос я решил не отвечать, задал встречный:

— Как тебе Джусиха на директорской должности?

— Она — директор? — Глаза Наташки полезли на лоб.

— Похоже на то, и мы с этим не согласны, а ты?

— А кто меня спросит?

Я кивнул на телик, где махали флагами демонстранты.

— Они тоже не согласны, но их много, к ним прислушиваются. Короче, такое дело… Мне понадобится твоя помощь. Мы выступим против Джусихи! Всей школой. Устроим революцию с пикетом. Ты с нами?

Сестра с готовностью закивала.

Вернувшись после работы, Леонид Эдуардович придумал текст жалобы и — кому ее адресовать, набросал образец. Друзья скопировали его, чтобы передать родителям и занести тем, кто нас поддерживает, но не состоит в клубе. Завтра утром, уже заполненные родителями и подписанные жалобы одноклассники должны принести под нашу шелковицу, Илья соберет их и передаст отцу, а тот в обед отнесет в гороно.

Война перейдет в горячую фазу.