Враги друг друга не предают

— Иди к шурхам, — выплюнула зло в ответ.

Бриз громко заржал, больно ущипнув за бедро.

Спустившись в пропахший рыбой трюм, здоровяк огляделся по сторонам, небрежно скинул меня на вонючий тюфяк. Он отошел в сторону, загораживая источник света, пихнул что-то перед собой ногой и зло процедил сквозь зубы:

— Когда уже ты сдохнешь, мелкая мразь?

Досадливо сплюнув, глянул на меня, призадумался, что-то решая, поскреб заросшую волосами грудь, мерзко осклабился, явив желтые, криво растущие зубы. Глаза пробежали по рванине, оставшейся от одежды, которая почти не прикрывала тело. Нехороший огонек вспыхнул внутри, язык похотливо облизнул губы. Он потер себя по промежности. Помогая рукой, спиной отползала к стенке, затравленно озираясь по сторонам. Заметив мое метание, пират остановился, наслаждаясь моей беспомощностью.

— Слушай меня, девка. В твоих интересах молчать и быть ласковой, иначе на крики сбежится вся команда, и тогда…

Он тихо засмеялся, опускаясь передо мной на колени. Серые глаза горели превосходством, смакуя мой страх.

— Не надо. У меня никогда и ни с кем не было…

Похабная улыбка обнажила кривые клыки.

— Обещаю быть нежным, — глумливо произнес мужчина и с размаха ударил меня по лицу.

Скула вспыхнула болью, голова откинулась, больно впечатываясь в стену. Из разбитого носа закапала кровь. Я вскрикнула, и мозолистая ладонь тут же запечатала мне рот, прижимая затылком к стене.

— Я сказал молчать, — раздраженно рыкнул пират, другой рукой стягивая ветхие остатки спортивных штанов, запутывая в них ноги. — Поняла? Кивни.

Я послушно кивнула, и когда рука убралась, извернулась и попыталась ударить коленом в пах. Нога скользнула по бедру насильника, не причинив травм, но разозлив его еще больше. Прорычав ругательства, он ударил кулаком в лицо, разбивая губы, и приложил затылком к стене. Боль прострелила шею. Сознание затуманилось, и я почувствовала, как Бриз стащил меня вниз, раскладывая на полу, прижимая колени бедрами. Пальцы больно стиснули грудь, разорвав ворот футболки, Носоглотка наполнялась кровью, и я закашлялась, заплевав кровью ему глаза. Бриз грязно выругался, протирая рукавом. Я рванула и зашипела от боли, едва не потеряв половину скальпа.

— Да угомонись же, шурхова дочка, — прошипел мужчина, дернув еще за волосы, обдавая запахом ядреного перегара и гнилых зубов. — А ведь я хотел быть ласковым…

Резким движением закрутил мои волосы вокруг разбитого рта, придавив голову к грязному полу, перевернул мое тело на живот, не церемонясь, развел ноги, замер, звеня пряжкой ремня. Резкая боль раскаленным клинком ворвалась в тело. Закричать мешали волосы, я подвывала, царапала пол ногтями, дергалась, пытаясь сбросить тяжелое тело, ритмично вдавливающее меня в грязный пол трюма. Пират дернулся пару раз, тихо застонав, и медленно поднялся. Я почувствовала, что свободна, понимая, что лучше подняться и уползти, пока сюда не нагрянул кто-нибудь из команды, привлеченный шумом. Болью горело между ног. Лицо дергало, саднили разбитые губы. Выплюнув волосы, я пошевелилась, пытаясь отползти в тень, в угол трюма.

— Тупая дура, — процедил Бриз и сплюнул на меня, охнула, когда в бок врезался носок пиратского сапога. — Я же хотел быть нормальным, но вы всегда все портите.

