Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году
Шрифт:

24 января 1940 г. Гитлер, как и годом ранее, выступал с речью перед семью тысячами курсантов и выпускников военных училищ. В этот раз в качестве отправной точки он избрал день рождения Фридриха Великого и вслед за общими рассуждениями вскоре перешел к теме жизненного пространства и необходимости борьбы, для ведения которой немецкий народ, благодаря национал-социализму, располагает наилучшим оружием. При этом Гитлер не преминул отметить преимущества ведения войны на одном фронте. «Наши враги — это два государства: Англия и Франция. […] Эта Европа, которой милостиво дирижируют Франция и Англия, не позволяет нашему народу существовать в нормальных условиях, потому что она не терпит великое государственное образование немцев и не потерпит его в будущем. Как бы мы себя ни ограничивали, мы никогда не сможем умилостивить Францию и Англию. […] Сегодня впервые в истории германскому колоссу, готовому к битве как никогда ранее, противостоит только один фронт! Они полагали, что и в этот раз втянут нас в сражения во всех сторонах неба [имелись в виду стороны света, т. е. направления], но в этот раз благодаря нашим союзам и договорам им это не удалось»{386}.

Гитлер, естественно, не мог открыто снять завесу секретности со

своих планов. Тем не менее из его высказываний вполне понятно, что он рассматривал борьбу с западными державами как навязанную ему войну, которой можно было избежать, если бы ему развязали руки на Востоке. Он рассматривал войну на Западе как недолгий кружной путь, чтобы позднее, после установления господства на континенте совершить нападение на настоящего врага и сделать возможным «обеспечение жизненного пространства» на Востоке. Именно такая позиция была сформулирована позднее в его записке Геббельсу. На следующий день после выступления Гитлера во дворце спорта «Шпортпаласт» перед будущими офицерами состоялся его разговор с министром пропаганды, в котором оба сразу же приступили к обсуждению «русского вопроса». «Русские ведут себя по отношению к нам все более лояльно. На это у них есть все основания. От финнов они теперь отступиться не могут, даже если и наделали грубых тактических ошибок. Фюрер полагает, что они все-таки справятся с финнами в течение нескольких месяцев. Англия не может и не хочет помогать Финляндии. У Лондона и без того хватает своих забот»{387}.

Если предположить, что эти слова достоверно передают мнение Гитлера, то по ним, по крайней мере, можно судить о том, что даже в узком кругу он избегал делать заявления о планируемой войне. Это не было следствием изменений в его убеждениях и настроениях, но уберегало от расспросов, которые могли бы поставить под угрозу наступательные планы на Западе. Истинные же намерения Гитлера можно было понять только по его некоторым предательски вылетевшим фразам. На одном из секретных совещаний с участием руководящей верхушки НСДАП, проходившем 29 февраля 1940 г., Гитлер с полным убеждением заверял присутствовавших, что победа на Западе будет одержана еще до окончания года. Ему совершенно не обязательно было говорить о необходимости прикрытия тыла, потому что «русские и через сто лет не будут помышлять о нападении на нас». Показательным было и его замечание, что «если в Европе и встанет вопрос об изменении границ, то только в плане их расширения на Восток, но это дело далекого будущего»{388}.

Таким образом, весной 1940 г. Гитлер был полностью сосредоточен на предстоящем наступлении на Западе, планирование которого принимало все более широкие масштабы. При этом в командовании сухопутных сил все еще продолжалась борьба за выработку наиболее верного плана операции против Франции, а планирование нападения на Данию и Норвегию Гитлер взял на себя. В этих целях в мае 1939 г. в соответствии с его распоряжением и «по его желанию» при ОКВ был создан специальный рабочий штаб. Он должен был «при его непосредственном участии и в тесной взаимосвязи с общим планом военной стратегии» начать планирование операции, которая позднее получит кодовое название «Везерюбунг». Этот рабочий штаб должен был одновременно стать «ядром будущего штаба оперативного планирования»{389}. Такое организационное вмешательство в оперативное планирование сухопутных войск негативным образом сказалось позднее, при подготовке войны против СССР.

