Врач. Жизнь можно подарить по-разному

– Ваш лечащий врач Захарский Марк Александрович.

О боже! Еще это? Я не выдержу! Коленки дрожат, а рядом звучит такой любимый и такой ненавистный голос:

– Может, хотя бы теперь ты порадуешься, что я уехал учиться?

А я не могу вымолвить ничего, кроме как:

– Здравствуй, Марк. Я не знала, что ты вернулся, – бледнею.

Прижимаю к себе Мишутку.

– Михаил Свиридов, – медленно тянет Марк, глядя в планшет. – Дата рождения…

Он поднимает на меня замутненный взгляд, а у меня подкашиваются ноги. Поймет. Сейчас поймет…

7 глава

Марк

Смотрю на дату рождения мальчика и понимаю, что она забеременела практически сразу после моего отъезда. Если не до…

Черт! Мерзко-то как! Так вот почему они так быстро поженились. А я, идиот, еще не понимал, чего она из мухи слона раздула. Устроила истерику на пустом месте. Ей просто нужен был повод, чтобы типа меня козлом сделать. А я рвался назад. Выяснить, поговорить. Хорошо, что остановили. Угробил бы свою карьеру! Ради кого? Ради чего?

Стискиваю зубы, заставляю себя выдохнуть, но на душе все равно погано. Тяжеленный камень в груди и горечь во рту. Я же думал, что научился жить один, Катька! Нет. Не так. Я думал, что научился жить без тебя! Но вот стоило тебе появиться рядом…

Отворачиваюсь, заставляю себя посмотреть на ребенка. Забавно. Мальчишка мне кажется симпатичным. Может, потому что в нем нет ничего от отца? Светловолосый, сероглазый. Я бы не сказал, что вылитая Катя, но явно не Свиридов.

Присаживаюсь перед ним на корточки.

– Привет, – стараюсь ему улыбнуться. – Тебя как зовут?

Карапуз, насупившись, молчит и с опаской на меня поглядывает.

Еще раз смотрю в карту. Парню неполных три. Может, он еще не говорит? Оборачиваюсь к Кате.

– Он разговаривает?

– Что? – у той даже глаза на пол-лица распахнулись. – Да! Конечно!

Понятно. Значит, ты натерпелся столько, что всех белых халатов боишься. Ну да. Мало того, что нога болит, так и анализов из тебя еще сегодня выкачали.

Оглядываюсь, беру стул, сажусь напротив него.

– Я – Марк, – закатываю рукава халата, чтобы не быть похожим на типичного доктора.

И взгляд мальчишки тут же падает на мои татухи! Класс! Бинго! У меня тут еще один художник завелся!

– Нравится? – спрашиваю его.

Катин сын по-прежнему молчит, но глаза блестят. И уже уползти от меня не пытается.

– Давай меняться, – прищурившись, предлагаю ему. – Я тебе дам посмотреть свои руки, а ты мне дашь посмотреть свои ноги!

Катя у меня за спиной, кажется, икнула от неожиданности, но ее сын после секунды раздумий резко кивает. А мне только того и надо.

Быстрым движением скидываю халат. Под ним спортивная майка, руки видны почти полностью. Миша тут же принимается выискивать привычные ему образы, а я, не привлекая к себе лишнего внимания, берусь за его коленку.

Отек явный, но не обширный, с четко очерченными границами. Ну да. У малышей чаще всего так. Очень похоже на обычный ушиб колена. Аккуратно проверяю однородность. Оп!

– Ай!

Шишка! Ему больно. Зараза…

– Прости, – убираю руки от коленки малыша, виновато смотрю ему в глаза. – Но чтобы вылечить твою ножку, мне придется ее трогать.

Он шумно сопит и смотрит на меня обиженно.

– Давай как мужчина с мужчиной, – чуть придвигаюсь к нему, понижаю голос до заговорщического шепота. – Приятного будет мало, – я карикатурно морщу нос, а мальчишка мне отвечает вдруг совершенно такой же гримасой.

Так смешно! Только смеяться мне сейчас нельзя. Склоняюсь еще чуть ближе к нему, аккуратно касаюсь коленки.

– Но я обещаю тебе вот эту гадость убрать, – смотрю ему прямо в глаза. – Я обещаю! – а когда на детском личике появляется оживление, добавляю самое противное. – Но тебе надо будет мне помочь! Готов?

И мальчишка кивает. Ну конечно! Ты же классный мальчишка. На секунду даже забываю, что он – Свиридов. Для меня это просто еще один совершенно классный мальчишка. Чья жизнь в моих руках.

Катя

В груди все обрывается, ладони потеют. Как же так вышло? Почему из всех врачей Москвы нам попался именно этот?

Я не смогу с ним, просто не смогу! Врачу надо верить. Доверять. Я должна доверить этому человеку самое дорогое. Человеку, который может просто взять и променять любимую на деньги. Любимую? Любил ли он меня когда-нибудь? Наверное, нет! Еще одно доказательство, что ему верить нельзя!

Нет! Я сегодня же пойду к главному. Нам нужен другой врач. Выдумаю что-то. А не поверит – напрямую расскажу! Моему сыну… Сыну…

Ой, как он с Мишкой-то говорит! Выдыхаю и забываю, как вдохнуть… А ноги становятся ватными. Сидит рядом с ним на корточках, в глаза ему смотрит.

Сынок мой сегодня столько натерпелся. Нет, он у меня стойкий товарищ. Он почти не плачет. Костя ненавидит, когда он плачет. Но тут… Ему дважды кололи пальчик – кровь никак не хотела идти. Он же не пил и не ел ничего. А когда дошли до забора крови из вены…

Стоп! Что происходит? Марк… Александрович… Он скидывает халат и садится перед Мишкой на стул. Очень близко. Ай, какие же у него плечи!

У Кости совсем не такое тело. Он… Он тощий, сутулый. Если честно, когда уехал Марк, я думала, что больше никогда не буду с мужчиной. Мне все были противны. А Костя… Костя не настаивал.

И даже когда мне запретили половую жизнь в беременность, он уверял меня, что потерпит. Подождет. Что не это для него главное. А потом были тяжелые роды и восстановление после них. Потом я поняла, что меня раздражает, а не возбуждает вид моего мужа.

В общем, я решила, что у меня, наверное, гормональный фон изменился и я теперь того… асексуальная. Я серьезно так думала. До этой минуты.

Но вот сейчас я стою и, задержав дыхание, смотрю, как мой сын несмело трогает рисунки на руках своего отца. И понимаю, что готова многое отдать, чтобы вот так же касаться его предплечья, чтобы вести кончиком пальца по вот этой линии, ведущей на плечо, уходящей на шею…

Ах! Марк! Что же ты наделал, Марк? Как же теперь жить?

И тут он что-то шепчет Мишке и морщится. А тот гримасничает в ответ. И у меня все замирает внутри. Боже! Как же вы похожи!