Врата учености

Нельзя так. Надо придумать якобы телохранителю какое полезное занятие, а не позволять маяться без дела. Проблема одна: не очень представляю, что можно ему доверить помимо охраны и убийства. В науках он разбирался еще хуже меня, а говоря свободно на нескольких языках, читать и писать не умел и не собирался учиться.

Толкнув дверь и врываясь внутрь, я обнаружил удобно расположившуюся компанию. То есть пропавшего без вести Керима, со смаком обгладывающего ребрышко и развалившегося в моем единственном кресле. Он и не подумал сменить позу или застесняться. Напротив, сделал широкий жест, приглашая присоединиться. Зато Андрюха моментально вскочил с табурета, роняя ложку и вытирая жирные губы.

Стол представлял собой яркий пример, куда все девается: наверняка со стола императрицы. Полтора десятка всевозможных блюд из мяса, рыбы (хорошо еще целого осетра не приволокли), и это не считая грибов, паштетов, овощей, а также наравне с пустыми еще нескольких закупоренных бутылок. На любой вкус присутствуют – с венгерским, испанским и еще каким-то неизвестным мне вином. Вот последнее подавалось в очень ограниченном количестве: царица пьяных недолюбливала, и так просто алкоголем было не разжиться.

Зато за едой вообще никто особо не следил, в год уходило на добрых семьдесят тысяч угощения без учета праздников. То особая статья. На фейерверки в ее недавний день рождения разом выбросили в воздух не меньше золота, чем за год на питание. Я когда слышу подобные цифры, жаба душит всерьез. Весь бюджет Российской империи миллионов семь. А праздник такой не один. Еще именины, годовщина коронации и Новый год. Сколько полезного на те деньги можно сделать, и как впустую тратятся!

– Не успел всерьез соскучиться, а ты вон появился, – сказал я, слегка похлопав по плечу Андрюху. – Садись. Будем отмечать радостное событие.

– Мое возвращение?

– Нет, твою расторопность. Не успел приехать, а уже где-то спер кучу добра, – объяснил, наливая себе в стакан подозрительную жидкость и принюхиваясь.

– Валашское, – сообщил Керим.

Это вроде где молдаване живут. Папаша мой в будущем не жаловал молдавское за плохое качество. В советское время считалось одним из лучших – за неимением выбора. Лично я своего мнения по данному вопросу не имею. Тогда не пробовал по малолетству, а позже мы хлебали все больше пиво и крепкие напитки. Ценитель винограда и дегустатор, отличающий калифорнийское от французского вина, из меня не выйдет.

– Это не я! – возмущенно воскликнул Андрюха по поводу моей реплики. – Это все наш татарин.

Забавно, как меняется человек. Не прошло и зимы, а совсем другой вид у парня. Пока каждый день видишь, преображения не замечаешь. А теперь в глаза бросается. Смотрится уже взрослым мужиком, не как при первой встрече. Плечи раздались, голос не срывается, лицо обветрилось. Взгляд, правда, ничуть не изменился. Все такой же хитрюга и себе на уме.

– Какой он тебе татарин, – произнес я лениво, – ты посмотри на него. Русский чистой воды.

– А? – озадаченно переспросил.

– Точно, – согласился Керим с ухмылкой. – И зовут меня с недавних пор Геннадий Михайлович. Геннадий, чтоб ты знал, – это благородный.

– Крещеный, что ли? – после короткой заминки догадался Андрюха.

– А то! Я нынче православный, – и он демонстративно перекрестился.

– И не просто так: я ему крестный отец, – добавил я.

– И я стал почти господин Ломоносов… – Подумал и брякнул: – Барон.

– А мать крестная часом не царица? – Андрюха пошутил.

– Ну почти, – гордо ответил новообращенный. – Анастасия Ермиловна Аргамакова.

На лице парня отразилось глубокое недоумение. А казалось бы, умный. У курляндской герцогини Анны Иоанновны гофмейстериной при дворе числилась. Муж помер, но она и сейчас немалый вес имеет. Еще один путь завязать полезные связи. Мне – Кериму-то без разницы. Его и учить разным молитвенным премудростям пришлось из-под палки. Он все одно при своем убеждении остался – насчет ненужности специальных зданий для молитв и посредников. У него свои твердо усвоенные понятия. Хорошо еще не пытается мазать салом и кровью иконы. На людях вполне выдержан в этом отношении.

– Кстати, насчет Ломоносовых…

Андрюха стрельнул глазами в раба божьего Геннадия, затем перевел на меня. Очень выразительно вышло.

– Да говори уже, – недовольно пробурчал я, подбирая горбушкой паштет с тарелки.

– Оба вы про мои дела в курсе.

– Меня опасаешься? – Керим крайне удивился. – Родичам ничего плохого не сделаю. – Я ожидал чего-то вроде «вот те крест», но не дождался. Хорошо еще Аллахом клясться не стал. – А про остальное мне все равно. Никому не передам. Да и я ничего в мануфактурах и науках не понимаю, – показывая красивые ровные зубы, поведал мой крестник. – Мне бы коня да саблю, а ваши хитрые подходцы и договора – до того самого места.

Стоп! А ведь есть у меня для него отличное применение. Бирон у нас большой любитель лошадей. Я, в отличие от немчуры, в них понимаю самый минимум. Отправить его найти подходящего жеребца в подарок. Или даже не одного. Лишний раз подольститься не мешает. Потом вернется сторицей, если удастся угодить.

– Да все просто, – говорю лениво. – Любая наука определяется элементарно. Если оно зеленое или ползает, бегает, кусается – это биология. Воняет – химия, шестеренки – механика, камни – геология, звезды – астрономия. Много слов непонятных – философия.

Оба уставились на меня в заметном обалдении. Наверное, еще никто не доносил до слушателей более доходчивого определения учености.

– За простоту и незамутненность сознания! – провозгласил я, поднимая кружку.

Они с задержкой подняли свои. Кажется, меня опять понесло и это уже лишнее.

Впрочем, и они оба изрядно поддавшие. Наотмечались еще до появления начальства.

– Все. Пошутили и хватит. Выкладывай свои новости, – приказал.

– Письма у меня, – Андрюха полез в стоящий рядом со столом мешок.

– Это потом. Ты на словах выкладывай. Что видел, о чем догадался, какие шаги предпринял. Или я сильно хорошо о тебе думаю?

– Ну, перво-наперво я все сделал по вашему слову, – явно подбирая слова, сказал он, старательно не глядя в глаза. – Деньги честь по чести передал. Василий Дорофеевич горд вашими успехами. Приятно ему, что в большие люди сын вышел. – Андрюха странно покрутил головой. Чем дальше, тем меньше нравилось мне его поведение. – Соседей расспросил, есть ли нужда какая или ссоры. А то не всегда сами скажут.