Впусти меня

— Нет, — ответил Карлссон таким тоном, будто разговаривал с ребенком, — но вряд ли полиция поверит ему на слово, если мы не сможем предоставить каких-либо доказательств.

— Но он же свидетель!

— И ты считаешь, что этого достаточно?

Ларри махнул рукой, указывая на гору листьев:

— Куда делось тело, вот в чем вопрос. Если все действительно было так, как он говорит.

Лакке быстро шел по алее парка. Приблизившись к Гёсте, он указал на землю:

— Здесь?

Гёста кивнул. Лакке сунул руки в карманы и так застыл, разглядывая хаотично разбросанные листья, будто перед ним была головоломка, которую нужно решить. Под кожей его ходили желваки.

— Ну? Что скажете?

Ларри сделал пару шагов в его сторону.

— Лакке, мне очень жаль...

Одним движением руки Лакке отмахнулся от Ларри, не давая ему договорить.

— Я спрашиваю, что скажете? Поймаем мы ту сволочь, которая это сделала, или нет?

Все, кроме Лакке, отвели взгляд. Ларри хотел было сказать, что это сложно, почти невозможно, но осекся. В конце концов Морган прокашлялся, подошел к Лакке и положил руку ему на плечо:

— Поймаем, Лакке. Обязательно.

*

Томми перегнулся через перила и посмотрел вниз — вроде что-то поблескивает. Похоже на трофей Юных сурков из мультиков про Дональда Дака.

— О чем ты думаешь? — спросила мама.

— О Дональде Даке.

— Стаффан тебе не нравится, да?

— Да нет, он ничего.

— Правда?

Томми устремил взгляд в сторону центра. Разглядел красную неоновую букву «В», медленно вращавшуюся над городом. Веллингбю. Виктори.

— Он тебе пистолеты показывал?

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто так. Показывал?

— Не понимаю, о чем ты.

— А что тут непонятного-то? Открыл сейф, достал пистолеты, показал. Показывал или нет?

— Ну, показывал, и что?

— Когда?

Мама стряхнула с блузки невидимую пылинку, потерла руками плечи.

— Что-то холодно.

— Ты о папе вспоминаешь?

— Да, все время.

— Все время?

Мама вздохнула, наклонила голову, пытаясь заглянуть ему в глаза:

— К чему ты клонишь?

— К чему тыклонишь?

Она накрыла ладонью его руку, лежавшую на перилах.

— Пойдешь завтра со мной к папе?

— Завтра?

— Да. Завтра же День Всех Святых.

— Это послезавтра. Пойду.

— Томми...

Она отцепила его руки от перил, развернула к себе лицом. Обняла его. Он немного постоял, затем высвободился из ее объятий и вошел в квартиру.

Надевая куртку, он сообразил, что ему нужно выманить маму с балкона, если он хочет подобрать стрелка. Он окликнул ее, и она тут же возникла на пороге в надежде услышать хоть одно его слово.

— Ладно... Стаффану привет.

Мама расцвела:

— Передам. Хочешь, останься?

— Да нет, я... Его, может, всю ночь не будет.

— Да уж. Я немного волнуюсь.

— Не волнуйся. Уж что-что, а стрелять он умеет. Пока!

— Пока...

Входная дверь захлопнулась.

— ...сынок.

*

Внутри «вольво» что-то приглушенно стукнуло, когда Стаффан на полной скорости въехал в бордюр тротуара. Челюсти лязгнули так, что в голове загудело. На какое-то мгновение он потерял зрение и чуть не задавил старика, направлявшегося к толпе зевак, что собрались вокруг полицейской машины у главного входа.

Стажер Ларссон сидел в машине и разговаривал по рации. Наверное, вызывал подкрепление или «скорую». Стаффан припарковался за ним, чтобы не перекрывать дорогу подкреплению, вышел и запер дверь машины. Он всегда запирал ее, даже если выходил всего на минуту, — не потому, что боялся угона, а чтобы выработать автоматизм и однажды, не дай бог, не забыть запереть служебную машину.

Он направился ко входу, стараясь выглядеть как можно солиднее перед собравшейся публикой; он знал, что обладает авторитетной внешностью. Большая часть публики, наверное, сейчас думала: «Ага, наконец-то пришел человек, который быстро во всем разберется».

Внутри, прямо возле двери, стояли четверо мужчин в плавках и с полотенцами, накинутыми на плечи. Стаффан прошел мимо, в сторону раздевалки, но один из них окликнул его: «Простите!» — и подошел, шлепая босыми ногами по полу.

— Простите, я хотел узнать... насчёт нашей одежды.

— Что с вашей одеждой?

— Когда мы можем ее получить?

— Вашу одежду?

— Да, она в раздевалке, а нас туда не пускают.

Стаффан открыл было рот — язвительно заметить, что в данный момент их одежда занимает далеко не первое место в списке приоритетов, но тут увидел, как какая-то женщина в белой футболке несет в охапке банные халаты. Стаффан молча указал рукой на женщину и двинулся дальше к раздевалке.

По пути ему встретилась другая женщина в белой футболке, которая вела к выходу мальчика лет двенадцати-тринадцати. Лицо ребенка казалось лиловым на фоне белого халата, замотанного вокруг тела, глаза были пусты. Женщина с укором посмотрела на Стаффана:

— Его мама уже выехала за ним.

Стаффан кивнул. Это что — жертва?.. Его так и подмывало задать этот вопрос, но в суете он никак не мог придумать формулировку поудачнее. Наверняка Холмберг записал имя мальчика и прочую информацию и распорядился передать его в руки матери, которая сама решит, что ему нужно: «скорая», психиатр или терапия.

Общество обязано защищать слабейших.

Стаффан пошел дальше по коридору и взбежал вверх по лестнице, мысленно обращаясь к Господу с благодарностью за явленное милосердие и просьбой дать сил, чтобы вынести предстоящие испытания.

Неужели убийца в самом деле находится в здании?

Возле входа в раздевалку, под табличкой с красноречивой буквой «М», стояли трое мужчин и беседовали с констеблем Холмбергом. Полностью одет был лишь один из них. Второй стоял без штанов, третий — с голым торсом.

— Спасибо, что так быстро, — поприветствовал его Холмберг.

— Он там?

Холмберг указал на дверь в раздевалку:

— Ага, там.

Стаффан кивнул на мужчин:

— А они?..

Прежде чем Холмберг успел что-либо ответить, мужик без штанов сделал полшага вперед и не без гордости произнес:

— Мы свидетели.

Стаффан кивнул и вопросительно посмотрел на Холмберга:

— А может, их стоит...

— Конечно, я просто ждал тебя. Он, похоже, не агрессивен.

Холмберг обернулся к троим мужчинам и вежливо добавил: