Врата Смерти(пер. И.Иванова)

— Увесистые доспехи, — заметил Дюкр. — И всаднику, и коню будет в них тяжело.

Воин молча кивнул, не отрываясь от дела.

— Вы становитесь тяжелой кавалерией.

Парень снова лишь пожал плечами.

К ним подошел старый солдат.

— Эти доспехи готовились еще для нашего восстания против малазанцев. Потом мы заключили мир с императором, и они не понадобились.

— И с тех пор вы так и возите их с собой?

— Да, историк.

— Что ж вы не надели их, когда бились на берегах Секалы?

— Нужды не было.

— А теперь?

Улыбаясь, солдат взял в руки подлатанный металлический шлем.

— Мятежники Рело еще не видели тяжелой кавалерии. Пусть посмотрят.

«Глупцы! Напяленные тяжелые доспехи не сделают вас тяжелой кавалерией. А вы упражнялись в них? Сумеете двигаться ровной цепью на полном скаку? А стремительно развернуться? Вы же еще не знаете, долго ли выдержат дополнительный груз ваши лошади».

— Вижу, вы волнуетесь, — сказал он виканцу.

Тот понял его недоверчивость и заулыбался еще шире.

Молодой солдат закончил возиться с налобником и стал надевать оружейный пояс. Потом вынул меч. Длинное лезвие было вороненым, с закругленным тупым концом.

«Оружие явно не для твоих рук, парень. Один взмах, и оно выбросит тебя из седла».

— Поупражняйся, Темул, пока есть время, — сказал ветеран по-малазански и усмехнулся.

Темул немедленно принялся вытанцовывать с мечом, делая выпады в разные стороны.

— Ты и на поле боя будешь сражаться пешим? — спросил его историк.

— А по-моему, старик, тебе самое время завалиться спать, — не слишком дружелюбно ответил парень.

«Все ясно, мальчик. Я тебе мешаю. Моли богов, чтобы завтра ты так же лихо косил мятежников».

Дюкр зашагал прочь. Он всегда ненавидел эти часы перед сражением. Подготовка, которую многие солдаты возводили в ритуал, его не успокаивала. Проверка оружия и амуниции занимала у опытного солдата от силы четверть часа. Чтобы занять себя, солдаты повторяли ее снова и снова. Правильнее сказать, они занимали руки, медленно освобождая разум от всего постороннего. Мир становился ярче, краски — насыщеннее. А потом просыпалась жажда вражеской крови, завладевая душой и телом.

«Одни воины готовятся выжить в грядущем бою, другие — умереть. Но пока судьба не раскрыла своих карт, этого не узнать. Быть может, Темул сейчас танцует с мечом в последний раз. Когда они помчатся на врага, этот розовощекий воин даже не успеет выхватить его из ножен».

Небо на востоке посветлело, а прохладный ветер потеплел. Небосвод был на удивление чистым — ни облачка. Стая птиц летела к северу. Из-за большой высоты казалось, что они медленно плывут.

«Маги пустыни всегда внимательно следят за узорами птичьих стай и по ним предсказывают события. Может, и эти серые пятнышки что-то знаменуют, только мне не дано понимать язык их движения».

Оставив позади виканский лагерь, Дюкр вступил в расположение отрядов Седьмой армии. Язык расстановки шатров был ему хорошо знаком, и по их положению он сразу видел, кто где разместился. Пехота — ядро всей армии — распределялась по полкам. Каждый полк состоял из когорт, а те — из взводов. Пехотинцы шли в бой, вооруженные бронзовыми щитами в человеческий рост, копьями и короткими мечами. Солдаты надевали бронзовые кольчуги, кольчужные наколенники и перчатки. Их бронзовые шлемы для прочности окаймлялись железными полосами. Кольчужные воротники защищали им шеи и плечи. Помимо солдат к пехоте были приданы военные моряки и саперы, а также тяжелая пехота и войска атаки — давнишнее изобретение императора, не прижившееся в других армиях. Эти были вооружены арбалетами и двумя мечами: коротким и длинным. Под серыми кожаными доспехами тускло поблескивали вороненые кольчуги. Каждый третий солдат нес массивный круглый щит из толстого мягкого дерева. За час до начала сражения такие щиты вымачивали в воде. Щиты бросали буквально в первые же минуты боя. Они были густо усеяны стрелами и обломками копий. Эта особая тактика Седьмой армии оказалась успешной в сражении с семкийцами и их хаотичными способами ближнего боя. Моряки называли ее «выдергиванием зубов».

