Врата Совершенного Знания

— Зато мы должны составлять по ним отчеты, и таможенное начальство однажды уже устроило по этому поводу разнос. Но дело не в этом. Потом они стали всюду совать нос: открывали шкафы, просматривали папки с делами и все в таком духе. Непонятно зачем.

— Взяли что-нибудь?

— Нет, только кучу фотографий. Под конец занялись таможенными формальностями. Капитан сказал, что напишет рапорт, и, возможно, нам будет предъявлен иск. Вот и все.

Саймон долго молчал, потом вздохнул.

— Кто еще знает об этом?

— Никто.

— Ты еще не разговаривал с Генри Ся?

— Нет.

— Хорошо. И не рассказывай ему. Когда тайваньцу говоришь о гарнизоне, он обязательно впадает в панику. Скажи Ленни, чтобы хранил все в тайне. Мне придется обращаться с этим делом в самые верха, и никто не должен в это время мутить воду.

— Ладно.

— Ты можешь сделать еще кое-что. Пошли сегодня Рода Хэйнса в Синьчу и заставь его провести электронную чистку. Я хочу быть полностью уверен, что твои гости ничего после себя не оставили.

— Ты имеешь в виду подслушивающие устройства?

— Подслушивающие устройства, подброшенные улики против нас, все, что угодно. Внуши ему, чтобы проделал это тщательно.

— Ся может спросить, зачем все это.

— Я свяжусь с Генри чуть позже и сам все объясню. Отправь Хэйнса, потом поговори с Ленни. Я должен знать сегодня же, сколько времени ему потребуется, чтобы восстановить диски.

— Я уже спрашивал. Целых полгода, может быть, больше.

— Черт его возьми!

— Он сейчас расстроен…

— Он еще больше расстроится, если я приеду в Тайбэй и вытрясу из него душу. Скажи, что в его распоряжении три месяца максимум, при этом любые деньги и помощь — все, что потребуется. Это предельный срок по контракту.

— А ты не можешь продлить его?

Саймон горько усмехнулся.

— Народная Республика не любит задержек. Там ценят тех, кто выполняет обязательства.

Только теперь Мэт понял, что рассказ Ленни соответствует истине.

— Ты хочешь сказать, что «красный» Китай оказывает нам финансовую поддержку? — осторожно спросил он.

— Именно. Огромную поддержку. Поэтому я и думаю, что отряду гарнизона поручили саботировать наш проект. — Тон Саймона изменился. — Держи это при себе, Мэт. «Красные» финансировали наши исследования с самого начала. Они хотят использовать их в военных целях, хотя я не знаю, как именно. Неожиданно это приобрело колоссальное значение. Мне прямо сказали, что если я не сумею закончить все вовремя, они потребуют назад свои деньги. «Дьюкэнон Юнг» в состоянии дать огромную прибыль, но если мы не уложимся в срок… вся сеть предприятий может разориться. Ты уверен, что срыв с электричеством не был преднамеренной попыткой разрушить «Апогей»?

Мэт ответил не сразу, и Саймон спросил:

— Алло, ты слушаешь?

— Да.

— Почему молчишь?

— Я просто раздумываю над тем, почему ты все время связываешься с «красными».

— Это бизнес. В следующие двадцать лет «красный» Китай ожидает грандиозный экономический подъем, и я намерен находиться в самом центре событий.

— Не понимаю. Ты начал здесь, на Тайване, скупал акции, которые шли на понижение, у тебя льготное налогообложение на пять лет, доходы с курортов, займы под низкие проценты… а ты передаешь все это врагу!

— К чему такая патетика? Пекин — не враг кому бы то ни было, тем более Тайваню. Там просто стремятся к объединению, и кто может винить их за это?

— Тебе нравится коммунизм?

— Не будь идиотом! Перво-наперво, «красные» не слишком хорошо представляют, что такое стимуляция бизнеса, и у них нет настоящих ученых. У тайваньцев есть и то, и другое. Вот почему наши лаборатории находятся в Синьчу, а не в Шанхае. Господи, Мэт, ты торчишь в Тайбэе среди ночных клубов и баров с девочками, хорошей едой и дешевым пивом и у тебя хватает духа насмехаться над моими моральными принципами! — В голосе Саймона появилась жесткость. — Шевелись, сынок. Проинформируй Хэйнса, дай Люку пинок под зад и держи рот на замке. Кстати, раз уж речь зашла о Люке, скажи ему, чтобы в следующий раз делал копии! Ну, что еще?

Мэту хотелось закончить этот разговор, но на языке вертелся еще один вопрос. Вопрос, который, с точки зрения Мэта, был гораздо важнее всех дел.

— Есть какие-нибудь новости о Диане?

— Да. Она звонила вчера вечером и сказала, что тяжело больна, работать не может и собирается приехать в Гонконг поправить здоровье.

— Врачи сказали?..

— Это все, что я знаю. Слушай, я очень занят…

— Она мне сестра, черт побери!

— Она моя дочь, Мэт. — В голосе Саймона появилась неожиданная мягкость.

— Ладно, — пробормотал Мэт, — передай маме, что я ее люблю.

— Конечно. Джинни ждет не дождется твоего отпуска, сын.

— Я тоже. Я купил ей браслет… Па?

— Что?

— Я только утром узнал. Контракт с дальневосточной текстильной компанией подписан.

Мэт так долго ждал ответа, что во рту пересохло, а в горле застрял комок. Потом он услышал, как отец тихо рассмеялся и прошептал:

— Неужели ты заключил его? В таком случае я беру назад свои слова насчет баров с девочками.

На этом связь прервалась. Мэт положил трубку и выключил скремблер. Несколько секунд он смотрел в одну точку, чувствуя, как подводит живот, а во рту появляется кислый вкус. Появление Ся принесло облегчение.

— Доброе утро, Генри.

— Привет.

Ся был высоким, средних лет тайваньцем, носил очки с толстыми стеклами и очень короткую стрижку. Пока молодой человек спешно подбирал плащ и портфель, Ся думал, что должен бы возмутиться тем, что сын Саймона Юнга всю страну считает своей вотчиной, даже использует для личных дел кабинет регионального директора. Но на такого обаятельного парнишку, как Мэт Юнг, злиться было невозможно.

— Простите, что занял ваше место. Не сердитесь, Генри. — Мэт, понимая, что его присутствие в кабинете Ся требует оправдания, торопливо протянул боссу конверт, который взял у секретарши. Ся прочел письмо и поднял глаза. Лицо его оставалось бесстрастным.

— Прекрасно. Мы гонялись за этой сделкой несколько лет. Как это произошло?

— Я работал с Роджером Суном, — покраснев, ответил Мэт. — Возил его на выходные на водопады и все такое.

— Понятно. Надеюсь, ты не разорился.

— Вложение перспективное. — Мэт пожал плечами. После неприятной беседы по поводу расходов, произошедшей в начале карьеры, он старался не жаловаться.