Враг у ворот

Результат последовал неожиданно быстро. Едва не зацепив меня по носу, дверь распахнулась и на меня глянули глаза готового убить человека. Смерив меня ненавидящим взглядом, он заорал.

– Чего тебе, парень?

Ничуть не среагировав на его вопль я глянул на его нашивки – рядовой!

– Майор Пол Мэклтон, сэр! – последние слово я выговорил с особой интонацией; рядовой сразу

поник, очевидно огорчённый, что не может применить на мне всю ту толику власти, что была преданна ему в руки, но, надо отдать должное его умению выкручиваться из щекотливых ситуаций, всё же не забыл отдать мне честь.

– Извините, сэр, что вам угодно, сэр?

– Лейтенанта Сколза…сэр.

Отойдя в сторону, рядовой впустил меня внутрь.

– Посидите немного, сэр, сейчас я его позову, – рядовой указал мне на стул, стоящий рядом с небольшим столиком на котором покоился потрёпанный журнал, ручка и пару чистых конвертов, вероятно, это был столик дежурного.

Усевшись, я, подождав, пока рядовой скроется за одной из дверей, надорвал пакет. Всю дорогу меня

раздирало любопытство, но при людях полковника, я как-то не хотел проявлять свою заинтересованность в деле, мне хотелось до конца сохранить свою нейтральную позицию. Подцепив один из листков, я прочитал жирные буквы оглавления. Секретно. Кто бы мог подумать, что будет как-то иначе. Текст документов был на немецком. Занимаясь археологией я больше задавался целью понимать языки древних культур, но три года на военном поприще заставили меня выучить и этот довольно грубый язык.

Оказать всякое содействие в подготовки и техники спецотряду СС 47-Т. До особого распоряжения командовать отрядом будет оберфюрер СС Алекс Клоц…”. Я перевернул лист, но больше ничего на нём не было. Да не густо. Задумавшись, я перевернул лист обратно. Буква Т после порядкового номера отряда, уж больно она мне что-то напоминала. Может Т сокращение от Totenkopf – Мёртвая голова, уж больно фашисты любили это словечко взять хотя бы третью танковую дивизию СС.

Прерывая мои раздумья, послышался шум открываемой двери, подняв глаза, я увидел высокого человека с нашивками лейтенанта. Убрав листок в конверт, я поднялся.

– Лейтенант Сколз?

– Так точно, а вы майор Пол Мэклтон, полковник предупредил, что вы прибудете, – лейтенант,

скользнув взглядом по моему потрёпанному костюму, чуть задержался на конверте. – Пойдёмте, я покажу вам вашу комнату.

Пройдя по коридору до конца, мы спустились по лестнице вниз. Миновав небольшой тамбур, мы

очутились в ещё одном коридоре – гораздо шире и длиннее чем, на верху. Остановившись напротив двустворчатых дверей, лейтенант указал на них рукой.

– Тут столовая, ужин будет в восемь, а это, – он показал пальцем на крайнюю дверь справа. – Это

ваши апартаменты. Располагайтесь, я зайду к вам перед ужином.

Не говоря более ни слова, он развернулся и скрылся на лестнице, оставляя меня в одиночестве. За те несколько лет, что я работал на полковника, я уже приучил себя к такому обращению к своей персоне. Те с кем я работал, были людьми дела не привыкшими к сентиментальностям. Дождавшись пока лейтенант не скроется в тамбуре, я неторопливо направился к указанной им двери.

Слово апартаменты были тут также уместны, как и анекдоты на похоронах: комната два на два

метра, напоминала более тюремную камеру, чем место, где можно было спокойно отдохнуть; железная кровать, заправленная шерстяным одеялом, тумбочка и лампа под потолком. Завалившись на кровать, я философски заключил, что не всё так плохо, пусть это не гостиничные апартаменты, но ужин-то от меня никуда не денется.

Вытащив из конверта ещё пару листов, я бегло пробежался по ним глазами; это были по большей части указания по размещению, техническом оснащении и численном составе этого загадочного 47-Т. Отбросив их в сторону, я, порывшись, вытащил из конверта, скреплённые скрепкой листы, по-видимому, это были письма или отрывки дневника.

