Врата тьмы
Шрифт:
Слов он не разобрал, да вряд ли они что-нибудь и значили, но чувства уловил легко. Отчаяние. Разочарование. Безнадежность. И поймал себя на том, что кивает в такт и соглашается всей душой. Но почему? Если всем все равно, то ему-то какое дело?
«Эвану не все равно», — произнес голос у него в голове.
«Работа у него такая», — ответил Роланд, желая голосу заткнуться и не мешать слушать.
«А Дару?» — продолжал голос.
«И у нее тоже», — радостно заметил Роланд, впервые в жизни одерживая в подобном диалоге победу.
«А Ребекка?»
На это у Роланда ответа не было. Ребекке не все равно,
Вдруг музыка перестала на него давить, и Роланд дернулся, стряхивая с себя наваждение.
Певец поднял глаза и улыбнулся прямо в лицо Роланду.
И Роланд попятился, быстро выбираясь из толпы, не обращая внимания на отмечавшие его путь вопли и проклятия. И не остановился до тех пор, пока не уперся спиной в афишную тумбу, оставив между собой и Тьмой барьер из тел. Сердце стучало так, что заглушало музыку, однако Роланд знал: она еще звучит.
И еще он знал, что должен что-то сделать.
«Не могу. Опять придет полиция, и разговорами на этот раз не кончится».
Он запыхался, как после бега.
«Не могу! Не могу я биться с Тьмой в одиночку. Эвана сюда надо!»
А вокруг него качались и отбивали такт люди, и лица их тускнели и тускнели.
«Не могу».
Но неуверенные руки уже сами расстегнули замки футляра, вынули из него Терпеливую и поставили перед ним как щит.
Это был его долг, потому что Тьма взяла то, что было его любовью, и стала корежить и уродовать. И допустить, чтобы это продолжалось, он не мог.
И заменить его не мог никто другой.
Но где найти силы, чтобы снять разочарование, черным дегтем плывущее над толпой? Какая мелодия способна вырвать разные поколения слушающих из-под чар Тьмы? Он выбирал и отбрасывал, снова выбирал и снова отбрасывал. Потом понял, что если у него есть лишь один шанс, то и песня может быть только одна. Пальцы нашли аккорды вступления, и Роланд взмолился, попросив помощи Джона Леннона, где бы он ни был.
На четвертой строчке ближайшие головы стали поворачиваться в его сторону.
На шестой они стряхнули с себя Тьму, и это стало расти и шириться.
Роланд позволил песне петься самой, отдавшись стихам и музыке и отключившись от всего остального. Песня должна стать всем сущим, не оставив места, куда может просочиться Тьма.
Закончив «Вообрази», он без паузы перешел к «Пусть будет» и увидел слезы на нескольких лицах. Подумал, что у него тоже, наверно, мокрое. Роланд чувствовал, как сила его пения, его игры отделялась от голоса и пальцев и росла, росла. Вот во что стоит верить, говорила сила. Надежда. Жизнь. Радость.
Роланд скользнул в «Не купишь мне любовь» и заметил, как стали притоптывать ноги вокруг. Заметил улыбки и понял, что победил.
Он перестал петь, когда голос сорвался на хрип, и нисколько не удивился, обнаружив, что пел чуть больше двух часов. Толпа стала расходиться со смехом и разговорами. Оставались, конечно, хмурые или неприветливые лица, но гнетущее чувство отчаяния исчезло.
Роланд размял затекшие пальцы и улыбнулся. Матч Битлы — Тьма: один — ноль в пользу Битлов.
— Я так думаю, — раздался у него за плечом тихий голос, — что нам надо бы поговорить.
Роланд улыбнулся шире. Теперь, после всего, он готов иметь дело с копами. Повернулся — и застыл.
Ему улыбалась
Тьма.ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Ты прекрасно играешь. — Адепт Тьмы кивком показал на Терпеливую, все еще лежащую у Роланда на руках. — С лучшим инструментом ты будешь непревзойденным.
Пальцы Роланда напряглись на полированном дереве.
— Я счастлив и с этим, — ответил он, и сквозь страх прорвалось возмущение.
— Конечно, счастлив. — Адепт Тьмы, поставив на торец свой футляр с гитарой, непринужденно на него облокотился. — Не был бы ты счастлив, не играл бы так хорошо. Но ведь ты, несомненно, подумывал, каково это — играть на действительно классной гитаре. С приличным резонансом и струнами, которые не ослабевают в самый ответственный момент.
Пальцы Роланда непроизвольно коснулись струны «ля». Она постоянно ослабевала, сколько бы раз он ее ни менял и как бы тщательно ни настраивал. Да и у самой Терпеливой — лучшей из всего, что он мог себе позволить, звук не был так уж силен и глубок.
«Я с ума сошел, когда полез против него с таким… Постой! — Он заставил себя оторвать взгляд от Тьмы и поглядел на остатки рассасывающейся толпы. — Ведь я же победил!»
И радость победы вновь наполнила его, а с ней вернулась уверенность в себе.
— Я счастлив и с этим, — повторил он, интонацией пресекая дальнейшую дискуссию, И уложил Терпеливую в футляр, бережно устроив на фетровой обивке. Выпрямившись, он увидел, что Адепт Тьмы загородил ему дорогу.
— Идем со мной.
— Зачем?
— Идем. Тебе теперь нечего меня бояться. Ты меня победил. И можешь себе позволить быть великодушным.
«Вот те и прогулочки по темным переулочкам». Роланд уставился куда-то поверх обтянутого хлопком плеча и попытался собраться с мыслями. Он определенно не собирался идти на прогулку с этим обманчиво дружелюбным молодым человеком, и все тут. Однако Эвану нужна информация: где прячется Тьма, где будут врата — а сейчас предоставляется лучший, быть может, единственный, шанс ее получить. Конечно, это рискованно, но, пожалуй, рискнуть стоит. В нем все еще оставалась согревавшая его сила. И к тому же Адепт Тьмы не выглядел устрашающе. Роланд его только что победил, и сможет это повторить.
Приближающиеся с юга две массивные фигуры в синих мундирах подтолкнули его к решению.
— Куда пойдем? — спросил он, направляясь к северу.
Адепт Тьмы подстроился под его шаг.
— Да просто вокруг.
Они шли молча, пока не свернули на Дандес-стрит, и тогда Адепт сказал:
— Я хотел бы заключить с тобой сделку.
Роланд от удивления дернул головой.
— Сделку? Что это за сделка?
— Ты получишь то, чего больше всего желаешь, а взамен перестанешь помогать Свету.
Тон был настолько деловой и будничный, что Роланд мог лишь спросить:
— Ты меня соблазняешь?
Адепт недоуменно улыбнулся.
— В общем, именно это я и делаю.
Несмотря ни на что, Роланд мог только рассмеяться в ответ. Они опять свернули влево, в небольшой парк за Центром, двигаясь по траве в сторону видневшихся шпилей церкви Святой Троицы.
— Ну, соблазняй, только предупреждаю: я не хочу ничего из того, что ты можешь дать.
— Однако последнее время у тебя возникали новые желания.