Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского

— Помоги нам, Господи!

— Направь нас на путь истинный!

Сергий принял решение:

— Братья, не хочу более прекословить вам, но не нам решать дело сие, пусть решит его святитель, пойдём же к нему.

— Добро, — Онисим поклонился Сергию, — но священник, который был прошлый раз, сказывал, что святитель Алексий теперь в Царьград путешествует, а делами митрополии на время своего отсутствия поручил управлять Волынскому епископу Афанасию, который живёт в Переславле-Залесском в Нагорном Борисоглебском монастыре. Когда идти-то?

— Днями и отправимся. Кто пойдёт со мной? — Сергий смотрел на братьев, ожидая ответа.

Вперёд других высказался Мефодий:

— Пусть Онисим идёт, он тут из первых насельников.

— Сильвестр пусть идёт, он брат степенный, — добавил Яков.

— Больше трёх идти не след. Как, братья, согласны? — подвёл итог Ерофей.

— Согласны, — раздались голоса.

— Что ж, сегодня соберёмся, а завтра после утрени в дорогу, — закончил разговор Сергий.

Возбуждённые нелёгкой беседой иноки стали расходиться. В налаженную, размеренную жизнь обители пришли тревожные ожидания.

Переславль-Залесский Палаты епископа Волынского Афанасия

Раннее утреннее солнце сквозь большие окна вливалось в палаты епископа, яркими пятнами ложась на пол. От его света ещё наряднее казались сводчатые потолки и белокаменные стены, расписанные растительным узором. В углу пред иконами теплилась лампада. У стены размещались полки с книгами, напротив — кресло с высокой спинкой, напоминающее трон, по бокам скамьи. У окна перед аналоем, на котором лежала раскрытая книга, стоял епископ Афанасий — крепкий мужчина среднего роста, с окладистой бородой и гривой седых волос на голове, на вид моложе своих пятидесяти семи лет. Как всегда после утренней молитвы, владыка занимался чтением священных книг, постигая неисчерпаемую божественную мудрость.

Приоткрылась дверь, принимавший посетителей монах заглянул в покои и почтительно произнёс:

— Владыка, инок пришёл издалека, с тобой говорить желает.

— Пусть войдёт, — ответил епископ, отрываясь от чтения.

Монах скрылся, и тут же в палату вошёл Сергий в сопровождении двух служителей из епархиальной канцелярии.

Епископ внимательно посмотрел на него:

— Подойди, сын мой.

Сергий, перекрестившись на иконы, опустился перед ним на колени:

— Отче, благослови меня, раба грешного.

— Встань, сын мой, — епископ помог Сергию. — Скажи мне, кто ты и откуда пришёл?

— Грешный инок я, зовут Сергием, пришёл из лесов Радонежских.

Не скрывая удивления, епископ спросил:

— Ты Сергий из Радонежа? Давно мне известно имя твоё. Много наслышан я о пустынных подвигах твоих и об основанной тобой обители. Рад видеть у себя такого гостя.

Епископ обнял и расцеловал Сергия, потом, взяв его за руку, подвёл к скамье и усадил рядом с собой. Служители сели поодаль.

— Когда пришёл к нам?

— Вчера вечером вместе с двумя братьями, — Сергий отвечал с некоторой робостью.

— Как вас приняли, где теперь братья?

— Приняли нас приветливо, благодарствую, а братья отдыхают, они преклонного возраста, притомились в пути.

— Пусть отдыхают, потом я их приму для благословения. А теперь поведай мне о жизни в вашей обители.

Сергий начал рассказывать. Иногда епископ задавал вопросы, уточняя некоторые моменты жизни братии. Сергий подробно отвечал. Время шло, о чём зримо свидетельствовало перемещение солнечного зайчика по полу и стенам.

Когда Сергий умолк, епископ спросил:

— Значит, говоришь, братья не хотят иного игумена, кроме тебя, и угрожают уйти из обители?

