Враги моих друзей

Ксения не успела договорить начатую фразу.

Хомутов тяжело поднялся, опрокинув стул. Сделал несколько неуверенных шагов. И вдруг схватился за живот, словно его раздирала мучительная боль.

Еще шаг, и он рухнул как подкошенный.

– Миша!! – истошно закричала Ксения.

– Темно… душно… – прошептал Хомутов посиневшими губами. – Ничего не вижу!

Тело его несколько раз дернулось и вдруг замерло.

– Боже мой, что с ним?! – Глаза Ксении стали круглыми от страха. – Мне страшно, Татка!..

Наташа коротко вскрикнула и бросилась к Хомутову.

Прикоснулась к вене на шее и не веря повернулась к Ксении:

– Пульса нет…

– Как это пульса нет? – недоуменно и даже как-то растерянно переспросила Ксения, прижав маленький кулачок к губам. Внезапно она бросилась к мужу, рухнула перед ним на колени, осторожно прикоснулась к желтоватой щеке, приподняв голову:

– Миша, вставай! Хватит шутить! Я виновата, но я больше так не буду. Честное слово! Только вставай, миленький, ну?…

Хомутов по-прежнему лежал неподвижно.

Ксения прижалась к нему, чтобы через секунду вдруг испуганно отшатнуться, словно увидела призрака.

Врачи «скорой» констатировали смерть от сердечного приступа.

Ксения билась в истерике, пришлось дать ей успокоительного. Евгений трясущимися руками закинул две таблетки валидола. Старик никак не мог прийти в себя, растерянно повторяя:

– Как же так? Как же так?

Наташа, шатаясь, рухнула в кресло и заплакала.

Глава шестая Москва. Офис Хомутова. Тридцать дней до его смерти

– Кто это, и кто его сюда пустил?

– Людмила Николаевна. – Люба уже поняла, что сделала что-то очень неправильное, но еще не поняла, что именно. Без причины Хомутов так жестко не разговаривал.

– Людмила Николаевна? Точно?

– Он зашел в приемную и сказал, что его прислала Людмила Николаевна…

Если бы Любочка была хамелеоном, она бы срочно слилась с поверхностью своего стола. Шеф редко выходил из себя, но уж если такое случалось – лучше было находиться подальше от него, желательно, где-то на границе с Японией…

Пустить человека, встреча с которым не была назначена, в кабинет шефа… Самостоятельно на такое Любочка не отважилась бы.

– Вызови Кондрашенко!

– Она уехала. Она, наверное, поэтому товарища к вам и отправила, у нее там встреча какая-то… Важная.

Во вспыльчивости Хомутова хорошо было одно – скорость затухания. Вот и на этот раз, понимая, что ничего сверхъестественного не случилось, он быстро остыл. Ну ждет его кто-то незапланированный. Нелучшее начало дня, но явно не повод, чтобы испортить настроение себе и другим.

В кабинете скромно сидел человек в костюме советского инженера. Серый пиджак с потертыми локтями, рубашка с несвежим воротничком, галстук мышиной расцветки, купленный лет десять назад, да так и оставшийся единственным.

– Простите за вторжение, я договаривался с вашим заместителем, а у нее встреча…

– Я все понял. – Хомутов стремительно пересек кабинет, сел в свое кресло и принялся просматривать почту, не поднимая глаз на собеседника. – Рассказывайте, чем мы можем быть полезны.

– Вы знаете, у меня, быть может, не совсем обычное предложение. Вы не хотели бы продать вашу компанию?

Несколько секунд Хомутов по инерции силился прочесть одно из писем, прежде чем до него дошел смысл сказанного.

– Какую компанию? И кто вы такой?

– Кто я – не важно. Важно правильно ответить на мой вопрос.

Человек в скромном костюме, присевший на крайнем стуле у огромного хомутовского стола, чувствовал себя уверенно, словно был хозяином кабинета. Он не сделал ни одного движения – все та же согнутая спина и руки на прижатом к груди портфеле, но Хомутов поверил, что этот человек не сумасшедший и говорит совершенно серьезно.

– Давайте поступим таким образом… – Хомутов проговаривал каждое слово медленно и крайне разборчиво, словно разговаривал с человеком, плохо понимающим русский язык. – Я не пытаюсь узнать, кто вы такой и с кем связаны, а вы забываете обо мне и уходите. Своему начальству доложите: я сам готов купить их бизнес. «Хом-инвест» не продается. Ни на каких условиях.

– Так и передам.

Незваный гость встал, по-прежнему прижимая портфель к груди, сделал несколько шагов к двери и буднично, словно извиняясь, добавил:

– У вас будут неприятности. Большие. Очень скоро. Вы подумайте все-таки, оно того не стоит…

– Вон отсюда. – Рука Хомутова уже нащупала кнопку тревожки.

– Как скажете.

Дверь за странным посетителем закрылась. Михаил не мог поверить в происходящее. Последний раз нечто подобное происходило с ним в ревущие девяностые. Правда, в то время у незваного гостя в невинном с виду портфеле мог оказаться пистолет с глушителем, а на улице – дожидаться подмога в виде десятка отморозков.

То что странный визитер не шутил и угроза была совершенно реальна, Хомутов нисколько не сомневался.

Вопрос состоял в том, от кого эта угроза исходила.

– Михал Михалыч, тот мужик милицию вызывает… – Любу вызов милиции не расстроил. Ей казалось, что происходящее – какая-то нелепая шутка.

Хомутову так не казалось. Выйдя в приемную, он услышал только конец разговора:

– Я не знаю… Заставляют подписать какие-то бумаги, держат уже двое суток, приезжайте скорее!

Если бы эту сцену увидел незабвенный Константин Сергеевич Станиславский, то он, поправив свое пенсне, сказал бы: «Верю!». Или гостя частенько брали в заложники, или он закончил ГИТИС – получалось у него убедительно. То что на его спасение вот-вот явится ОМОН, сомневаться не приходилось.

Посетитель не стал дожидаться спасителей.

Через пятнадцать минут, стоя лицом к стене, Любочка сообразила, что все происходящее совершенно ее не смешит.

Еще через час, когда порядок в офисе начал понемногу налаживаться, приехала госпожа Кондрашенко. Почему-то Хомутов не удивился, узнав, что посетителя она в глаза не видела и никаких распоряжений, разумеется, не отдавала.