Кусая кулак в попытке справиться с приступом боли, глушила крики, услышала, как пират заторопился к лестнице. Глухо стукнул люк, ведущий в трюм. Работая локтями, отползла в тень, прислушиваясь, не спускаются ли другие желающие, но в трюме стояла тишина. С трудом села, превозмогая боль. Оттерла кровь с бедер и натянула остатки рваных штанов, кое-как связала ворот футболки, приводя свой вид в подобие нормального. Мелькнула мысль о беременности и пропала, как не своевременная.

Благодаря слабому светильнику, который едва тлел на крюке, вбитом в стену, заметила, что не одна. Под самым фонарем, у скопления законопаченных бочек, привалившись спиной, тяжело дышал измученный ребенок лет трех. Чужая боль затмила собственную. Помедлив секунду, подползла к нему и осторожно коснулась запястья, проверяя пульс. Определить пол не получалось. Малыш был в жутком состоянии, давно немытые волосенки слиплись в колтун, из одежды остались лохмотья, босые ноги были покрыты коркой из грязи. От него резко пахло канализацией. Рядом валялась цепь с зажимом для ноги.

Кто это? Сколько он тут находится? Зачем они забрали ребенка?

Похоже, он тут давно и держат его хуже животного в клетке. Даже в лабиринте я умудрялась изредка мыться и стирать белье, приспособив ручей. Вонючий сок, как оказалось, не только отпугивал хищников, но и отлично боролся с паразитами.

Почувствовав чужое присутствие, малыш зашевелился и застонал, приоткрыв глаза. Черный треугольный зрачок вытянулся в вертикальную полоску, окруженную оранжевой радужкой. Я от неожиданности моргнула, на меня смотрели вполне человеческие карие глаза с красноватыми прожилками белков.

— Пить, — прохрипел малыш, тяжело сглатывая.

Мой взгляд заметался по сторонам, выискивая требуемое. Но пока хватало света от фонаря, заметила комья грязи на полу, обглоданные кости и туго набитые мешки по углам. Ничего похожего на плошку с водой не было.

— Прости, малыш, воды пока нет, — я виновато развела руками, подползла ближе и устроила ребенка у себя на коленях.

— Мы у берега? — разглядывая меня из-под слипшихся ресниц, поинтересовался ребенок. — Ты игрушка?

— Да, — подтвердила его догадку и ответила сразу на оба вопроса.

Лиловый, распухший язык прошелся по сухим растрескавшимся губам. Малыш надсадно сглотнул горлом.

— Надо бежать, или тебя убьют, как Лину, — разговор ему давался тяжело, на лбу выступила испарина. — Это был Бриз?

— Он.

— Бриз все время забывает закрыть люк. Проверь…

Глаза закрылись, малыш тяжело переводил дух, утомленный беседой. Я осторожно положила его на пол и пошла в направлении люка.

Глава 9

Глава 9

С бьющимся от волнения где-то в горле сердцем и трясущимися руками ощупала обитую металлическими полосами плиту и приподняла над головой. Люк поддался, и в нос ударил запах свежего воздуха.

Вот она — свобода!

С усилием подавила желание бросить малыша, откинуть люк, выбраться на палубу и сигануть в холодное море. Несколько мощных гребков и я успею выбраться на пристань раньше, чем меня скрутит судорога. С малышом будет труднее, придется тащить на себе обессиленное тело, а я не очень хорошо плаваю. За год в лабиринте научилась вполне сносно обходиться одной рукой.

Ребенок слабо улыбнулся, когда я подняла его и пошла на выход. Он был горячим и легким, словно тряпичная кукла. Устроив его на плече, осторожно выбралась из трюма в коридор, прислушалась, стараясь не дышать, понимая, что рядом каюты и меня могут услышать пассажиры, и, прижимаясь к стене, поторопилась к трапу, ведущему на палубу. У широко открытых створ, освещенных фонарями, затормозила, вглядываясь в очертания кормовых надстроек и снующих у сходней теней, и бочком протиснулась к борту.

— Все погрузили, капитан. Можем отчаливать, — пророкотал чей-то гулкий бас.