Вредина очкастая – это я!

Юмор – отличный способ решения проблемы, или Ожившая шапка

В детстве я иногда страдала отитами. До сих пор помню, как маялась по ночам, когда болели уши! Конечно, я измучилась сама и маму замучила своим бесконечным нытьём и жалобами. Теперь, став взрослой, я понимаю, каково ей было. Мама ходила со мной по врачам в поисках средства, которое навсегда избавило бы меня от отитов; делала мне компрессы; по часам выдавала гомеопатические лекарства и водила на всякие процедуры. Я сопротивлялась, ведь я тогда была малышкой и не понимала, что мама неимоверными усилиями вытягивает меня из болячек. Как правило, отиты начинались поздней осенью. И вот, когда наступило похолодание, мама выдала мне шапку:

– Надень, пожалуйста. На улице сильный ветер, надо беречь твои ушки.

А я терпеть не могла любые шапки! Вообще не любила ничего надевать на голову, к тому же в шапке плохо слышно и голова от неё чешется. Пока я жила в детдоме, не носила шапок по той простой причине, что меня никто заставить не мог это сделать. И я очень гордилась этим! Например, если воспитательница протягивала мне шапку, я, вроде как случайно, роняла её на пол и, «не заметив», переступала и шла себе дальше. Если же воспитательница поднимала шапку и снова давала мне, я опять нарочно роняла её или старалась незаметно закинуть куда подальше – долой с глаз воспитательницы. Постепенно все привыкли к тому, что шапок я не ношу. Правда, меня и за это называли наглой хулиганкой и неисправимой врединой, но меня это не волновало.

Так вот, когда мама протянула мне шапку, на меня вдруг накатило раздражение, и я тут же швырнула шапку на пол. Швырнула, а сама напряглась в ожидании маминой реакции. Память беспощадно напомнила мне обо всех тех словах, которые я могу услышать сейчас в свой адрес.

Однако мамочка обняла меня за плечи и ласково спросила:

– Она так тебе не нравится, эта шапка?

– Не нравится, – буркнула я и вдруг почувствовала, что мне жалко маму, ведь она так старалась, выбирала эту шапку специально для меня. Мне захотелось плакать, а ещё кричать и ногами топать. В общем, дело шло к истерике. Тем временем мама подняла шапку и, засунув в неё руку, стала шевелить пальцами. Получилось, будто шапка ожила.

– Ой, некрасивая я! – запричитала шапка маминым голосом. – Никто не хочет меня носи-и-ить! Даже моя любимая девочка Алиса бросила меня на по-о-ол! А я так люблю свою девочку и хочу защитить её ушки от ве-е-етра!

И мама поднесла шапку к моему лицу и при этом причмокнула – будто шапка поцеловала меня. Сначала я удивилась, что шапка мягкая (в детдоме у меня была другая – колючая), а потом мне стало смешно и даже немножко жаль шапку: она такая симпатичная и мягкая, зачем же я с ней так? Я выхватила шапку из маминых рук и быстро нацепила на себя.

– Ура! Моя любимая девочка надела меня! Спасибо, – поблагодарила шапка маминым голосом.

Я рассмеялась. А мама продолжала говорить от имени шапки:

– Как только Алиса выйдет из дома, ветер увидит её и скажет: «Ага! Вот сейчас я нападу на эту девочку и подую ей в уши – они и заболят!» А я отвечу ему: «Нет, ты не попадёшь в уши моей девочке, потому что я защищаю её!» Ветер покрутится-покрутится вокруг Алисы и дальше полетит, и Алиса моя не заболеет, – закончила «шапка».

Я хихикала, потому что мама очень рассмешила меня. Мне сразу стало ясно, для чего нужно надеть шапку, капризничать расхотелось, настроение поднялось. Моя мудрая мамочка часто использовала юмор, чтобы разрядить обстановку, а дети, как известно, отражение своих родителей, и я в конце концов переняла у неё эту привычку.

Личная драма моей мамы, или Знакомство с бабушкой и дедушкой

Пора рассказать о том дне, когда мама впервые привезла меня к своим родителям, чтобы познакомить нас. Я тогда была слишком мала и не понимала, что это знакомство очень важно для меня – ведь это же теперь МОИ бабушка и дедушка! Не понимала я и того, что маме было бы очень приятно, если бы мы подружились. В то время я очень гордилась тем, что теперь у меня есть мамочка, ходила за ней по пятам, задрав нос, и очень ревностно относилась ко всему, что отвлекало маму от меня.

