Враг мой (сборник)

– Хорошо, Большой Медведь. Атмосфера голубая, с белыми облаками водяного пара. Благодаря дождям на поверхности густая растительность.

– НЕБО СИНЕЕ. НЕМНОГО ЖЕЛТИЗНЫ ИЗ-ЗА ПЫЛИ. ОБЛАКОВ МАЛО. ЗЕМЛЯ ТВЕРДАЯ И СУХАЯ. ДОЖДЕЙ МАЛО; РАСТИТЕЛЬНОСТИ МЕНЬШЕ.

Эл поджал губы, покачал головой.

– Что-то я не пойму, Медведь. А ты?

– НЕТ.

– Перейдем к правительствам?
– Эх улыбнулся: он надеялся, что партнер соблазнится. Населенных планет-пустынь всего пара десятков, и Эл знал их все. Ему хватило бы парочки намеков на устройство власти.

– ХОРОШО. Я ПЕРВЫЙ?

– Валяй.

– НАРОД МОЙ... УГНЕТЕН. ВСЕГДА. НАШИМ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ ИЛИ ДРУГИМИ, НЕ ВАЖНО. РЕВОЛЮЦИИ. МНОГО. ТОЛКУ НИКАКОГО.

Эл почесал в затылке, вспоминая какую-нибудь пустынную планету, страдающую политическим несварением. Гар-нетсид? Нет, Медведь утверждает, что соблюдает чистоту.

– Очень давно у нас тоже была революция, - сказал он в микрофон.
– Но теперь мы свободны. Войны позади. Мы сами выбираем, какими нам быть, и достаточно благополучны. Например, мой корабль - моя собственность.

– НУ? ХОРОШО. СЕЙЧАС ДОГАДАЮСЬ. МИНТА-КА ДВЕНАДЦАТЬ?

– Ответ отрицательный, Большой Медведь. Начну-ка я с экономики. Я сказал, что мы благополучны. Поднимай выше: мы - настоящий финансовый центр Сектора.

– ЭТО НЕ МИНТАКА ДВЕНАДЦАТЬ?

– Никакая не Минтака!
– Эл фыркнул. Далась ему эта Минтака!

– НЕ ПОНИМАТЬ. ЛАДНО. НА МОЕЙ ПЛАНЕТЕ БЕДНОСТЬ. Я ЛЕЧУ В СЕКТОР ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ, ПОКУПАТЬ ОРУЖИЕ. ТЕПЕРЬ ДОПЕР?

Эл хлопнул себя по колену.

– Наверняка Садр Пять! Я угадал, Большой Медведь?

– ОТВЕТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ. УГАДЫВАЙ СНОВА.

Эл нахмурился: в эфире прибавилось помех.

– У меня иссякла фантазия. Как ты меня слышишь?

– Ушами. Двумя.

– Я про радиоприем, - сказал Эл со вздохом.
– Не ослабевает?

– ПРИЕМ СЛАБЫЙ.

– Увы. Ну как, сдаешься?

– А ТЫ?

– Ответ утвердительный. Хотя я редко проигрываю. Так что у тебя за планета?

– ЗЕМЛЯ. ТРЕТЬЯ ПО СЧЕТУ В СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЕ.

– Да не может этого... Эй, Медведь, вырубай свой переводчик и переключайся на прямую голосовую связь.
– Эл замер в ожидании.

– TIERRA.

– Ты что, испанец?

– MEJICANO... HABLA INGLES? POR QUE?

– Потому что я с Земли. Северная Америка. .
– GRINGO?

– Он самый, "мокрая спина". Теперь понятно, каково вам...

– SI.

– Галактика тесна, верно?

– ES VERDAD... ADIOS.

– Что ж, бывай, Мишка!
– Эл передернул плечами и подстроил частоту. Говорит Большая Медведица, частота 221, 8...

К СЧАСТЬЮ, КОНЕЦ

* * *

Предсказуемо, бессмысленно, вероломно, пустой звук - все, что вы способны сказать про мою "Тьму", я уже сказал сам. Примерно так же о ней отзывались редакции, отвечавшие мне отказом.

