Вперед в прошлое 8

Отбивная таяла во рту. Все было таким вкусным, что ел бы и ел. И мой прожорливый организм требовал еще и еще, но я заставил себя остановиться. Ему только дай волю, и через пару месяцев я снова пухляш. Еще ж оладьи с абрикосовым вареньем, м-м-м!

Поужинав, я блаженно закрыл глаза. Посидел так немного, сходил в спальню за листком бумаги и карандашом, сообразил, что Бориса нет.

— А где Боря? — спросил я, возвращаясь на кухню.

— На рисование поехал. Скоро должен вернуться. Так почему надо продавать акции, если они так стремительно дорожают?

— Это тебя не настораживает? — поинтересовался я. — Все обесценивается, зарплаты не платят, заводы банкротятся, а эти акции растут в цене. Разве не подозрительно?

— Ну-у-у… Там же разница курса. Продаются они по одной цене, а покупают их по другой.

— Я видел курс. Разница — пятьдесят рублей. Смотри. — Я нарисовал круг. — Допустим, это сто человек. Они акции купили по пять тысяч. Вот этот круг — сто человек, продавшие акции по четыре тысячи девятьсот пятьдесят. Умножаем сто на пятьдесят, получаем пять тысяч. Достаточно ли этого, чтобы обеспечить такой стремительный рост? Еще ж надо заплатить за аренду помещений, зарплату сотрудникам выплатить.

— Но там же не сто человек! Сотни тысяч.

Я произвел те же расчеты и сказал:

— Допустим, сто тысяч человек в день покупает акции по пять тысяч и столько же продает по четыре девятьсот пятьдесят. Доход компании — пять миллионов в день. А акции в день на столько дорожают?

— Обещают тысячу процентов годовых минимум. Курс увеличивается раз в две недели.

— То есть в месяц цена удваивается. Была тысяча, прошел месяц, и вот уже две. Так?

— Ну да. Но в реальности больше дорожают. Продавали за три, и вот уже пять! А в Москве вообще поначалу — по тысяче. Представляешь, сколько вовлечено людей!

— Берем сто процентов в месяц. Пять миллионов умножаем на тридцать дней в месяце. Получаем сто пятьдесят миллионов — месячный доход компании. Но у нас есть сто тысяч, которые ежемесячно покупают акции, причем по цене, выросшей вдвое. Какую сумму должна выплатить компания этим людям? Пять тысяч — столько заработает каждый, кто купил по пять, а продал по десять через месяц — умножаем на сто тысяч. Пятьсот миллионов компании надо им выплатит. Видишь?

— Это доход в месяц, — Я обвел 150 000 000.

— А это надо заплатить тем, кто продаст акции через месяц. — Я обвел 500 000 000.

Мама схватилась за покрасневшие щеки, округлила глаза и почесала лоб, свела брови у переносицы, пытаясь понять, где ошибка в расчетах, ведь ей так красиво рассказали, что такой рост цены акций — нормально, а ничего не бьется.

— Причем эти пятьсот миллионов надо отдать в день! А если в месяц, то сумма получается вот такая. Пятнадцать миллиардов. Еще раз говорю, расчет не стопроцентно точный, ты можешь пересчитать.

— И где они их берут? — развела руками мама.

Я аж на стуле подпрыгнул, щелкнул пальцами.

— Бинго! Правильный вопрос! Откуда деньги? Сама-то как думаешь?

Едва не плача, мама развела руками.

— А я тебе расскажу. То, что принесли эти, — я ткнул в кружок, обозначающий покупателей, — отдают тем. — Ручка уткнулась в круг-продавцов. — И что-то оставляют себе. В конце концов тем покупателям, что придут месяца через два-три, выплачивать дивиденды будет нечем, пузырь лопнет, и они останутся ни с чем. Но те, кто был в начале запуска лохотрона, обогатятся. Так что будь в начале. А потом все продавай.

У мамы стало такое лицо, словно она кого-то похоронила. Неужели дошло? Похоже, таки да.

— Это ж как Поле Чудес в Стране Дураков. Закопай свою монетку, вырастет денежное дерево. Тебе в лунку даже медячков подкинут — смотри, как колосится! А потом, когда ты почувствуешь себя в безопасности и закопаешь все свои золотые, всё отнимут. Такой вот крекс, пекс, фекс или как там.

— Поняла, — кивнула она. — Значит, не надо связываться?

— Еще как надо! За два месяца ты увеличишь сумму в четыре раза, а то и больше. Так что бери. Но, когда я скажу. Продавай. Сколько у тебя акций?

— Четыре.

— А брала почем?

— Три пятьсот. Получишь шестьдесят. Суммы, на которые купишь акции сейчас, увеличишь в четыре раза. Потом дело свое откроешь, подумаем какое. А те, кто не успел продать акции, пожадничал, будут локти кусать.

Мама немного воспрянула, вернув надежду на быстрый заработок, улыбнулась.

— Откуда ты все это знаешь?

— В Москве с соседским парнем познакомился, он на экономическом учится. — Я встал из-за стола. — Спасибо за ужин, он был великолепным!

— Я рада…

И тут вспомнилось кое-что еще.

— Ма, нам позарез нужен телефон. Тебе задание: узнать, что нужно, чтобы он появился у нас дома.

Думал, будет выть и жаловаться, что ее напрягли ненужным делом, но нет, снова улыбнулась, кивнула.

— Хорошо, сделаю.

Я покосился на нее с недоверием. Что с ней? Вечное недовольство сменилось позитивным настроем. Наконец вышла из ипохондрии после расставания с отцом? Или это обычные перепады настроения, какие бывают у женщин? Знала бы она, от кого избавилась!

А вот мне нужно к нему. Потому я еще раз похвалил ужин, спустил застоявшегося Карпа во двор и покатил к общежитию, где живет отец.

Там будто время остановилось: то же унылое здание, те же алкаши на пороге, тот же прогорклый застарелый запах еды в коридорах и — людские голоса, как в чистилище: детский плач, истеричный женский визг, пьяное бормотание, бормотание телевизоров, доносящееся из-за дверей комнат.

Сперва я постучался к Лике.

— Кто? — раздраженно спросила она.

— Сова открывай, медведь пришел! — проговорил я.

— Пашка, ты, что ли? — Лика распахнула дверь — свежая, румяная, в розовом халатике — посторонилась, зыркнула на родительскую комнату. — Заходи скорее.

— Это тебе, сестренка, подарочек из Москвы. — Я протянул набор блестящих заколок для волос и журнал «Космо».

Лика аж взвизгнула от радости, поцеловала в щеку и метнулась на кровать, перебирать драгоценности.

— Какая прелесть! У нас таких нет!

— Эксклюзив.

Подвинув висящие на спинке стула ее школьные вещи, я уселся, подождал, пока она переберет заколки и пролистает журнал, и только тогда спросил: