Врата судьбы

— Скоро ты сможешь работать шеф — поваром, Элберт, — сказала Таппенс. — Это любимая сласть Дженет.

— Да. И я сделал пирог с патокой — мастер Эндрю обожает пироги с патокой.

— Комнаты готовы?

— Да. Миссис Шеклбери сегодня пришла вовремя. В ванную мисс Деборы я положил «Герлейн». Это ее любимое мыло, я знаю.

Таппенс облегченно вздохнула, удовлетворенная, что все готово к приезду родных.

Прозвучал гудок, и через несколько минут к дому подъехала машина с Томми за рулем; в следующий миг гости уже стояли на крыльце — дочь Дебора, еще красивая в свои сорок лет, пятнадцатилетний Эндрю, одиннадцатилетняя Дженет и семилетняя Розали.

— Привет, бабушка! — вскричал Эндрю.

— А где Ганнибал? — спросила Дженет.

— Я хочу чаю, — сказала Розали, готовая удариться в слезы.

Начались приветствия. Элберт занялся разгрузкой фамильных сокровищ, включающих попугайчика, чашу с золотыми рыбками и хомяка в ящичке.

— Так вот он, новый дом, — сказала Дебора, обнимая мать. — Мне он нравится — даже очень.

— Можно нам пойти в сад? — спросила Дженет.

— После чая, — ответил Томми.

— Я хочу чаю, — повторила Розали: выражение ее лица ясно говорило: начнем сначала!

Они прошли в столовую, где, ко всеобщему удовлетворению, был накрыт чай.

— Что это за истории о тебе рассказывают, мама? — строго спросила Дебора, когда, закончив чай, они вышли на воздух. Дети умчались исследовать возможные удовольствия сада в компании с Томасом и Ганнибалом, который поспешил присоединиться к развлечениям.

Дебора, всегда считавшая, что ее мама нуждается в постоянном присмотре, и соответственно державшаяся с ней строго, вопросила:

— Чем ты занимаешься?

— А. Мы уже полностью устроились, — сказала Таппенс.

— Ты что-то делала, — настаивала неубежденная Дебора. — Правда, папа?

Томми возвращался, везя на закорках Розали; Дженет исследовала новую территорию, а Эндрю оглядывался с серьезным видом взрослого мужчины.

— Ты что-то делала, — возобновила атаку Дебора. — Ты снова играла в миссис Бленкинсоп. Вас ничем не удержишь — устроили здесь очередное Н или М. До Дерека донеслись слухи, и он написал мне. — Она кивнула, говоря о своем брате.

— Что может знать Дерек? — удивилась Таппенс.

— Дерек всегда все узнает.

— И ты, папа, — обернулась к отцу Дебора. — Ты тоже впутался в какую-то историю. Я было думала, вы приехали сюда спокойно пожить, наслаждаться жизнью.

— Так мы и полагали, — сказал Томми, — но судьба рассудила иначе.

— Врата судьбы, — проговорила Таппенс. — Пещера несчастий, Форт страха…

— Флекер, — произнес Эндрю, гордый своей эрудицией. Он запоем читал стихи и рассчитывал сам стать поэтом в один прекрасный день. Он процитировал строфу целиком:

— Четверо великих ворот есть в городе Дамаске…

Врата судьбы — Пустынные Ворота.

Не проходи сквозь них, о караван, иль проходи без песен. Разве ты не слышал, как тишина, когда мертвы все птицы, все ж иногда сама поет, как птица?

Словно откликаясь на зов, птицы внезапно поднялись в небо с крыши дома.

— Что это за птицы, бабушка? — спросила Дженет.

— Ласточки летят на юг, — ответила Таппенс.

— И больше не вернутся?

— Почему же. Вернутся следующим летом.

— И пролетят через Врата судьбы, — с глубоким удовлетворением произнес Эндрю.

— Этот дом когда-то назывался «Ласточкино гнездо», — сказала Таппенс.

— Но вы не будете жить в нем? — спросила Дебора. — Папа писал, что вы ищете другой дом.

— Почему? — спросила Дженет, Роза Дартл семьи. — Мне нравится этот.

— Я приведу тебе несколько причин, — сказал Томми и, достав из кармана лист бумаги, вслух прочел:

«Черная стрела»

Александр Паркинсон

Оксфорд и Кэмбридж

Фарфоровые викторианские табуретки

Грин-эн-ло

КК

Живот Матильды

Каин и Авель

Вернаялюбовь.

— Замолчи, Томми. Это мой список. Ты не имеешь к нему никакого отношения, — сказала Таппенс.

— Но что он ЗНАЧИТ? — продолжала расспрашивать Дженет.

— Напоминает список улик из детективного романа, — сказал Эндрю, увлекающийся этим жанром в менее поэтические минуты.

— Это и есть список улик. Поэтому-то мы и ищем другой дом, — сказал Томми.

— Но мне нравится здесь, — сказала Дженет. — Здесь чудесно.

— Хороший дом, — высказалась Розали. — Шоколадные бисквиты, — добавила она, вспомнив угощение к чаю.

— Мне он нравится, — изрек Эндрю категорическим тоном своевольного русского царя.

— Почему он ТЕБЕ не нравится, бабушка? — спросила Дженет.

— Мне он НРАВИТСЯ, — сказала Таппенс с неожиданным энтузиазмом. — Я хочу жить здесь и дальше.

— «Врата судьбы», — проговорил Эндрю. — Оригинальное название.

— Он назывался раньше «Ласточкино гнездо», — сказала Таппенс. — Мы можем снова назвать его так…

— Эти улики, — сказал Эндрю. — По ним можно придумать историю — написать книгу…

— Слишком много имен, получится слишком сложно, — заявила Дебора. — Кто будет читать такую книгу?

— Что только люди не читают, — возразил Томми. — И с удовольствием.

Томми и Таппенс переглянулись.

— Завтра нужно достать краски, — решил Эндрю. — Элберт достанет и поможет мне. Мы напишем на воротах новое название.

— Чтобы ласточки знали, что они могут вернуться летом, — сказала Дженет и взглянула на свою мать.

— Неплохая мысль, — промолвила Дебора.

Глава 17 Заключительные слова: обед у мистера Робинсона

— Все было просто чудесно, — сказала Таппенс, оглядывая сидевших за столом людей.

Они ушли из гостиной и устроились в библиотеке с кофе.

Мистер Робинсон, такой же желтый и еще более крупный, чем его представляла себе Таппенс, улыбался из-за большого красивого кофейника времен Георга II. Рядом с ним сидел мистер Криспин теперь, похоже, откликающийся на фамилию Хоршем. Полковник Пайкэвей уселся рядом с Томми, который немного смутившись, предложил ему сигарету.