Враг моего отца

— Занятная вышла беседа, — говорит она даже чуть надменно, бросая на меня дерзкий взгляд. — С днем рождения, господин Миллер.

— Еще увидимся, — это не вопрос, это обещание.

— Это вряд ли.

Я даю ей уйти, хотя запросто мог бы задержать. Но еще до того, как тонкая фигурка скрывается за дверью, и я остаюсь один, я уже точно знаю, что это не последняя наша встреча. Даже если для того, чтобы найти ее, мне придется поменять местами небо и землю.

Глава 4

Даша

Надо же, как легко он дал мне уйти. После того, как Миллер припер меня к стенке и недвусмысленно намекнул на желание продолжить знакомство, думала, что мне не удастся выпутаться без потерь. Такие люди хорошо знакомы с понятием вседозволенности, и им плевать на мнение других, особенно на обслуживающий персонал. Впрочем, допускаю, что наткнувшись на сопротивление, он просто посчитал, что я не стою того, чтобы он напрягался.

С бешено колотящимся сердцем я выбегаю на улицу. Открыв дверь автомобиля, кидаю свои вещи на переднее сидение, завожу двигатель и торопливо выезжаю с парковки. На часах половина десятого. Поздновато для гостей, но Яна вряд ли спит, а у меня к ней много вопросов. Набираю ее номер и ставлю перед фактом, что скоро буду у неё.

— Дашуль, — открывая мне дверь двадцатью минутами позже, подруга улыбается во весь рот, демонстрируя ряд белоснежных зубов, — как же ты меня выручила! Ты даже не представляешь.

— Почему ты не сказала, кого мне придется поздравлять? — рявкаю с порога, протискиваясь между ней и дверным проемом. — Ты одна?

— Да, родители на ужин ушли в “Тратторию”, — она растерянно хлопает глазами. — А что случилось? Ты его знаешь?

— Все гораздо хуже, Яна!

Прежде чем пуститься в пересказ произошедшего со мной этим вечером, я иду в комнату подруги и стягиваю с себя пошляцкое сверкающее боди. В привычной свободной толстовке снова ощущаю себя человеком, а не куклой. Даже не замечала, что в полиэстеровой тряпке мне было так сложно дышать. Швырнув боди на кровать, под пристальным взглядом подруги плюхаюсь в кресло и прикрываю глаза. Черт, как же хорошо!

— Даш, ты будешь рассказывать? — осторожно спрашивает Яна. — Что не так с этим Миллером?

— Он — враг моего отца номер один. Я не знаю подробностей, — добавляю резко, — да и не хочу их знать. Но если Миллер поймет, что это я плясала на его дне рождения, то он вполне может использовать это против папы. А если узнает отец, то мне просто хана.

— Вот черт! — потрясенно произносит подруга, оседая на диван и прикрывая рот рукой. — А он не узнал тебя?

— К счастью, нет. Мы раньше не встречались. Но я не исключаю возможности, что если он начнет копать в мою сторону, то увидев фотки, все поймет.

— Так, ну, Миллер тебя не идентифицировал — это уже хорошо. А почему ты думаешь, что отец может узнать? — спрашивает Яна, нервно растирая ладони.

— Выступление снимали на камеру. Один из гостей, — уточняю я. — И даже несмотря на то, что я была в маске, родной человек меня легко узнает.

— Стоп, подожди. Одно из условий выступления — никто не снимает его на камеру. Я четко проговаривала этот момент с организаторами, — раздраженно бросает подруга.

— Но это еще не все, Ян, — я тяжело вздыхаю.

— Что еще?

— Помнишь, мне сегодня перегородил дорогу какой-то кретин? — я провожу рукой по волосам и смотрю прямо на подругу.

— Только не говори, что это был этот Миллер!

Яна шокированно качает головой. Понимаю ее, со стороны все это, наверняка, кажется полным бредом — слишком много случайностей для одного вечера. Хотя с моим везением иначе и быть не могло. Остается только надеяться, что мы с Миллером больше никогда не встретимся, и он не узнает, кто я такая.

— В точку, подруга, — я щелкаю пальцами и снова откидываюсь на спинку кресла. — У тебя есть что-нибудь перекусить? У меня желудок сводит от голода и волнения.

— Конечно. Идем, — Яна резво вскакивает на ноги и направляется прямиком в кухню.

Я же остаюсь в спальне и несколько минут сижу, не двигаясь. В голове проносятся воспоминания о сегодняшнем вечере, а перед глазами непроизвольно встает непрошенный образ Андрея Миллера.

Он привлекателен — этого не отнять. Высокий, широкоплечий, уверенный в себе мужчина, который точно знает, чего хочет. В белой рубашке и строгом костюме Миллер выглядел очень сдержанно и по-деловому, выделяясь среди собравшихся в клубе гостей в неформальной одежде. Такое ощущение, что до приезда в ресторан он работал. Довольно странно, что в день рождения он вкалывал, а на собственный праздник приехал даже позже гостей. Хотя, чему я удивляюсь? Мой отец такой же — работа для него всегда была и всегда будет на первом месте.

После ужина, которым Яна явно пытается вымолить у меня прощение, сразу же собираюсь домой — завтра с утра на пары, а мне ещё нужно подготовить конспект по экономическим рискам. Ненавижу экономику. Папа же наоборот спит и видит, когда я закончу университет, чтобы пристроить меня на какую-нибудь должность в госструктуре. В очередной раз грустно усмехаюсь, думая об этом, — отец ни разу не спросил, чего хотелось бы мне, а слабые попытки объяснить, что душа лежит совсем в другом направлении, он даже не заметил.

Сейчас разговор о будущем я даже не завожу. С тех пор, как папу повысили до министра, он стал нервным и раздражительным. Во многом из-за непрекращающейся борьбы с Миллером. До окончания университета у меня еще есть немного времени — надеюсь, в финале я приму волевое решение остаться верной себе, а отец если не поймет, то хотя бы будет уважать мой выбор.

Что до Миллера… Однажды я случайно стала свидетельницей разговора отца с Григорием Львовичем — коллегой и по совместительству близким другом. Они говорили о том, что наглый Андрей Миллер не за что не получит землю для застройки. Отец не стеснялся в выражениях и называл Миллера такими словами, которых я вообще никогда от него не слышала. Разумеется, в подробности вдаваться не стала — меня это не касается, но жёсткий тон папы отчетливо врезался в память. Пусть отец никогда не был мягким человеком, но и слепо агрессии я за ним не замечала. Именно Миллер стал тем человеком, который вывел его на эти разрушительные эмоции.

Вернувшись от Яны домой, я первым делом проверяю кабинет отца — но его здесь нет. Потом иду на кухню, чтобы налить себе воды.

Уже поздно, наша домработница Марина Борисовна давно ушла, но об ее присутствии в нашей жизни напоминают ароматные запахи — в центре стола стоит свежий вишневый пирог. Лет пять назад она и меня научила печь, и хотя у меня не очень получалось, это занятие меня какое-то время очень увлекало, и я торопилась домой из школы, чтобы приготовить что-то под руководством Марины Борисовны. Я даже сейчас время от времени что-то пеку — блинчики или простую шарлотку. Мама же к плите вообще не подходит — ее давно не интересует ничего, кроме ретритов и шопинга.