А что же за это время стало с распропагандированным «непреодолимым Восточным валом» на Висле? Было ли это абсурдное заявление выражением оборонительной позиции в отношении СССР? В этих вопросах вполне можно исходить из того, что Гитлер при помощи этого лозунга хотел снять все внутренние сомнения относительно продвижения Красной армии в западном направлении. За истекший период планирование военных операций действительно стало выглядеть совершенно по-иному. Приказ Гитлера от 17 октября 1939 г. об использовании территории Польши в качестве «выдвинутого на переднюю линию гласиса» и проведении стратегического развертывания и сосредоточении войск несправедливо интерпретируется как рутинное мероприятие по обороне страны, а не как действия, направленные против СССР{390}. Гальдер, получив доклад Вагнера о результатах совещания у фюрера, записал в своем дневнике: «стратегический плацдарм на перспективу»{391}. То, как Гитлер понимал «гласис», очень напоминает приведенную выше записку Розенберга от июня 1939 г., в которой тот определяет Польшу как «гласис для подготовки полного разгрома России».

Три дня спустя, 20 октября 1939 г., командующий сухопутными войсками отдал приказ о проведении работ по укреплению рубежа охранения по Висле, Сану и Нареву, а также вдоль границы Восточной Пруссии. Основная масса войск была переброшена из Польши на запад, оставшимся же на востоке войскам охранения предписывалось организовать с этого рубежа отражение вероятного нападения противника до подхода подкрепления.

С этой целью следовало отремонтировать либо построить железные и шоссейные дороги по линии восток — запад{392}. Особое значение придавалось мероприятиям по прикрытию тыла в случае начала наступления на Западе. Такую линию охранения никак нельзя было назвать «непреодолимым Восточным валом». На ней в основном были только проволочные заграждения и окопы, и то только местами. Это ни в коей мере не могло серьезно задержать продвижение Красной армии. Да и можно ли было организовать оборону, если бы даже прибыло подкрепление с Запада? Это маловероятно, потому что обороне, как уже было сказано, в оперативных планах сухопутных войск отводилась лишь временная роль. Приказ о проведении работ в занятых районах Польши с целью подготовки возможного наступления позволяет увидеть в нем элементы военной стратегии, которая полностью соответствовала разработанному еще к сентябрю 1939 г. наставлению «О проведении маневров и тактических учений моторизованных соединений». Используя слабо укрепленную линию охранения, предназначенную для сдерживания наступающего противника, Гудериан намеревался нанести противнику фланговый контрудар с целью его дальнейшего полного уничтожения. Помочь ему в этом должны были моторизованные части, которые

планировалось в кратчайшие сроки перебросить с Запада. В июне 1939 г. была подготовлена и детализована вся плановая документация{393}, но в ней не было никаких новых оперативных идей. Они исходили из опыта сражения под Танненбергом в 1914 г. и победы Пилсудского под Варшавой в 1920 г. и были, без сомнения, рассчитаны на предстоящие бои на Западном фронте. Такого же рода представления подтолкнули в октябре 1939 г. и Эриха Манштейна к идее принудить западные державы к наступлению и затем, после того, как они понесут жестокие потери в предполье Западного вала, разбить их одним контрударом{394}.

Уже ранние идеи Гитлера о наступлении на Западе показывают, что он был наилучшим образом информирован об оперативных наработках командования сухопутных сил. В своей памятной записке от 9 ноября 1939 г. он сделал наброски основ оперативного плана, применимого в будущем против России и использованного годом позже для разработки уже конкретного плана нападения на СССР. Эти наброски дают одновременно и представление о том, как бы мог выглядеть поход на Восток уже в 1939 г.: внезапное нападение крупными силами, прорыв вражеского фронта двумя комбинированными танковыми клиньями, далее — продолжение наступления на широком фронте, чтобы не дать противнику возможности образовать прочную оборону, преследуя при этом основную цель — одним ударом добиться «уничтожения живой силы» противника: «Невозможно заранее вносить корректировки в оперативный план либо предвидеть ход событий и учитывать основывающиеся на них решения и действия. Но тем не менее возможно и необходимо с самого начала осознавать значимость великой задачи, которая должна быть направлена исключительно на уничтожение живой силы противника. Если этого по непредвиденным причинам не произойдет, тогда следует стремиться к достижению второй цели — сохранению за собой завоеванной территории, которая дала бы нам возможность успешно продолжать войну и в длительной перспективе»{395}.

