VR. Обломки забытого мира
Шрифт:
— Белов, ты идиот, понимаешь?! Идиот! Таких тупых как ты я ещё не видела! Ещё Марго свою рекламирует…
— Ну а что не так то? С чего вдруг ты тогда прицепились к ней, если она тебя не интересует? Ты ведь как раз по этой части. Или я чего-то не понимаю?
— Ты ничего не понимаешь! Да что ты вообще знаешь обо мне, чтобы делать какие-то выводы?! Мирон рассказал?! — Алиса сорвалась на крик, а из глаз покатились сияющие голубизной слезинки. — Конечно, а кто же ещё?! А что-нибудь кроме его слов ты знаешь?! Как я жила, почему я стала такой?! Ты пробовал со мной просто поговорить, чтобы что-то узнать?! Вот что обо мне знаешь лично ты?! Не твое придурковатое окружение, а ты?!
Алиса дернулась и попробовала убежать, но я поймал ее за руку и потянул обратно. Вначале она сопротивлялась и продолжала плакать, кричать, обзывалась,
— Ну так расскажи мне почему ты такая. Я могу слушать, и я никому не расскажу. Никогда.
— Это плохая идея, Максим…
— И все же…
Алиса тяжело вздохнула и какое-то время просто молчала. Собиралась с мыслями, успокаивалась или взвешивал все «за» и «против» я не знал, но одно я знал наверняка, даже не знал, а чувствовал — для нее рассказ будет явно не из легких.
Глава 15
— Я как и ты дитя VRа, — начала Алиса тизим голосом. Шелест ее слов был еле слышен на фоне порывов ветра. — Я так же как и все сбежала туда в поисках новых ощущений, свободы и лёгкости. Жизнь там не всегда была гладкой, но она была уж точно лучше той, что окружала меня здесь, в этом богом забытом мире с его бесконечной борьбой за существование, но однажды все очень круто изменилось. Та частичка радости, что у меня была — капсула, она просто вышла из строя оставив меня один на один с этим миром. Отсутствие еды, воды и подпитки организма за счёт капсулы грозило мучительной смертью от истощения, но я не хотела сдаваться. Умереть с голоду, опустив руки, это не по мне и я начала искать выход. Я бродила по улицам, обыскивала брошенные квартиры и магазины, иногда я находила консервированную еду, ее было недостаточно, чтобы полностью утолить голод или жажду, но хватало, чтобы выжить.
Однажды мне повезло и я наткнулась таких же как я. Несчастные и обездоленные, они так же пытались выжить, собирая всех, кто нуждается в помощи. Они научили меня охотиться, добывать и очищать воду. Они научили меня выживать в этом проклятом мире и со временем все вроде бы устаканилось. Больше не было угрозы для жизни, не было голода, ведь действуя сообща мы спокойно и беспрепятственно осваивали этот мир, делая его своим домом.
А потом пришли они… Четверо крупных мужчин в камуфляже, с оружием. Они улыбались и были похожи на нормальных людей, и они предлагали помощь. Мы согласились, не зная о том каким кошмаром это все обернется.
Нас привели в поселение, в котором было человек восемьдесят. Мужчины, женщины, дети — там были все, и все они жили нормальной, хоть и тяжёлой жизнью. По крайней мере так мне казалось.
Нам выделили отдельное строение, сказав, что некоторое время мы будем на карантине, так как в нашем секторе была зафиксирована вспышка какого-то заболевания. Все посчитали это приемлемым. Ещё бы! Нас кормили, поили, одевали, относились как людям, а не животным — бутафория!
Спустя пару недель нас стали забирать по-одному, иногда по двое, ссылаясь на какой-то тест-анализ, пройдя который нас принимали в поселение. И все бы ничего, но однажды ночью забрали одного крупного мужчину… А через десять минут, он изрезанный выбежал на улицу с криками, что он не еда и живым так просто не дастся. Это были его последние слова перед тем как ему перерезали горло, а собравшаяся вокруг толпа набросилась на него и стала с наслаждением его есть прямо на улице… Именно в этот момент все и осознали куда девались люди и что теперь ждёт оставшихся…
После кровавого инцидента местные, осознав, что скрывать уже нечего, начали без тени смущения забирать самых упитанных. Иногда их начинали резать прямо на улице на глазах у всех, вызывая неистовый ужас у остальных. Они просто издевались на нами. Но самое страшное открытие для меня было немного позже. Если мужчин просто убивали и ели, то женщин и девушек вначале часами, а то и днями насиловали, иногда прилюдно, специально нагоняя жути. Страх парализовал каждого, особенно когда нас осталось всего десять человек. Четыре щуплых парня и шесть девушек, среди которых была и Лера, просто не могли дать отпор вооруженным разожравшимся на человечине тварям, а жить хотел каждый. Некоторые даже были готовы породниться с ублюдками ради спасения своей никчёмной шкуры — они были съедены первыми.
