Враг №1

— Стало быть, в небе можно плавать, как в океане? Нежиться под солнцем и трепать облака по их маленьким овечьим спинкам?

— Ты прав, можно, но не каждый достоин туда отправиться. Прежде чем тебе будет позволено хотя бы взглянуть на вершину, ты должен искупить свои грехи.

— Как же это сделать? Разве простого раскаяния недостаточно?

— При помощи любви. Это единственный способ. Нужно полюбить всех и всё, что тебя окружает, иначе…

— Неужели я должен полюбить белую акулу?

— Конечно. Бог велит любить даже врагов. И эта любовь должна быть бескорыстной, очищенной от шелухи всяких сомнений.

— Как же мне научиться такой любви?

— Этому учатся всю жизнь.

Нинель ещё не знала тогда, как распорядится с её судьбой тот самый Бог, которого она так горячо любила. Рэй потом бросил в его могучую спину тяжёлый камень-упрёк и даже отрёкся от веры… Но всё-таки раскаялся и простил. В конце концов, разве это правильно — винить кого-то лишь потому, что у тебя нет никаких полномочий изменить чью-то историю?

Та самая белая акула, которую зачем-то должен был полюбить Рэй, разорвала на части его бедную возлюбленную. Дядя Рика считал, что с ней расправился настоящий мегалодон, потому что только Дьявол способен на такое кощунство. Несчастный философ долгие годы не мог утешиться после случившегося… Да что там говорить! Этого так и не произошло. Каждый день он выкрикивал имя возлюбленной вслух и горько плакал, понимая, что её больше нет рядом и она никогда не отзовётся. Рэй много спал, ведь во снах они с Нинель всегда были вместе, а жестокая реальность бесцеремонно убивала его светлые мечты. Иногда дядя Рика грезил наяву. Тогда он держался на поверхности, прикрыв глаза, и напевал одну свою самую любимую мелодию… Когда Рик её слышал, ему всегда хотелось плакать.

— Мой милый племянник, ты должен вырасти очень сильным, если хочешь защищать тех, кто тебе дорог, — говорил Рэй, выпуская наружу несколько пузырьков.

— Конечно, хочу! И обязательно вырасту… Стану сильным и непобедимым! Вот увидишь! — обещал Рик.

Дядя рассмеялся над забавной самонадеянностью племянника. Рик ему очень нравился: было между ними какое-то едва уловимое сходство…

— Мама Эйлин сказала, что я был его любимцем, — заговорил Рик дрогнувшим голосом. — Когда я родился, он всегда был рядом и постоянно твердил, что меня ждёт великая судьба. Будто бы понял это по причудливому рисунку на хвосте. Но знаешь… По-видимому, хвосты китов уникальны не только из-за этого. У каждого из нас есть и свои шрамы. Они появляются один за другим на протяжении всей жизни и иногда искажают дарованный от природы рисунок… Дядя рассказал мне об этом. У него тоже были такие шрамы, а один из них в конце концов изменил его судьбу.

— Почему ты всё время напеваешь одну и ту же мелодию? — как-то раз спросил я его.

— Её сочинила Нинель, — сказал он и заплакал.

— Только представь себе, каково должно быть малышу, когда рядом с ним плачет взрослый, которого он уважает? Это жуткое зрелище, и я желаю тебе никогда не переживать ничего подобного.

А несколько дней назад мой дядя не выдержал и выбросился на берег. Наверное, люди тоже иногда так делают, когда не могут найти в себе силы жить дальше. Но мама Эйлин взяла с меня обещание, что я никогда не поступлю так же. Она говорит, это страшное преступление перед Богом. Жизнь дарована нам свыше, и никто, кроме Него, не имеет права её забирать. Неужели мой дядя и теперь будет несчастен? Он же совершил тяжкий грех! Что, если там, на небесах, он не встретится со своей Нинель? Что, если ему отныне вообще закрыт путь к небесам?