Лагерь саперов всегда стоял особняком от всех остальных. Вполне понятная предосторожность — ведь у них хранились «хморантские гостинцы». Дюкр не знал, где именно расположились на ночлег саперы, но не сомневался, что легко разыщет их стоянку по внешнему виду. Шатры они ставили почти как кочевники, не выравнивая в линию и не делая одинаковых промежутков. Дополнительными ориентирами к нахождению лагеря саперов служили отвратные запахи и тучи комаров. Под стать лагерю были и солдаты. Некоторые тряслись, будто листики на осине; руки почти у всех покрывали черные пятна ожогов. И конечно, безумный блеск в глазах, по которому сразу отличали саперов.

На границе лагеря моряков Дюкр увидел капрала Листа и капитана Лулля. Рядом находились шатры хиссарских гвардейцев, не изменивших империи. Хиссарцы молча и сосредоточенно осматривали свои кривые сабли и круглые щиты. Кольтен безраздельно доверял им, и уроженцы Семиградия ни разу не обманули его доверия. Они сражались фанатично и яростно, будто над ними довлел позор, который они могли смыть, лишь безжалостно убивая своих вероломных соплеменников.

Завидев историка, капитан Лулль улыбнулся.

— Вы еще не раздобыли кусок тряпки для лица? Мы сегодня вдоволь наедимся пыли.

— Мы будем находиться в заднем конце клина, — сообщил Лист, явно раздосадованный этим обстоятельством.

— Я лучше предпочту глотать пыль, чем куски железа, — сказал Дюкр. — Кстати, Лулль, вам известно, в каком порядке мы выступаем?

— Для вас — капитан Лулль.

— Когда вы перестанете называть меня «стариком», я буду исправно добавлять к вашему имени и звание.

— Вы никак разучились понимать шутки, Дюкр? — расхохотался Лулль. — Да называйте меня как душе угодно. Хоть свиноголовым идиотом, если вам нравится.

— Я запомню.

Лулль оглядел его и нахмурился.

— Опять не спали?

Он повернулся к Листу.

— Если этот старый пень начнет клевать носом, разрешаю тебе хорошенько въехать ему по его измятому шлему.

— Если я сам не засну. Я достаточно намаялся за ночь.

— А парень становится настоящим солдатом, — подмигивая Дюкру, сказал Лулль.

— Скоро проверим.

Солнечные лучи разлились по горизонту. Над горбатыми холмами, что тянулись с северной стороны, порхали бледнокрылые птицы. Ноги историка были мокрыми от росы: утренняя влага проникла сквозь дыры его сношенных сапог. Крошечные росинки тончайшими нитями протянулись над выцветшей кожей. Зрелище потрясло его своей непритязательной красотой.

«Тончайшие нити… хитроумные ловушки. Если бы я спал, пауки за ночь сплели бы паутину и не остались голодными».

— Чувствую, ваши мысли поглощены сражением, — сказал Лулль. — Лучше о нем не думать.

Дюкр виновато улыбнулся и поднял голову к небу.

— В каком порядке мы выступаем?

— Первыми пойдут моряки Седьмой армии. Их с флангов будут прикрывать всадники из клана Вороны. За ними двинется клан Глупого пса — наша нынешняя тяжелая кавалерия. После них — раненые, охраняемые со всех сторон пехотинцами Седьмой. За ними в хвосте хиссарские гвардейцы и наши кавалеристы.