Врата Войны
Шрифт:
Но вернемся к немецкой кавалерийской дивизии. Когда из-за небольшого поворота дороги (всего-то 5о, но того, что там творится за поворотом, не видать) прямо в лоб 1-му кавалерийскому полку один за другим на шестидесятикилометровой скорости вылетели девять танков Т-90, это был шок и трепет. Массовое ДТП со смертельным исходом, а также пушечно-пулеметной стрельбою. Кто не успел убраться с проезжей части, был сбит или раздавлен. Остальные немецкие кавалеристы, выжившие во время первой атаки, спасаясь от огня пушек, пулеметов и автоматов, следующих за танками БМП-2 с десантом, убрались поглубже в лес и там на некоторое время затихли, выжидая, пока не прекратится это яростное буйство.
И если головной кавалерийский полк понес тяжелые потери в личном составе (до 70 %),
Правда, связисты, перед тем как разбежаться, успели слегка нагадить. Так как установленные у Красновичей «глушилки» сюда, за пятьдесят километров, не доставали, то они успели послать сообщение «атакованы русскими танками» после чего связь немецкого командования с 1-й кавалерийской дивизией прервалась и больше не возобновлялась. И добро бы они попытались связаться только со штабом 24-го моторизованного корпуса; сообщение, посланное на экстренной волне, слышали и в штабе 2-й танковой группы у Гудериана и в штабе поддерживающего группу армий «Центр» 2-го Воздушного флота. Именно там на уничтожение обнаглевших русских «роликов», которые вздумали кататься там, где не следует, и решили послать штаффель пикирующих бомбардировщиков Ю-87 из состава 2-й группы 1-й штурмовой эскадры (немецкое обозначение: StG-1/II).
А майор Потапов, сделав с немецкими кавалеристами все свои дела, сообщил об этом своему командованию и получил приказ для пополнения топливом и боеприпасами отойти к деревне Смолевичи, куда с наступлением темноты должен был прибыть конвой с топливом и боеприпасами. БТГр-1 в ближайшие день-два предстояло еще несколько таких же лихих рейдов. Продвижение немецкой пехоты к будущему рубежу обороны плацдарма нужно было по возможности замедлить, ибо на организацию самого этого рубежа требовалось дополнительное время. К тому же была еще одна, точнее две проблемы. Во-первых — для обороны развернутого на север рубежа протяженностью в сорок восемь километров, своими флангами упирающегося в непроходимые болота, по боевому уставу тридцать восьмого года требовалось не меньше четырех полнокровных стрелковых дивизий. Во-вторых — прежде чем занимать оборону фронтом на север, было необходимо устранить угрозу со стороны 4-й танковой и 10-й моторизованной дивизий противника, находящихся южнее предполагаемого рубежа обороны.
20 августа 1941 года. 14:25. деревня Борейки, Костюковичского района, Могилевской области, Белорусской ССР.
Ротный командир 125-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии РККА лейтенант Виктор Петрович Ростовцев
Уже два месяца мы отступаем, огрызаемся, и снова отступаем, чтобы огрызнуться на очередном рубеже и вновь отступать. От первоначального состава нашего полка 22-го июня, встретившего войну на границе и под натиском врага оставившего город Брест, к настоящему моменту почти никого не осталось. Большая часть бойцов и командиров погибли, сражаясь внутри Брестской крепости, остальные пали на длительном и опасном военном пути, стоя в нерушимых стальных оборонах и с боями выходя из смертельно опасных окружений.
