Врата Шараака

Она посмотрела на меня, как на умалишенную, и махнула в сторону заката. А затем начала, плевать мне под ноги.

– Эй, тетя, полегче. А то химчистку сама оплачивать будешь.

Та начала еще пуще плеваться. И я поспешила к мельнице, пока она не начала меня дубасить тростью. Минут через сорок, я вышла в поле, где у реки ведущей в город, стояла мельница, медленно крутя своими лопастями. Возле нее стояло несколько мужиков, помня свой предыдущий опыт с топорами я, немного помявшись, пошла вперед.

– Добрый вечер господа!

Они окинули меня хмурыми взглядами, вперед вышел пожилой мужик с длинными седыми усами. – Добрый. Чего изволите? Муки?

– Нет, я по объявлению, – протянула ему бумажку. Все разом, вытаращились на меня.

– А вы кто будете?

– Охотница, я, на нечисть.

Они расхохотались, окидывая меня взглядом.

– Ой, дите, иди домой. Пока мамка с папкой не заругали.

– Знал бы ты дядя, кто я такая, так бы со мной не говорил. – Сверкнув глазами, прошипела я. – Ишь ты, грозный какой. Да я таких страховидл нагляделась, пока сюда дотопала, тебе и в страшном сне не приснится. Ну и сиди тут со своими привидениями! – махнув на них рукой, пошла я обратно в город. Но, не успев отойти и пару метров, услышала.

– Ладно. Добро, но если сгинешь, ко мне без претензий.

– Че тут у тебя? Рассказывай.

– Да что рассказывать. Никто ни кого не видел. Только слышали. То шорохи, то скрипы, какие – то.

– На мельнице? – вот идиоты, ей Богу. Они бы еще ветра в трубах боялись. Ну, мне же лучше, скажу, что мочканула тварь, бабки возьму и в таверну какую зарулю. Надо бы выпить. Что – то совсем устала я от этого путешествия.

– Эй, ты меня слушаешь?

– А, да, да, да! Шорохи, скрипы. Посмотрим.

– Да нет же, это вначале было, а теперь людей дремота мучает, а как проснутся, то сил нет, даже встать.

– Пошли отсюда, – прошептала сумка.

– Так, я осмотрюсь, потом, решу. Берусь я за дело или нет. – И я пошла внутрь мельницы. Прикрыв дверь, распахнула сумку и уставилась на глаза огоньки.

– Чего пошли то, ты ж сам сказал, берем заказ!

– Похоже это шишига. Вредная она баба, не хочу с ней водится! Пошли, говорю.

– Ни куда я не пойду, я устала, покончим с тварью, заберем деньги, и тогда пойдем.

– Тогда проси больше.

Завязав сумарек, я вышла из мельницы, и подошла к владельцу.

– Ну, осмотрелась я. Давай 60 зенитов, и я помогу тебе.

– Давай. Утром приду с деньгами.

– Э нет, давай, половину сейчас, половину завтра. А то видала я, таких. – И протянула ему ладонь, он отсчитал мне монетки, недовольно потерев усы. – Смотри, обманешь, и эта нечисть, тебе сказкой покажется.

Ночью на мельнице было тихо. Только скрип лопастей нарушал тишину, да журчание воды, льющейся в водяное колесо. Я лежала на сене и, жуя черствую краюшку, наблюдала за костяным. Он сидел, будто статуя. Был весь во внимание. Прислушивался. Меня начало тянуть в сон. Глаза буквально слипались.

Вдруг за окном раздался треск, словно кто – то наступил на сухую ветку. Костяной резко повернул голову в сторону звука, его внимание стало еще более напряженным. Я приподнялась на локтях, пытаясь разглядеть, что происходит во тьме. Ветер подхватил пыль и мелкие листья, заставляя их танцевать в лунном свете.

– Ты слышал? – прошептала я, стараясь не нарушить тишину.

Он кивнул, не отрывая взгляда от окна.

Потом вдруг встал и шагнул к двери. Я почувствовала, как сердце забилось быстрее. Он обернулся ко мне и тихо сказал:

– Останься здесь. Я проверю. – И выскочил за дверь.

Я начала приглядываться к темноте, подняв взгляд наверх, я увидела маленькое горбатое существо, брюхатое и хвостатое, с синюшной или зеленой кожей, с длинными сучковатыми руками. И глазами блюдцами, что блестели в темноте, как у котов. Она медленно передвигалась по балке, цепляясь ногтями за деревяшку. Сон все сильнее давил, и я, шатаясь, начала вставать.

– Брален. – промямлила я, падая на колени. – Она тут.

Он не приходил, и я перевалившись на спину, наблюдала как Шишига лезла по балке ко мне. Она залезла на меня и села сверху, на грудь, дышать становилось трудно. В сознание начали, появляться какие – то образы, слова. Одно всплывало сильнее всего. И я прохрипела его: «Gelu»… и туша, покрывшись инеем, застыла. Сон, как рукой сняло. Выбравшись из – под нее, опрокинула ее на спину и заорала. – Брален! Йоптвою, ты где?

Он вбежал и уставился на ледышку, – как ты это сделала?

– Да хрен его знает, как то. Что дальше?

А дальше, он, взяв косу, снял с нее лезвие, и отсек ей голову, тело рассыпалось на ледяные крошки. А голову он поместил в ведро с водой. – Чтоб не испортилось. – Подытожил костяной. – И все – таки, как ты это сделала? Не так – то просто ее загнать. Юркая тварюка.

– Да когда ты вышел, я ее вон там заметила, позвала тебя, ты не шел. А я завалилась, она мне на грудь села, и я ляпнула, какое – то слово. Оно в голове крутилось.

Он внимательно оглядел меня, будто, впервые увидел. И начал разбираться в сумку. – Не спи. – Сказал он, когда я отправляла его голову в сумку.

Утром мужики, собравшись в кучу, пошли на работу. Всем было интересно посмотреть, что сталось с той тощей девицей.

– Да, поди, деру дала, вместе с деньгами. – Произнес хозяин мельницы. – Сплюнув на вымощенную камнем улицу.

Подойдя к мельнице, они увидели девицу, она сидела на крыльце, сложив руки на груди и вытянув ноги перед собой, и будто дремала.

– Ну как, справилась? – спросил мельник.

– Справилась, а ты сомневался? – она кивнула на ведро рядом с ней. И мельник, подойдя поближе, увидел, в нем в воде голову, чудища. Покрытое чешуей, с огромными глазами, как у рыбы. Они уже помутнели. Изо рта торчали зубы иглы. – И как ты ее изловила?

– Давай деньги, – протянула она руку, мельник отдал остальную часть суммы. Пересчитав, она поднялась и поковыляла, пошатываясь в город.

Старая таверна под названием «Потемки», стояла почти на выходе из городища. Ее обветшалые деревянные стены были покрыты слоем грязи и копоти, а крыша, изрытая временем, угрожала обрушиться в любую минуту. Входная дверь, скрипнув, открылась в полутемное помещение, где запах старого пива и пота смешивался с ароматом гнили и затхлости. – Ну, какой колорит, мать его. – выругалась, входя внутрь.

Внутри таверны царила полумрак. Свет от тусклых свечей едва освещал столы, покрытые пятнами от пролитых напитков и жирных блюд. В углу, у камина, догорал последний огонь, бросая тени на лица посетителей, которые сидели, погруженные в свои мысли или обсуждая последние сплетни. А главной сплетней была, таки я! Поэтому мое появление, резко всех оживило и они пристально проводил меня взглядом до барной стойки. Сев на стул, и поставив сумарек на соседний, я обратилась к трактирщику. – Комнаты сдаются?