Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского

Некоторое время оба сидели молча. Посмотрев на князя, сидевшего с опущенной головой, Сергий спросил:

— Что ещё тебя мучает?

Князь встал, прошёлся по палате, остановился перед Сергием.

— Плохи дела, отче. Латиняне понуждают крымского царя Мамая напасть на Русь. Вошло в сердце Мамая искушение против нас, враг подучил его, как разорить веру нашу и осквернить святые церкви наши, чтобы не славилось имя Господне средь верных Богу.

— То мне ведомо. Мамай мусульманин, и мы уважаем мусульманскую веру, а латиняне хотят нас поссорить. Пока мы не все объединились, они спешат покорить Русь, поделить между собой земли наши и обратить русских людей в латинскую веру, как сделали то с братьями нашими на землях западных. Вороги наши ведают: чтобы погубить Русь, начать надо с осквернения души и уничтожения веры Православной.

Князь продолжал ходить по палате, время от времени он останавливался перед Сергием и, не скрывая волнения, излагал ему свои мысли:

— Поскольку волжские татары не хотят служить Мамаю, латиняне, купцы генуэзские вкупе с иными иноземцами и иноверцами собрали для него большие деньги, чтоб он мог взять наёмников из южных племён, а также литвинов и поляков. За то купцы потребовали от Мамая, чтобы им на Руси предоставили свободную торговлю. Тут был недавно посол от Мамая с таким требованием, ещё он поведал нам, что Михаил по пути в Царьград встречался с Мамаем и обещал ему всяческую поддержку.

— Про Михаила, князь, ты забудь, он не будет митрополитом и даже не увидит Царьграда.

Продолжавший мерить шагами палату, князь резко остановился и внимательно посмотрел на Сергия. Заметив это, тот спокойно продолжил:

— А тебе, князь, с требованиями иноземцев нельзя соглашаться. На святую Русскую землю допускать иностранных купцов негоже! — Сергий слегка повысил голос. — Грабить они будут землю нашу и на том богатеть, а народы наши будут нищать и превратятся в рабов. Так Русь станет иноземной вотчиной. С латинянами, как с вечными врагами Православия, никаких дел быть не может. То, князь, грех большой перед Господом Богом и будущими поколениями людей русских.

— Помня заветы святителя, я отказал Мамаю, и теперь он нам угрожает войной.

— А что князья да бояре про то думают?

— Единодушия среди них нет. Есть такие, которые хотят договориться с Мамаем и сохранить мир — в подчинении, мол, ничего страшного нет. Они считают, что не грех служить сразу двум державам и двум правителям — князю Московскому и царю Крымскому.

— В Священном Писании Господь учит нас: «никто не может служить двум господам: ибо одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть». У таких людей, князь, одна цель — награбить побольше на Руси и потом бежать к своему крымскому царю. Во все времена, князь, были и будут предатели своего народа, готовые завлечь его в иноземное рабство и на том богатеть.

— Однако, отче, много таких, которые хорошо понимают, что за Мамаем стоят разорители и грабители земли нашей.

— Опирайся на них, князь, на честных людей и защитников интересов своего народа, их гораздо больше. Если мы хотим сохранить державу и народ наш, нам надо защищать себя, свою веру, свои святыни. По слову апостола: «Когда сильный с оружием охраняет свой дом, тогда в безопасности его имение». Также сказано: «Никто, войдя в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного, и тогда расхитит дом его». Так что, князь, кто хочет служить сразу двум державам и двум правителям — это предатели, удаляй их подальше от себя, пусть уходят к своим новым хозяевам, иначе они предадут тебя и весь народ наш в самую трудную минуту.

Снова остановившись перед Сергием, князь, стараясь быть как можно убедительнее, произнёс:

— Отче, я уже сказал тебе, что придерживаюсь заветов святителя Алексия и буду бороться за единую, сильную Державу Русскую. И нужна мне в том поддержка Православной Церкви.