Интерес к путанице при переводе я проявлял и раньше - например, в рассказе "Скользкие господа" из серии о звездном цирке, в конце концов врезавшемся в планету Мом (я о цирке, а не о серии). Язык там причудлив с нескольких углов зрения. Во-первых, сам цирковой жаргон, на котором изъясняются артисты шоу О'Хары. Свою лепту вносят инопланетяне из труппы и другие инопланетяне, для которых артисты выступают. Мы начнем с места, где Уортс, ответственный за путевой журнал труппы, не выдержав мук совести, принимает решение сдать Джона О'Хару полиции и явиться с повинной: ведь их шоу - прикрытие для карманников, шулеров и разных прочих мошенников, отстегивающих О'Харе немалые денежки за право обирать жителей планеты Читью, еще ни разу не видевших цирк. Чем больше Уортс приглядывается к "скользким господам", тем меньше они ему нравятся.

Танцор-Красавчик из Бостона решил, примкнуть к нам, "чтобы подоить местных олухов", как он сам выразился. Никто из "Барабу", за исключением антрепренера, раньше не бывал на Читью, так что у Красавчика чесались руки. С Рыбой мы подружились, потому что оба боялись разоблачения. Простившись с Тик-Током, мы зашагали втроем к высоким домам. Асту, аборигены, управляющие Читью, напоминают телосложением страусиные яйца, только значительно выше, на толстых ножках и с тоненькими четырехпалыми ручонками. Гуляя по торговым центрам Мартаана, Бостонский Красавчик обожал вдруг замереть перед таким яйцом на ножках. Асту обязательно налетал на озорника, бормотал неразборчивые извинения и ковылял дальше.

– Восковая спелость!
– восклицал Красавчик с улыбкой.

После четвертого подряд столкновения с аборигеном я хмуро спросил его, зачем он этим занимается.

Он остановился, сдерживая напор толпы, рвущейся в ворота биржи.

– А ты загляни им в глаза, Уортс. Крохотные, расположены по бокам. Перед собой они ни черта не видят. Представь, что сделал бы с ними наш Джек-Джек! [карточный шулер] - Он помахал нам рукой и заторопился на биржу.
– Взгляну, как они распоряжаются своими деньгами.

– Представляешь, что бы здесь натворила банда Красавчика?
– спросил я Рыбу.

Он невозмутимо кивнул и указал на существо в белых ремнях, регулировавшее, судя по всему, поток пешеходов на одном из перекрестков торгового центра. Меня пронзила жалость: асту-пешеходам требуются регулировщики, иначе они будут друг в друга врезаться.

– Видишь полицейского? Давай узнаем, где у них участок.

Мы подошли к яйцу в ремнях, и я начал:

– Не подскажете, где тут полицейский участок?

Я стоял прямо перед регулировщиком, но он долго вращался, пока не поймал меня одним глазом. Глаз расширился, яйцо отпрянуло.

– Миг баллума.

– Полицейский участок, - попробовал я еще разок. Придя в себя, полицейский шагнул к нам, навел на нас один глаз, потом другой.

– Эгер блей сиркис.

– Простите?

Он указал на меня, потом на Рыбу.

– Сиркис, сиркис, детер эт? Рыба схватил меня за руку.

– Слушай, он же про цирк!

Ротик яйца быстро расширился, тело закачалось.

– Сиркис, сиркис!

На перекрестке уже образовалось яичное скопление. Регулировщик вынул из-под белого ремня бело-красную карточку.

– Сиркис!

– Смотри-ка, это билет из брони на наше выступление, - сказал я Рыбе.
– Да, цирк.
– Это уже регулировщику.
– Полицейский участок?

Он снова спрятал карточку под ремень и поднял ручонки.

– Нети бле эт "поцески утасток" дума?

Яйца ошибочно приняли жест регулировщика за сигнал двигаться и немедленно устроили кучу малу.