Это окружение у нас, кстати, уже третье и выходим мы из него, считай что, последними. Дело в том, что подвижность нашей группы сковывает командир нашего полка майор Маркин, несколько дней назад получивший тяжелое осколочное ранение, вызвавшее тяжелое нагноение. Из-за этого мы не можем оставить его у местных жителей, потому что тогда он обязательно умрет от этой раны и его смерть будет на нашей совести. Товарища майора надо срочно доставить в госпиталь, но,
к сожалению, пока мы не вышли из окружения, это невозможно.Кстати, сам Михаил Иванович несколько раз просил, чтобы оставили его у добрых людей, но мы не соглашаемся. Все знают, что бросить своего командира — это все равно, что бросить боевое знамя полка. Знамя мы тоже сохранили и очень этим гордимся. Пусть сейчас в нашей группе всего три десятка бойцов и командиров, но пока с нами командир и знамя, мы и есть 125-й стрелковый полк, пусть и сточившийся почти под ноль за время боев. Вырвавшись, а точнее просочившись, из кольца окружения под Костюковичами, мы медленно двигались на юг, используя для прикрытия сплошные белорусские леса.
Но все когда-нибудь кончается, кончились и густые леса. Дальше на юг, на пару десятков километров, лежала открытая местность, передвигаться по которой днем довольно опасно, так как сила сейчас не на нашей стороне.
Поэтому хочешь, не хочешь, но приходится использовать обретенные за два месяца войны особые умения скрытно передвигаться по болотисто-лесистой местности, и в случае необходимости атаковать врага внезапно, чтобы тот не успел опомниться. А так как бойцов в нашем «полку» едва наберется на полнокровный взвод, то нападать лучше на мелкие подразделения, не ожидающие нашей атаки. Крупная добыча, что-нибудь крупнее отделения фуражиров при одном грузовике — не для нас.
Вчера мимо нас на юг прошли вошедшие в прорыв немецкие танковые части, а это значит, что через два-три дня здесь будет довольно людно, ведь вслед за танками пойдет пехота, а эти заразы такие дотошные, что не стесняются заглянуть в каждую щель. Поэтому, хорошенько отдохнув днем, следующей ночью мы планировали проскочить за спиной у немецких танкистов в том зазоре, который обычно бывает между ними и приотставшей пехотой. Видали мы уже немецкие прорывы, причем во всех видах. Поэтому, расположившись на дневку неподалеку от южной опушки лесного массива, мы выставили секреты и дозоры, чтобы уберечься от внезапного нападения. Мало кто будет шататься по лесам, и немцы не исключение. Бывали уже случаи раньше. Кроме того, я разослал во все окрестные деревни разведывательные группы из трех-четырех человек, с заданием пошукати у местного народа на тему, чего бы пожрать. А то патроны у нас еще есть, а еды уже нет.
Но все пошло совсем не так, как ожидалось. Первыми тревогу забили бойцы, которых я послал в самую ближнюю деревню под названием Борейки, с заданием выяснить были, ли там немцы и вообще прояснить складывающуюся обстановку. Эта деревня находилась на некотором отдалении от дороги Сураж — Костюковичи, но с ее околицы хорошо просматривалось все, что творилось на этой важной для немцев трассе. Михаил Иванович говорил, что по этому шоссе, на котором больше нет наших войск, немецкие танки смогут выйти в тыл нашему Юго-Западному фронту — и тогда получится так же, как и под Минском, то есть очень нехорошо. Мы сами эти танки остановить попробовали, но не сумели. Просто не хватило сил, и теперь нам осталось только наблюдать за происходящим, сжимая кулаки от бессильной ярости.
И тут мои вернувшиеся из разведки бойцы докладывают, что из Смольков и Смольковой Буды (это деревни на самой дороге в трех-пяти километрах от Бореек) прибежали мальчишки сообщившие, что в их деревни с юга, со стороны Суража, на танках и бронемашинах приехали какие-то странные люди не нашенского облика, хотя между собою говорят по-русски. На вопрос: «чьи вы будете?», незнакомцы смеются и отвечают, что они марсиане и танки у них марсианские. Наверное, это они так шутят, но до прояснения обстановки пусть будут «марсианами». И тут я подумал, что требуется сходить и посмотреть, что это за люди, эти самые «марсиане», чем они дышат, русские по языку, но ненашенские обликом. И самое главное — выяснить, откуда они образовались в самой середке немецкого наступления — там, где нет и не может быть наших войск. Одним словом, я предупредил товарища майора, что отправляюсь на разведку, взял с собой двух бойцов, которых знал еще с брестских времен, и мы пошли…