В первый же день у бабушки и дедушки я много капризничала и даже умудрилась закатить истерику. Я не принимала их, ведь они претендовали на внимание МОЕЙ мамы, а она была только МОЕЙ!

Вечером, уложив меня, мама спустилась, чтобы выпить с родителями чаю. А я встала и тайком последовала за ней. Конечно, ревность и любопытство толкнули меня на это. Я побежала подслушивать, что взрослые будут говорить обо мне.

Мама шла по лестнице, я – на цыпочках – за ней. Осторожно выглянув из-за угла, увидела, как на кухне мама села за стол рядом с бабушкой и дедушкой. Так же, на цыпочках, я дошла до двери кухни и притаилась за ней.

– Таня, ну и упёртая ты! – услышала я голос бабушки. – Всю жизнь всё по-своему делаешь, никого не слушаешь! Разве я, твоя мама, желаю тебе плохого? Ну, зачем ты удочерила эту дикарку? Кто теперь возьмет тебя с ребёнком? Умоляю, верни её в детский дом! Девочка сложная, с проблемами…

– Хватит! – категорично оборвала её мама. – Если самые родные люди, родители, не любят своего ребёнка до такой степени, что выбрасывают его на улицу, как бездомного котенка, если этот ребёнок растёт потом в детском доме без любви и ласки – любой превратится в дикаря с проблемами! Запомни, мама, Алиса – моя дочь! И я никому не дам её в обиду, даже тебе! – голос у мамы срывался, последние слова она выговорила сквозь слёзы и заплакала.

Вдруг наступила пронзительная тишина, я даже испугалась, что моё дыхание вот-вот услышат и выйдут посмотреть, не прячется ли кто за дверью. Одновременно с этим гордость за то, как мама заступилась за меня перед бабушкой, заполнила всю мою душу и сердце. Но тут я услышала, как и бабушка всхлипнула.

– Танечка, я тебе лучшего желаю, – сказала она. – Я же понимаю, что с тех пор, как с твоим Игорем и нашей Оленькой… – бабушка снова всхлипнула. – Я знаю, именно поэтому среди всех детей ты выбрала самую сложную девочку. Тебя же наверняка предупреждали, что с ней ты намучаешься. Но ты хотела намучиться – вот в чём дело! Ты хотела, чтобы проблемы этой девочки заполнили всю твою жизнь и заслонили бы твои собственные! Чтобы заставили тебя забыть о той боли, которую ты испытала… чтобы перестать думать…

– Мама, не надо, прошу тебя! – взмолилась моя мамочка.

Она закрыла лицо руками и заплакала в голос. Бабушка тоже плакала, дедушка спохватился и стал всем наливать воды, капать туда что-то очень пахучее, настолько резкое, что я даже нос рукой прикрыла. Всё выглядели такими несчастными, что я сама еле сдержалась, чтобы не разрыдаться. Конечно, тогда и половины того, что сказала бабушка, я не поняла, я додумывала это позже – из года в год.

– Надежда, хватит! Смотри, что ты натворила, – заговорил дедушка. – До слёз Татьяну довела! И себя тоже!

– Да со мной всё нормально, – услышала я уже спокойный мамин голос. – Я справлюсь, – сказала она и вдруг снова всхлипнула.

У меня тоже слёзы на глаза навернулись, я испугалась, что выдам себя и сделаю мамочке ещё хуже, поэтому я очень тихо стала отступать от двери. Так, шаг за шагом, и добралась до лестницы. Молниеносно взлетела наверх и оказалась в своей комнате. Не хочу больше подслушивать, на сегодня хватит! Мамины слова «Алиса моя дочь! И я никому не дам её в обиду!» всё ещё звучали в моей голове. Сердце моё было полно нежности и любви к мамочке, а ещё мне немножко хотелось плакать, потому что очень жалко было и её, и даже бабушку с дедушкой. Я настолько привыкла видеть свою мамочку спокойной и рассудительной, что мне и в голову не приходило, что она тоже может заплакать! «Она ведь сильная и умная. И вообще, она же взрослая, а плачут только дети», – думала тогда я. И ещё моя мамочка лучшая! Она никогда меня не бросит! Мне нечего бояться и ни к чему бегать за ней хвостиком, она привезла меня сюда не для того, чтобы тут оставить. Я уткнулась лицом в подушку: мне было стыдно, что я специально старалась не понравиться бабушке и дедушке. Если бы я была прилежной девочкой и проявила бы себя с хорошей стороны, у мамы не было бы сейчас этого неприятного разговора и ей бы не пришлось меня защищать.