Врата Смерти(пер. И.Иванова)

Сзади зашуршали камни. Это вернулся тоблакай с добычей. Он бросил на плоский белый камень несколько крупных мертвых ящериц.

— Буря прекратилась, вся живность повылезала, — сказал юный великан. — На сегодня у нас есть достойная еда.

Тоблакай заметно успокоился. Прежнее нетерпение оставило его, чему Леом был только рад. Правда, настоящая причина скрывалась в скудной пище. Он вспомнил, как несколько дней назад, когда вихрь Дриджны закружился с новой силой, тоблакай сокрушенно сказал: «Подождем, пока Клобук не явится за нами».

Леому было нечем поддержать соратника. Его собственная вера пошатнулась. Запеленатое тело Шаик до сих пор лежало между развалинами сторожевых башен. За эти дни тело пророчицы усохло. Буря с ее ветром и песком быстро истрепала ткань савана, и теперь оттуда проглядывали костлявые руки и ноги Шаик. Ветер трепал ее волосы, которые еще продолжали расти.

И вот наступила перемена. Вихрь Дриджны затих, однако пустыня еще не скоро примет свой прежний вид. Никто не знает, сколько времени мельчайший песок будет висеть в воздухе.

Тоблакай усмотрел в этом смерть вихря Дриджны. Убийство Шаик вызвало продолжительный гнев богини. Он взметнул пустыню. Но если мятеж и накрывал своим кровавым плащом города континента, сердце его было мертво. Армии Дриджны были шевелящимися конечностями трупа.

Леом, разум которого от голода наполнился всевозможными видениями (в основном бредовыми и бессмысленными), постепенно склонялся к той же точке зрения.

И все же…

— Пища придаст нам силы, — сказал тоблакай. — А силы нам нужны. Думаю, ты спорить не будешь.

«Нужны, чтобы уйти отсюда, — мысленно дополнил его Леом. — И куда мы пойдем? К оазису в самом сердце Рараку, где по-прежнему армия ждет своего главнокомандующего, не зная, что Шаик мертва? Неужели мы явимся вестниками трагической неудачи? А может, нам туда не ходить? Отправимся в соседний Панпотеун-одхан, потом в Эрлитан. Растворимся в безвестности».

Воин повернулся. Взгляд его некоторое время блуждал, пока не остановился на книге Дриджны. Песчаная буря не причинила ей ни малейшего вреда; даже пыль, проникающая повсюду, пощадила ее страницы.

«Книга хранит силу. Неиссякаемую. И когда я гляжу на ее переплет, то понимаю, что не имею права отступать…»

Он еще раз напомнил себе слова последнего пророчества Шаик: «С мечом в руке и безрукой мудростью. Юная, хотя и старая. Одна жизнь прожита целиком, другая не завершена. Она вернется… обновленной».

Неужели глубочайшие истины этого пророчества так и не раскроются ему? Или воображение, верно служившее в прошлом, теперь его подвело?

Тоблакай присел на корточки перед убитыми ящерицами, перевернул одну из них на спину и приготовился полоснуть ножом по ее брюху.

— Я бы отправился на запад, в Джаг-одхан, — сказал он. Леом поглядел на него.

«Понимаю, почему ты хочешь в Джаг-одхан. Там ты встретишь других великанов: полуджагатов, треллей. И тебе будет не хуже, чем на Генабакисе».

— Наше ожидание еще не кончилось, — напомнил он тоблакаю.

Великан усмехнулся, запустил пальцы в распоротое брюхо и вытащил скользкий комок внутренностей.

— Самка. Говорят, их внутренности хорошо помогают при горячке.

— У меня нет горячки.

Великан промолчал, однако Леом понял, что одной заботой у него стало больше. Тоблакай принял решение.

— Возьми с собой всю добычу, — сказал он великану. — Тебе пища нужнее, чем мне.

— Не шути, Леом. Ты просто не видишь себя со стороны. От тебя остались кожа да кости. Свои мышцы ты съел. Когда я гляжу на тебя, то под кожей просвечивает череп.

— Как бы там ни было, мой разум сохраняет ясность.

Тоблакай коротко рассмеялся.

— По-настоящему здоровый человек не стал бы говорить об этом с такой уверенностью. Разве ты забыл главную тайну Рараку? Безумие — одно из состояний ума.

— Это не тайна Рараку, а древнее сочинение под названием «Болтовня дурака», — возразил ему Леом.

В жарком, неподвижном воздухе что-то разительно переменилось. Сердце Леома начало колотиться быстрее.

Тоблакай выпрямился. Его могучие руки были перепачканы кровью ящерицы.

Оба, не сговариваясь, повернулись лицом к разрушенным башням. За белым саваном тела Шаик мелькнуло что-то черное. Вокруг столбов закружилась потревоженная пыль. В ней Драгоценными камнями замелькали искры.

— Что там происходит? — спросил тоблакай.

Леом кивком головы указал ему на священную книгу. Ее переплет блестел, словно книга вспотела. Воин шагнул к воротам.

Из-за пыльной завесы появилось двое путников. Они еле-еле брели, обнимая друг друга за плечи. Незнакомцы направлялись к телу Шаик.

«С мечом в руке и безрукой мудростью…»

Один из путников был стариком, другая — совсем молодой женщиной. Сердце так и прыгало в груди Леома. Он не сводил с нее глаз.

«Как она похожа на Шаик. От нее исходит нечто темное и угрожающее. Боль, из которой рождается гнев».

За спиной Леома загрохотали камни. Он обернулся и увидел коленопреклоненного тоблакая. Великан стоял, склонив голову.

Незнакомка вначале остановилась у савана с телом Шаик, затем подняла голову, заметив Леома и стоящего на коленях великана. Она замерла над телом пророчицы, а ее черные волосы поднялись, как бывает в грозу.

«Она моложе Шаик. Но внутри исполнена такого же огня. Как же я мог позволить себе усомниться?»

Леом опустился на одно колено.

— Ты возродилась, — сказал он.

Женщина негромко, но торжествующе засмеялась.

— Как видишь.

Леом заметил, что старик едва держится на ногах, а его одежда истлела до жалких лохмотьев.

— Помоги мне, — велела женщина, кивком головы указывая на своего спутника. — Только берегитесь его рук.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ Врата Смерти

Кольтен привык нестись вперед,Но по пустыне он ползет —Велик обоз, что он ведетПо выжженным пескам.Собачья упряжка — Кольтена обуза,Не сбросить и части проклятого груза.Рычат собаки и скулят,Куснуть Кольтена норовятИ словно не видят кровавый адПустыни страшной этой.Собачья упряжка — Кольтена обуза,Не сбросить и часть проклятого груза.Походная песня «охотников за головами». Кольтен