Так в страхе и отчаянье прошло ещё пару недель пока мы с Лерой не остались вдвоем. Я боялась
каждого шороха и с ужасом ждала своей участи забыв про сон и еду, а Лера… Она смирилась с участью быть униженной и съеденной и последние спокойные дни просто спала или просто молча лежала, пялясь в потолок. Это и сыграло с ней самую страшную шутку, ведь когда за нами пришли, то она,в отличии от меня, была полна сил, сопротивлялась до последнего, но все то, что они с ней делали она четко осознавала и страдала, вполне осознанно доводя себя своими криками до сумасшествия. Вот только что она могла сделать им? Я же после отсутствия сна, истощения и жалких попыток сопротивляться монстрам в людском обличии просто провалилась в беспамятство, вспоминая произошедшее лишь короткими обрывками.Все закончилось с приходом группы Медведя и Давида. Они вырезали всех до последнего, включая женщин и детей вкусивший человеческой крови, сказав, что болезнь нужно уничтожать в зародыше.
Очнулась я в медблоке под тихий голос профессора Скорникова. Я почти ничего не помнила и все время молчала опасаясь каждого входящего в помещение мужчину, но страх в отличии от недоверия быстро прошел, а ощущение опасности быстро устранили медикаменты.
А вот с Лерой все было иначе. Она немного тронулась умом и пыталась убить каждого, кто к ней приближался или не дай бог прикасался. Я думала она будет навсегда потеряна для общества, но Скорников вколол ей транквилизатор и пока она была в отключке поставил чип блокирующий большую часть воспоминаний и она начала жизнь практически с чистого листа. Правда лишившись памяти подсознание все равно воспринимало любых мужчин как угрозу и пренебрежение с отвращением у нее так и осталось, а единственным близким человеком для нее стала я. Ну а дальше, учитывая, что мы обе не могли никому доверять, то оно как-то само вышло. Вначале вместе заселились, потом вместе стали спать, а потом… В общем, ты понимаешь…
Мда... Услышав историю Алисы, я как-то сразу понял мелочность своих переживаний. Тоска по хоть и вымышленному кем-то, но дому это, конечно, тяжело, но на фоне судьбы этой хрупкой девушки вся моя «сложная» ситуация идет лесом.
Но кое-что в рассказе меня сильно поразило. Это была даже не сама жизненная ситуация в которой оказалась Алиса, нет — это было спокойствие. Безмятежное, холодное, равнодушное спокойствие, которое пропитывало всю историю. В моем понимании это должно было вызывать бурю эмоций: слезы, крики, ненависть, но этого не было. Был только монотонный тихий голос, будто это все абсолютно нормально и в этом нет ничего такого. Может быть просто старая душевная травма со временем начала меньше беспокоить, а может спасли лишь осколочные воспоминания.
— И сколько времени ты держишь это в себе? — спросил я немного переварив услышанное.
— Почти два года. Я думала мой рассказ вызовет у тебя ко мне неприязнь или отвращение из-за того что меня... Пару дней… Непонятно кто… Но ты так спокойно на это реагируешь, будто ничего и не произошло.
— Алиса, прошлое есть у каждого, от него не убежишь и забыть его тоже не просто. А то что произошло с тобой и Лерой… Это ужасно, отвратительно, бесчеловечно, но это не твоя вина, понимаешь? А значит и неприязни быть не должно. Да ее и нет.
— А что есть? — с надеждой в голосе спросила Алиса.
Я задумался в попытке подобрать слова. Ещё эти глаза… Глубокие, чистые, будто знакомые… Такой знакомый взгляд… Ждущий чего-то…
— Что есть? Есть я, Алис, есть ты, есть эта ночь и вечно холодное сияние великого Зилота. Разве этого мало?
— Спасибо, — произнесла Алиса дрожащим голосом и уткнувшись мне в плечо начала не плакать, а просто рыдать, порою переходя на нечеловеческий крик.
В этот момент внутри меня будто что-то умерло, оставив ощущение, что мир уже никогда не будет прежним. Может это минутная слабость, а может я всегда был таким, способным чувствовать чужую боль, но сейчас ее крики будто резали и кромсали мою душу, оставляя на ней глубокие кровоточащие линии. Все что я мог сделать в этой ситуации это просто прижать ее к себе и тихонько поглаживать густые, длинные волосы. Иногда она вздрагивала, когда моя рука невзначай проходилась по ее спине чуть ниже линии волос, ощущая слабое тепло ее тела сквозь тонкую, лёгкую ткань. Но она не убегала и одергивала мою руку, а просто вжималась в меня, будто стараясь слиться со мной, и просто плакала. И чем сильнее я прижимал ее к себе, тем сильнее она вжималась в меня и тем тише становился ее плач.