ЗАЩИТА ВОСТОЧНОЙ ГРАНИЦЫ ЧЕРЕЗ НАСТУПЛЕНИЕ: ПЛАН ГАЛЬДЕРА, ИЮНЬ 1940 г.

После отвода почти всех боеспособных частей на Западный фронт в Польше остались только десять резервных дивизий, которые могли обеспечить лишь слабую оборону. Этого было достаточно, чтобы вызвать обеспокоенность в руководстве сухопутных сил. Сталин все еще мог использовать занятость основных сил вермахта на Западе, чтобы самому отважиться на нападение. Начальник штаба при Главном командовании на Востоке генерал-майор Адольф Холлидт получил в ноябре 1939 г. поручение Гальдера заняться рассмотрением вопроса о возможном характере советского нападения{396}. В своем анализе он исходил из того, что Красная армия отважится выступить против Германии только в случае тяжелого поражения вермахта на других фронтах. Для этого она располагала примерно 80 дивизиями и ввиду плохой оперативной подготовки командования была в состоянии осуществить лишь несложную операцию. Следовало ожидать наступления двумя группировками в направлении Варшавы и Восточной Пруссии. Поскольку эффективность Красной армии расценивалась как крайне низкая, это была оценка, которая со всей очевидностью была подтверждена зимой 1939/40 г., когда Холлидт только приступил к своей работе, то в Главном командовании «Ост» не было никаких сомнений в том, что Германия в случае необходимости сможет ответить на эту чисто гипотетическую опасность собственными ограниченными военными силами.

Основой аналитического исследования Холлидта послужила разработка раздела «Иностранные сухопутные силы на Востоке», в котором он, по требованию Гальдера, должен был дать оценку соотношения сил России и Германии. По оценке экспертов, Красная армия в Польше располагалась таким образом, что могла как отразить возможное нападение, так и провести наступательную операцию в западном направлении. Однако советское наступление было возможно только в случае значительного укрепления операционной базы в Восточной Польше, выяснения соотношения сил с Японией на Дальнем Востоке и внутреннего упрочения СССР. Это было достаточно пространное описание предполагаемого хода событий, которое, во всяком случае, не сигнализировало о серьезной опасности.

Важным в этом документе был тот факт, что в случае конфликта вермахту будут противостоять 80 дивизий противника. В начале 1940 г. сухопутные войска Германии располагали всего 116 боеспособными дивизиями, которые можно было, в зависимости от поставленной задачи, ввести в бой на Востоке либо на Западе. К началу мая были дополнительно сформированы новые крупные соединения, всего 41 дивизия. Если сравнивать эти данные с предварительными расчетами Гальдера, сделанными относительно Франции в октябре 1939 г., то у Германии, располагавшей тогда всего лишь 75 дивизиями, не было оснований бояться Красной армии. Отсюда напрашивался вывод, что разгрома советской военной машины в европейской части СССР можно было добиться в ходе относительно легкой военной кампании, несопоставимой с решающим сражением против западных держав, которые стояли в ожидании немецкого нападения отмобилизованные и в полной боевой готовности под защитой ощетинившейся стволами орудий линии Мажино. 10 мая 1940 г., в самом начале наступления на Западе, армия союзников включала 151 дивизию, а немецкие сухопутные войска ввели в бой 135 дивизий, при этом 45 дивизий оставались в резерве.

Весной 1940 г. Гитлер с напряжением смотрел на Запад. Причин было несколько: погодные условия, кризисное состояние транспорта и др. Это заставляло его несколько раз переносить начало столь желанного им наступления. Кроме того, он должен был постоянно учитывать тот факт, что Великобритания и Франция могли в любой момент перехватить инициативу, чтобы отвлекающим маневром поколебать решимость немецкого военного командования. Эти союзники действительно располагали планами, в соответствии с которыми они намеревались занять Норвегию и, возможно, нанести удар по нефтяным промыслам на Кавказе, что могло существенно затруднить Германии доставку из Швеции столь важной для военной промышленности железной руды и осложнить снабжение горючим. И еще в соответствии с секретным протоколом Гитлер обещал Сталину Бессарабию, которую тот постоянно требовал у Румынии и мог использовать ее вместе с румынскими нефтяными промыслами в целях расширения своей сферы влияния, как это произошло и в случае с финским стратегически важным никелевым рудником в Петсамо.

Поделиться с друзьями: