Врата учености

– И здесь, – заявил Андрюха с торжеством, – прав будет. А до поры огромные поля без надобности. Иностранцев в столице много, есть кому прикупить. Не возить же им из самой Голландии втридорога. А нам лишняя копеечка очень даже уместна, – и смотрит с вызовом.

– Пусть, – сказал своему уже не мусульманину Геннадию. – Он же хитрый, а не сквалыга. Вишь, с родичами моими поделился. Я еще отпишу, однако понимать надо – север всегда плохо жил. Хлеб чуть не весь привозной. А тут на малом участке урожай большой выйдет. Зерно для себя и на продажу, дополнительное, питание для людей, и скоту пойдет на подкормку. Не едал ты мяса коров, на рыбе выращенных. Без привычки недолго и облеваться. Даже мерзлый картофель свиньям на пищу подойдет. Из него можно что угодно сделать. Хоть в хлеб добавлять. Все лучше всякой лебеды, чтобы брюхо набить. И приятнее на вкус.

– Я так и излагал, – подтвердил Андрюха.

Ну еще бы. От меня и слышал. Не в первый раз соловьем заливаюсь. В иных случаях начинаю будто по написанному трещать. Надо бы перестать вещать при каждом удобном случае. Скоро кривиться начнут от повторений. Все хорошо в меру.

– Они согласились попробовать. Семейство то есть ваше.

– Ну, раз все хорошо, – вклинился обрадованный Керим, принимаясь разливать из бутылки по кружкам, – по этому поводу не мешает выпить. Мне теперь можно.

– А то ты раньше не употреблял.

– Так то раньше, а то сейчас! – он нагло ухмыльнулся. – Не по-русски будет оставить последнюю недопитой.

– А помимо моих родичей как дела в Москве? – спросил я слегка разомлевшего Андрюху. Основную сложность он спихнул, теперь можно и расслабиться.

– А! – резко распрямился он. – Совсем забыл, – и пихает вбок сумку. Звук какой-то металлический. – Еле донес. Тут Демид и Козьма не полностью рассчитались.

Я кивнул. Сразу никому из моих компаньонов пятилетнего заработка не поднять, чтобы вернуть. Заранее знал. А не зверь я. Дал возможность по частям и под малый процент. Иной раз лучше меньше, да стабильно, чем сразу – и куча недовольных, готовых подождать с кистенем в темном переулке. Но вот теперь не мешает и резко напомнить о слове, честь по чести даденном.

– В Петербурх перебираться не хочут. Значит, от них и остальных положенное, кроме Павла.

С ним у меня отдельный договор. Пусть пашет самостоятельно, но под моим приглядом.

– Добрых четыреста рублев без малого привез.

– Ну ничего себе позабыл, – присвистнул Керим. – Такие деньжищи.

– Все отдельно собрано, проверено, – солидно заверил Андрюха, – и под запись. Но главное, – он расплылся в довольной улыбке, – все сделал как сказано. Людишек сманил. Опытных, умелых и готовых рискнуть.

– Тебе сказано?

– Мамаше, – сразу согласился он. – Али мы не одна семья? Вместе покумекали, с кем говорить да чего предложить. Вы же разрешили, если действительно подходящее нечто от себя добавить….

– Так и было, – подтвердил я. И Акулине Ивановне накинуть, коли специалиста задешево откопает. Только непьющего и действительно соображающего в своем ремесле.

– Вот! Слово Михаил Васильевич сказал – она и расстаралась.

Все же мать, а не он. Только ветер делает.

– Выходит, так, – принялся загибать пальцы Андрюха. – Пятеро из Спасских школ, один другого краше. Не на морду, по сообразительности.

Я невольно хмыкнул.

– Знаю?

– Ну видеть должны были, – без особой уверенности ответил он. – Лука в средних классах обретался. Остальные из младших.

– Я ведь погоню, ежели дурить начнут.

– Ну это как водится. Грамотные вам непременно понадобятся, – убежденно заявил оратор. – Чтобы не просто книги носили, а понимали в них. Нельзя быть везде одновременно и за всем проследить. А они как раз могут в ученики пойти.

– К кому?

– Например, к Костину, аптекарю с дипломом, из гошпиталя.

Это экземпляр мне хорошо знакомый, подходящий, хотя не уверен в реальной необходимости. Можно и у здешних приобрести необходимые ингредиенты. С другой стороны, он и в химии неплохо рубит, не требуется, мучительно подыскивая слова, разъяснять, чего хочу. Мало того, сам и соорудит. Надо тебе кислоту или щелочь – сделает. И заодно объяснит, что описанное мной летучее вещество под названием «эфир» не так давно получено каким-то Фробениусом. Причем именно под этим названием, хотя известно оно давно, только применения не нашли. При необходимости и наличии сырья выдаст в любом количестве. А мне как раз это и нужно.

Есть чем его занять. На Ухте под Архангельском нефть, оказывается, имеется, по рассказам земляков. И под Казанью на какой-то реке Соку тоже. Становись и ведрами черпай. Купить несколько бочек не проблема, и не нужно на Кавказ мотаться. Вот пусть и займется перегонной установкой. Будет бензин на первых порах для чистки, а главное – керосин для освещения. И лампу соответственно постараемся соорудить. Для освещения полезно. Раздражает вечная полутьма вечером. Да и вообще вшей точно керосином выводили.

– Жалованья попросил…

– Стоп. Это потом. Договор есть?

– Конечно, – он повторно пихнул ногой сумку.

– Посмотрю. А теперь перечисляй.

– Двое работников от Демида, старший Егор. – А вот это удачно. Он ничуть не хуже бывших хозяев, и чуток везения – поднимется. А для моих целей правильный экземпляр. Можно положиться на добросовестность и честность. Еще мастер по стеклу от Фомы – Семен.

Нормально. Раз нельзя перетащить знакомых, почему не воспользоваться их помощниками. Семена не помню, но будем считать, кого надо пригласили. Заподозрить Акулину Ивановну в легкомыслии сложно.

В грядущем это называется утечкой мозгов. Только теперь не я в долю проситься стану – они у меня на жалованье сядут. И в перспективе для правильных компаньонство.

– Гравера привез. Ивана Зубова.

– Зачем? – спросил я после короткого размышления.

– Он с Московского печатного двора уволен с казенной должности, а мастер известный.

– Зачем он мне? – спросил с расстановкой.

Геннадий хмыкнул довольно.

– Жалко мне ваши картины, – сказал Андрюха проникновенным тоном, прикладывая руки к груди, – брат его родной делает сейчас портрет государыни и много работает по заказам богатых людей. А тут само в руки идет. Ведь сохранится для потомков, а вы храните, прости меня господи, как мусор какой.

Я подумал и мысленно развел руками. Может, и имеет смысл. Я-то не по заказам рисую. Пейзажи да монастыри не интересны. А галерея всякого рода представителей российского народа и через пару веков может быть любопытна. Картины не парадные, а в стиле реализма. Тут уж без подвоха, личное творчество.

– Ладно, побеседую с ним. Только сначала на работы гляну.

– А меня рисовал? – подозрительно спросил мой крестный сын, наставив палец на манер пистолета.

– Даже дважды.

– А почему не показал?