Многочисленные пробелы в нём свидетельствовали, что документ из которого они были извлечены был сильно попорчен. Доктор Штайдер утверждает, что последний эксперимент № 783-S выявили явный прогресс в развитии подвида, они могут двигаться, пока неосознанно, но они явно проявляют признаки агрессии, осталось только закрепить это и направить её в нужное русло. – далее шёл довольно большой пробел. Я перевернул лист. – Доктор Краус не может поддерживать мозговую и сердечную деятельность подвида слишком долго, максимум, что мы добились это две недели, затем наступает смерть или полный выход из под контроля. 12.06.44 подвиды А-4 и А-23 полностью вышли из под нашего контроля, сумели прорвать заградительный барьер и успели убить несколько наших солдат из элитного спец. подразделения Зевс, так же были убиты три человека из обслуживающего персонала и тяжело ранены ещё четверо включая офицера. Лишь силами 47-Т удалось загнать их обратно за барьер, они использовали огнемёты, это по моему единственное, чего боятся подвиды. Операция Возрождение находиться ещё в стадии зародыша, но уже видны обнадёживающие результаты. Отряд 47-Т прибыл и уже работает на объекте. Клоц привёз всё необходимое оборудование и материалы, и теперь уже только вопрос времени решает судьбу прототипа Гефест, мы ещё не проводили полевых испытаний, но многочисленные тесты указывают на то, что этот дьявольский механизм действительно работает и может выполнять то, о чём заручался Клоц, при его разработке.

Далее шёл приказ под номером 12766-Z об открытие новой лаборатории Убер близ Кёльна, цель и задачи её не указывались. Я открыл последний лист, пробелов на нём практически не было, но, так же, как и ничего полезного для меня – какая-то галиматья про оживших мертвецов и древние захоронения тевтонских рыцарей, найденных недавно под фундаментом замка Гойденштрозе. Наморщив лоб, я перебрал в памяти все известные мне замки в Германии, но название этого я слышал впервые.

Вздохнув, я отбросил листки в сторону, положив ноги на спинку кровати, закурил. В этой истории мне было ясно лишь одно – я ничего не понимаю! Докурив сигарету, я прикрыл глаза и незаметно для себя уснул.

19:58 спец. Авиабаза Британских ВВС 27 июля 1944.

Меня разбудил стук в дверь. Это был лейтенант. Глянув на меня, он растянул губы в улыбке. Видимо я являл собой не очень героическое зрелище после так некстати прерванного им сна.

– Который сейчас час?

– Без двух восемь! Сегодня на ужин котлеты и свежие булочки – лейтенант, как-то безрадостно

посмотрел на меня, развернувшись к двери, добавил. – Видно полковник сегодня заявится.

Столовая являла собой помещение чуть более моей опочивальни: пара столов, каждый человек на десять, длинные лавки и вешалка с отломанными крючками. За одним из столов, спиной к нам сидел человек. Бежевый костюм! Это был тот русский. Кивнув лейтенанту, я, пробравшись вдоль лавки, уселся напротив. Русский, старательно прожёвывая котлету, вопросительно глянул на меня.

– Приятного аппетита!

– Покорно. – Михаил, отломив вилкой очередной кусок, снова принялся

работать челюстями. Появился повар, увидев, что его клиентов прибавилось, молча поставил передо мной тарелку с двумя котлетами покоящихся на верхушке пирамиды из гречневой каши.

Покончив с котлетами, Михаил перешёл к булочке; откусив от неё кусок, он указал ею в мою сторону.

– Читали? – проглотив не дожёванный кусок котлеты, я кивнул.

– Да, но если по честному, это ни как не улучшило

моё понимание вопроса, – русский ещё раз надкусил булочку, но уже с другого конца, видимо разыскивая в ней варенье.

– Вы читали отрывок дневника? – я кивнул. – Ничего странного?

– Странного хоть отбавляй, но я бы назвал это бредом! – Михаил, перестав жевать, как-то странно