— Так, отче.

— Какая прекрасная распря! — епископ говорил с восторгом. — Распря едва ли не превосходнейшая, нежели само согласие. Здесь смирение старшего сражается с любовью и покорностью младших — единственная брань, в которой ни одна сторона не теряет, а обе приобретают. Как благополучны были бы общества, если бы члены их так же препирались между собой за сохранение подчинённости, а не за домогательство власти. В мирских обществах люди сражаются друг с другом за власть и через то производят расстройство в делах, расстройство в сердцах и губят себя и других жаждой власти. А тут всё совершенно обратно. Как благотворен закон Твой, Господи! — Епископ перекрестился. — И как вы теперь думаете решить сие препирательство?

— Вот и пришли мы, отче, просить игумена для нашей обители.

— Сын и брат мой! Господь Бог устами пророка Давида сказал: «Вознесох избраннаго от людей Моих, ибо рука Моя заступит его». И апостол говорит: «Никтоже сам о себе приемлет честь, но званный от Бога». А тебя воззвал Господь Бог от чрева матери твоей, как о том я от многих наслышан. Посему и будь отныне отцом и игуменом для братии, тобою же собранной в новой обители Живоначальной Троицы.

— Но, отче, как дерзну я на такое служение? — продолжал стоять на своём Сергий.

Епископ строго посмотрел на него:

— Возлюбленный! Ты всё стяжал, а послушания не имеешь.

Сергий покорно склонил голову:

— Как Господу Богу угодно, так пусть и будет.

— Благословен Господь вовеки. Аминь!

Епископ повернулся к присутствующим служителям:

— Через час мы будем в храме. Велите позвать братьев, пришедших с Сергием, пусть тоже придут туда.

Вскоре святитель, священники и Сергий были уже в церкви. Облачившись во все священные одежды, он велел Сергию гласно произнести Символ веры и, осенив крестообразно его склонённую голову, поставил во иподиакона. Затем началась Литургия, и Сергий был произведен во иеродиакона. А на следующий день он был облачён благодатью священства. После чего святитель Афанасий распорядился, чтобы назавтра новоблагодатный иеромонах Сергий один совершил Божественную Литургию. С великим благоговением, страхом, радостью и сердечным умилением в первый раз приносил Сергий собственными руками бескровную жертву!

По окончании литургии святитель Афанасий произнёс над Сергием молитвы, совершающие его поставление во игумена, и вручил ему игуменский жезл и крест. Потом пригласил его к себе для беседы и наставления.

— Сын мой, — сказал он, — ради святого послушания воспринял ты сан священный. Знай же, что сие служение даётся только праведным людям, как говорит апостол Христов, «иже довольны будут, и иных научити». Посему надлежит тебе, по заповеди великого апостола, немощи немощных носити и не себе угождати. Помни слово его: «Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов». Значит сие, что должен ты предать свою душу за других, пройти опасные соблазны власти и чести, искушения при разбирательстве людских раздоров и споров, взвалить на свои плечи груз ответственности за многие человеческие души, сильные и слабые, праведные и грешные. Всегда помни слова святого апостола Иакова: «всякий человек да будет скор на смышление, медлен на слова, медлен на гнев, ибо гнев человека не творит правды Божией». Если будешь так поступать, то и себя спасёшь, и живущих с тобою. Это я хотел сказать в наставление, сын мой.

Сергий, поклонившись, отвечал ему:

— Смирюсь я с этой тяжкой ношей, уповая не на силы свои, а на всеукрепляющую благодать Божию.

— Послушай ещё, сын мой. Мир видит в пустынниках людей бесполезных для гражданского общества, полагая, что он со своею волею, своим умом, своими шумными уставами и есть единственный благотворитель обществ. Такой мир не понимает значения нравственных сил для общества, не знает ни силы молитвы, ни обширности зрения духовного. Так что придётся тебе встретиться с мирским непониманием и приложить все силы, чтобы преодолеть его.