— Церковь заинтересована в сильной и ответственной власти, заботящейся о благополучии и здоровье народа и бережно относящейся к его святыням. — Сергий немного помолчал, давая князю возможность полностью осознать сказанное. — Но знай, князь, глава державы — лишь распорядитель власти, данной ему Богом, и ответчик перед Ним за вручённую его попечению державу и народ её. Помни, что сказал о власти Владимир Мономах: «Гордости не имейте в сердце своём и в уме, смертны все, сегодня живы, а завтра в гробу. Всё, что имеем, Ты, Господи, дал. Не наше, но Твоё поручил нам еси на мало дней». Да поможет тебе Господь, князь.

Сергий перекрестился.

Некоторое время оба молчали. Князь, в раздумье пошагав по палате, снова обратился к Сергию с вопросом:

— Благодарствую, отче, за науку. Что теперь делать мне?

— Собирай, Дмитрий Иванович, князей на совет. Думаю, все тебя поддержат и вместе выступят против Мамая. Православные люди всегда на стороне тех, кто их защищает и за то жизнь положить готовы. Господь Бог и Пресвятая Богородица защитят Русь.

— Благодарю тебя, отче, за поддержку в деяниях моих, облегчил ты мне душу и вселил надежду.

Сергий встал, князь низко ему поклонился.

— Благословение Господне на тебя, князь, и на дела твои, — Сергий осенил князя крестным знамением. — Теперь пойду я.

Князь проводил его до дверей.

Год 1380

Великий Князь Дмитрий узнаёт о гибели Митяя. Кто теперь митрополит на Руси?

Князь Дмитрий стоял у окна. Перед ним на аналое лежала раскрытая книга. Перевернув страницу, он посмотрел в окно. Был март месяц, по небу ползли облака, моросил мелкий дождь вперемешку со снегом. Видимо, навеянное пасмурным днём в его душе колыхнулось какое-то неприятное предчувствие. Прошло уже довольно много времени, как архимандрит Михаил уехал в Царьград, а никаких вестей от него не поступало. Да ещё эти донесения лазутчиков, сообщавших о военных приготовлениях Мамая. Уж нет ли тут какой связи между действиями крымского хана и долгим отсутствием Михаила?

Тревожные мысли князя неожиданно прервал голос приближённого боярина, вошедшего в палату.

— Дозволь войти, князь.

Встряхнув головой, как бы избавляясь от тревожных мыслей, князь повернулся к боярину.

— С чем пожаловал, Прокопий?

Поклонившись, тот ответил:

— Князь, прибыл наш человек из Царьграда, посланный с Михаилом.

— Пусть войдёт, — едва сдерживая волнение, ответил князь.

В палату вошёл гонец, уставший и весь в дорожной грязи, а следом за ним Прокопий. Подойдя к князю, гонец хотел опуститься перед ним на колени, но князь жестом удержал его.

— Сказывай, как прошла поездка? Где Михаил?

— Сперва, князь, всё шло хорошо. Спустились мы на ладьях по Дону. Встретил нас сам царь Мамай и пригласил Михаила в гости, долго они беседовали.

— Далее, далее что? — нетерпеливо прервал его князь.

— В Крыму генуэзцы по указанию царя Мамая дали нам большой корабль, на который мы погрузились и поплыли в Царьград. — Гонец на мгновение замолчал.

— Говори, говори, — опять поторопил его князь и, чтобы скрыть волнение и не смущать гонца, отошёл к окну.

Посыльный продолжал:

— Всю дорогу плыли резво, но когда уж приближались к Царьграду, Михаил вдруг занемог, а корабль без всякой причины остановился. Не могли его сдвинуть ни ветер, ни гребцы, а другие корабли шли мимо. Когда же Михаил умер, был свезён на особом судне в Галату и там похоронен, корабль наш немедленно пошёл своим путём.

Стоя у окна, князь внимательно слушал гонца. Когда тот сказал о смерти Митяя, он вздрогнул, резко обернулся и дальше слушал, не отрывая взгляда от гонца. Закончив рассказ, посыльный поклонился. Князь отвернулся и тихо произнёс: