Врачеватель. Олигархическая сказка

Он уже готов был окончательно расстаться с остатками своего терпения, когда на другом конце провода услышал столь знакомое ему: «Слушаю вас, Игорь Олегович».

– Ну, здравствуй, товарищ полковник! Долго себя ждать заставляешь. Что? Срать мне на твое «здравия желаю». Плохо работаем, Никита Митрофанович. Очень плохо!!! Оказывается, твой шеф сошел с ума, а ты мне почему-то об этом не докладываешь. Через полчаса у меня на даче. И не мешкая, родимый! Не мешкая.

Нажав на кнопку отключения с абонентом, сразу же набрал новый номер.

– Борис Васильевич, хорошо, что тебя застал. Ты где? Уже дома? Еще лучше! Не сочти за труд – через полчасика зайди ко мне по-соседски в ближайшую калиточку. Случилось, Боря. Меры надо принимать. И срочно. А не то все можем накрыться медным тазом.

Если, конечно, абстрагироваться от произошедшего, во всей этой истории радовало одно: «Сибас» не остался недоеденным.

– Нинуля, Женя не возвращалась? – с порога спросил Пал Палыч, войдя в приемную.

– На часы посмотри. Время только без пятнадцати.

– Ладно. Пока Женя не придет, ко мне никого.

– А к тебе и так никого. Всех как ветром сдуло.

– Так это же замечательно.

– Что замечательно? – Нина Сергеевна встала из-за стола и подошла к Пал Палычу. – Ты со Скрипченко встречался?

– С полчаса как расстались.

– И что?

– Ничего. Мило побеседовали. Причем, встреча прошла настолько в дружеской и благоприятной обстановке, что в данную минуту меня, думаю, уже «заказывают», как рыбу, запеченную в фольге. Да только болт им трехметровый! Не успеют, пидары! Для этого нужно время, а у них его нет. Зато оно есть у меня. А еще вот эта штука.

Он достал из кармана свой мобильный телефон.

– «Simens» фирма солидная. Она не вставляет в корпуса игрушечные фотоаппараты. Зато в них есть диктофоны с прекрасным разрешением.

Нина Сергеевна подошла к столу и, когда Пал Палыч закрывал за собою дверь в свой кабинет, неожиданно схватив увесистую пепельницу, с размаху зашвырнула ее прямо в него. Вовремя закрытая дверь спасла Пал Палыча от этого снаряда, вдребезги разлетевшегося в разные стороны. В ту же секунду в приемную влетела охрана.

– Нина Сергеевна!..

– Ребята, всё тип-топ. Не мешайте работать. Ну что, не видите, разбила любимую рабочую пепельницу.

Охрана вышла. Она уселась в кресло и, положив ноги по-ковбойски на стол, закурила сигарету.

Дверь кабинета осторожно открылась, и в проеме нарисовалась половина лица олигарха.

– Мать, ты чего, дура, что ли? Так же и прибить недолго.

– Вот и я об этом думаю. И знаешь, что я решила, Пашенька? Я тебя первая пристрелю. Чтобы не мучился. И других не мучил. Кстати, у меня есть официальное разрешение на ношение оружие. Ты знал об этом?

– Нет, не знал.

– Теперь будешь знать. Закрой дверь, придурок. Видеть тебя не могу.

Дверь за Пал Палычем тихо захлопнулась.

Снова задул сильный северо-западный ветер. Женя стояла в Брюсовом переулке у входа в церковь, ежась от холода, когда у самого уха услышала тихий, проникновенный голос:

– Это вы меня ждете, милое дитя.

Вздрогнув от неожиданности, Женя повернулась и увидела перед собой старушку, в одной руке державшую зонтик, а в другой – тонкий полиэтиленовый пакет.

– Здравствуйте! Да, наверное, вас.

– Вот, возьмите, пожалуйста. Это для него.

Женя взяла пакет и обеими руками прижала его к груди, словно хотела укрыть от холодного ветра, боясь, что он может замерзнуть.

Старушка смотрела на Женю и улыбалась.

– А вы его любите, милое дитя. Это не только страсть. Это гораздо больше. Даже странно для такой молодой девушки. Но вы должны знать, что будет непросто. У него удивительная судьба. Он избранный, а это ноша непомерно тяжела. Вы готовы быть рядом с ним в трудную минуту?

– Не знаю. Я об этом еще не думала, Анастасия Николаевна.

– А откуда вы знаете, как меня зовут?

– Не знаю. Просто я почему-то была уверена, что вас зовут Анастасия Николаевна.

– Вы не ошиблись. Наверное, это не случайно. Н у, бегите. Он вас ждет.

Поблагодарив и попрощавшись, Женя села в машину, которая незамедлительно тронулась с места и через секунду скрылась за поворотом.

– Храни вас Господь! – Анастасия Николаевна повернулась к церкви и, осенив себя крестным знамением, произнесла: «Ужели этой девочке суждено повторить мою судьбу? Помоги им, Господи!»

Достав из компьютера дискету, Пал Палыч вложил ее вместе с кассетой в желтый конверт из плотной бумаги. Затем взял мобильный телефон и набрал номер.

– Андрюша, здравствуй! Да я здоров, как бык… Прости, старина, очень мало времени. Я никогда у тебя ничего не просил, но сейчас обращаюсь с просьбой именно к тебе. Скажи, ты сможешь завтра устроить мне встречу с хозяином? Минут десять, не больше… Да, я знаю, но он улетает во второй половине дня. Дело важное и отлагательств не терпит. Зная меня, ты должен понять, что слишком веская причина заставила меня попросить тебя об этом… Спасибо тебе, Андрюша. Очень прошу, постарайся. И вот еще. Если завтра этого не произойдет, а со мной уже что-нибудь случится, поклянись мне, что отдашь ему лично в руки тот пакет, который передаст тебе Нина Сергеевна. Ты ее хорошо знаешь. Спасибо за дружбу. Жду звонка.

Стрелки часов показывали десять минут седьмого, когда на столе Пал Палыча загорелась лампочка.

– Паша, Женечка приехала!

– Наконец-то! Давайте ко мне.

В кабинет вошла Нина Сергеевна с полиэтиленовым пакетом и положила его на стол.

– А Женя где?

– Видно, ты ее совсем заморозил. Вся в соплях и температурит. Я ее отправила домой на машине.

– Если первая ее увидишь, передай от меня огромную благодарность.

Она утвердительно кивнула головой.

– Нинуля, родная моя, ты только спокойнее, прошу тебя. Жизнь есть жизнь. Все мы под Богом ходим. Если со мной что-нибудь произойдет, ты обязательно передашь этот пакет Андрею Алексеевичу Куранову. Прости меня, но больше никому я доверить это не могу. Хорошо?

Нина Сергеевна снова согласно кивнула головой, взяв пакет из рук Пал Палыча.

– Спрячь его, Нинуля, ладно? А я сейчас немного один посижу. Не сердись.

– Я не сержусь на тебя, Паша.

– Ты бы ехала домой. Поезжай, Нин, отдохни.