Эти мысли не оставляют меня в покое. И едва ли кто-нибудь в силах дать ответы на мои вопросы. Люк вот совсем другой. Он не может долго горевать из-за чего-то или размышлять над чем-то больше двадцати пяти минут. Люк это специально проверял. Вот бы и мне научиться такой же лёгкости и любви к жизни! Но я гораздо больше похож на своего дядю… Такой же философ.

— Мне жаль, Рик, — сказал я, склонив голову. Вся эта история очень меня тронула, но я не хотел показаться слабым и попытался спрятать выступившие слёзы.

— Всё хорошо, Артур. Я верю, что его душа теперь успокоится.

Мы ещё немного помолчали, прежде чем попрощаться. Странно, но именно Рик заставлял меня задумываться о самых важных вещах и именно от него я начал узнавать, что в жизни имеет подлинную ценность, а что, напротив, всего-навсего сор и шелуха.

В ту ночь я засыпал с тяжёлым сердцем. Перед сном я долго сидел на подоконнике и наблюдал за звёздным небом, больше всего на свете желая верить, что две самые яркие звезды, Рэй и Нинель, уже встретились.

Глава 5

Слёзы Тины

Мы с Риком не виделись несколько дней. В последнее время я был слишком загружен в школе. Мне предстояло познакомиться с новыми одноклассниками и привыкнуть к строгим требованиям классного руководителя. Спокойные деньки закончились, и началась совершенно невзрачная и скучная школьная жизнь. А для меня — череда одиноких дней, наполненных отчаянием и безнадёжностью. Вот если бы Рик был человеком, каким бы счастливым я себя чувствовал! Но, к сожалению, судьба поселила нас в разных мирах. Само наше знакомство и спонтанные встречи — это уже настоящее чудо, которое я был вынужден держать в секрете. Самые интересные вещи обычно необъяснимы, поэтому о них нельзя никому рассказывать.

В один пятничный вечер я был совершенно измучен бесконечными насмешками сверстников и придирками учителя. Мне не хотелось идти домой и оправдываться перед родителями за красующиеся в дневнике замечания. Вот почему я отправился к океану, в надежде хотя бы немного расслабиться. К тому же мне с непреодолимой силой захотелось увидеть Рика. Вдруг он всё это время ждал меня, а я не приходил? Конечно, это звучало довольно глупо; после смерти дяди моему другу нужно было восстановиться и набраться сил. Разве он мог думать о каком-то маленьком человечке, погрязшем в пучине уныния среди таких же печальных и потерянных людей?

Когда я пришёл к океану, солнце уже садилось. День был ветреным, а я слишком легко оделся, чтобы проводить много времени на улице. Я довольно быстро простужался и потом долго лежал в горячке с высокой температурой и по целой неделе не мог прийти в себя. Но сейчас опасность заболеть совсем меня не пугала. Слишком очаровывало это небо, разлившее на бездонном полотне багряные и лиловые краски. Огромный румяный шар качался в воздухе, словно поддразнивая наблюдателя, и круглым двойным подбородком щекотал охлаждённую воду. Но океан не собирался сдаваться и пропускать этого высокомерного нахала в таинственные, тщательно скрытые от чужих глаз чертоги. Волны оставались такими же независимыми, гордыми и непреклонными.

— В час заката моя Тина всегда плачет, — раздался рядом хорошо знакомый голос. Сначала я подумал, что мне почудилось и никто со мной не заговаривал. Но вот неприступный океан на мгновение распахнул передо мной двери. Рик несколько раз перевернулся в воздухе, весьма довольный моим встревоженным видом. Он, по-видимому, только этого и добивался — хотел удивить меня неожиданным появлением и посмотреть на реакцию.

— Рик! — я бы бросился в его объятия, если бы мог. — Прости меня… Я так долго не приходил к тебе… Но что это такое? Ты снова говоришь загадками! Что это за Тина и почему она плачет?