Врата
Шрифт:
— И ты бы хотел знать, насколько больше, — сказала она, очаровательно улыбаясь.
Я знал. Мне сказал Шики. На ее счету было семьсот тысяч долларов с мелочью. Достаточно, чтобы вернуться на Венеру и прожить остаток жизни в относительной безопасности, если бы она захотела, хотя не могу вообще понять, как это люди могут жить на Венере. Может, поэтому она и оставалась на Вратах, хоть ей это было необязательно. «Ты должен наконец родиться, — сказал я, заканчивая свою мысль вслух. — Нельзя вечно оставаться в чреве».
Она удивилась, но готова была продолжать. «Боб, дорогой, — сказала она, вылавливая в моем кармане сигарету и позволяя мне зажечь
Я понял, что начинается игра в вопросы и ответы, но, с другой стороны, понял, что ничего подобного. Подлинная повестка дня не общение, а желание крови. «Клара, — приветливо ответил я, — ты знаешь, что я тебя люблю. Меня беспокоит, что ты достигла сорока лет, не установив долговременных отношений ни с одним мужчиной».
Она хихикнула. «Дорогой, — сказала она, — я как раз хотела поговорить с тобой об этом. Этот нос. — Она скорчила гримасу. — Ночью, как я ни устала, мне показалось, что меня вырвет, пока ты не отвернулся. Если бы ты пошел в больницу, там могли бы перевязать...»
Ну, даже я ощущал этот запах. Не знаю, почему так бывает со стандартными хирургическими повязками, но перенести это очень трудно. Я пообещал сделать это и затем, чтобы наказать ее, не закончил стодолларовую порцию ананаса, и она, чтобы наказать меня, раздраженно начала передвигать в ящике шкафа мои вещи, чтобы освободить место для содержимого своего рюкзака. Поэтому мне, естественно, пришлось сказать: «Не делай этого, дорогая. Как я тебя ни люблю, мне кажется, что лучше я ненадолго вернусь в свою комнату».
| ОТНОСИТЕЛЬНО ВЗРЫВОВ
|
| Доктор Азменион. Естественно, можно получить
| данные о новой и особенно сверхновой. Это многого
| стоит. Когда происходит взрыв, я хочу сказать.
| Поздние наблюдения мало что дают. И всегда ищите
| наше Солнце, и если сможете опознать его, делайте
| все возможные снимки, во всех частотах, весь район
| — скажем, на пять градусов в обе стороны. С
| максимальным увеличением.
|
| В. Зачем это, Дэнни?
|
| Доктор Азменион. Ну, может, вы окажетесь
| далеко от Солнца в районе возле звезды Тихо или
| Крабовидной туманности, которая осталась после
| взрыва сверхновой в 1054 году в созвездии Тельца.
| И, может, вам удастся сделать снимок звезды до
| того, как она взорвалась. Ну, это даст много, не
| знаю, может, пятьдесят или сто тысяч.
Она потрепала меня по руке. «Мне будет очень одиноко, — сказала она, гася сигарету. — Я привыкла просыпаться рядом с тобой. С другой стороны...»
— Заберу свои
вещи, возвращаясь из больницы, — сказал я. Разговор мне не нравился. И я не хотел, чтобы он продолжался. Это такая разновидность ближнего боя мужчина-женщина, которую я обычно стараюсь приписать предменструальному состоянию. Мне нравится эта теория, но, к несчастью, в данном случае я знал, что к Кларе это не относится, и, разумеется, остается нерешенным вопрос, насколько это относится ко мне.В больнице меня заставили ждать больше часа, а потом мне было очень больно. Кровь из меня текла, как из зарезанной свиньи; вся рубашка и брюки были залиты, и когда из моего носа вытягивали бесконечные ярды хлопковой марли, которые туда затолкал Хэм Тайе, чтобы я не истек кровью до смерти, создавалось полное впечатление, что вытаскивают окровавленные комки плоти. Я кричал. Старая японка, которая занималась мной, не проявила терпения. «О, замолчи, — сказала она. — Ты кричишь точно, как тот сумасшедший старатель, который убил себя. Он кричал целый час».
Я взмахом руки попросил ее отойти, другой рукой пытаясь остановить кровь. Во мне зазвучали колокола тревоги. «Что? Как его имя?»
Она оттолкнула мою руку и вонзилась в нос. «Не знаю... сейчас, погоди. Ты ведь с того же неудачливого рейса?»
— Это я и пытаюсь узнать. Это Сэм Кахане?
Неожиданно она стала более человечной. «Прости, милый, — сказала она. — Да, кажется, так его звали. Ему должны были сделать укол, чтобы он успокоился, но он вырвал шприц у врача и... ну, он заколол себя до смерти».
Да, тяжелый выдался день.
Наконец она сделала мне обезболивающий укол. «Я наложу легкую повязку, — сказала она. — Завтра сможешь сам ее снять. Только поосторожней, а если снова начнется кровотечение, давай быстрее сюда».
Она меня отпустила, я похож был на жертву убийства топором. Я побрел к Кларе, чтобы переодеться, а день продолжал быть ужасным. «Проклятый Близнец, — напустилась она на меня. — В следующий раз я полечу с Тельцом, как Мечников».
— Что случилось, Клара?
— Нам дали премию. Двенадцать с половиной тысяч! Боже, я своей прислуге плачу больше.
— Откуда ты знаешь? — Я уже разделил 12 500 на пять и в ту же долю секунды подумал, а не разделят ли в сложившихся обстоятельствах эту сумму на четверых.
— Позвонили десять минут назад. Боже! Худший из всех возможных рейсов, и я получаю меньше, чем стоит одна зеленая фишка в казино — Тут она посмотрела на мою рубашку и чуть смягчилась. — Ну, это не твоя вина, Боб, но все равно не надо связываться с Близнецами. Мне следовало это знать. Поищу тебе чего-нибудь чистого.
Я позволил ей сделать это, но не остался. Забрал свои вещи, дошел до шахты, в регистрационном офисе попросил назад свою комнату и позвонил от них. Клара, упомянув Мечникова, напомнила мне, что я кое-что хотел сделать.
Мечников поворчал, но наконец согласился встретиться со мной в аудитории для занятий. Я, конечно, пришел раньше него. Он заглянул, остановился в дверях, осмотрелся и спросил: «Где эта, как ее?»
— Клара Мойнлин. Она в своей комнате — почти правда. Образцовый ответ.
— Гм. — Он провел указательным пальцем по бачкам, встречающимся под подбородком. — Ну тогда давай. — И пошел передо мной, говоря через плечо:
— Она вообще-то поняла бы больше, чем ты.
— Конечно, Дэйн.
— Гм. — Он остановился у бугра в полу — это был вход в один из учебных кораблей, затем пожал плечами, открыл люк и начал спускаться.