Вредная Валерия
Шрифт:
Нечестно! Я не хочу это слух говорить!
– А может…
– Нет, белка, без может. Честный ответ за другой честный ответ, сечёшь?
– Ладно. Я думала, что ты бабник.
– Я? – он начинает смеяться в голос и даже руку убирает, ладонями прикрывая губы. – Я – бабник? Кто тебе это ерунду сказал?
– Никто. Я сама так думала. Ты же в курсе, что ты красавчик?
– О, спасибо!
Чуть пинаю его в бок, сдвигая к краю дивана, но ясен пень, этого кабана так просто не спихнуть: он тут же наваливается на меня и кусает шею. По-моему, у него вообще шея – это какой-то фетиш:
– Крайнов, это не комплимент, не надо так светиться от счастья! Это просто факт. Ты красивый, ты спортсмен, тебя много кто в универе знает. Почему бы девчонкам не вешаться тебе на шею?
– Потому что я этого не поощряю. А кому интересно клеиться к парню, который плевал на это? Лера, не волнуйся. Не коллекционирую я девушек, не придумывай себе.
– А ты веришь в дружбу между парнем и девушкой?
Он, кажется, собирался поцеловать меня, но застывает на локтях, не наклоняясь ниже. Выражение лица за секунды разгоняется от веселого и милого до явно негодующего.
– Опять на Абрамову хочешь вывести? Мне запретить тебе называть эту фамилию? Как в Гарри Поттере, тот-кого-нельзя-называть?
Я ничего не говорю. Не очень хочется нарваться на эту бурю, хотя уже нарвалась…
– Абрамова в одной компании со мной. Всех, кто там есть, я считаю друзьями. И девочек, и парней. Это понятно?
– Понятно.
– И не надо обижаться. Не ревнуй меня.
– Я не ревную.
– Заметно, – выдыхает Влад почти в лицо. – У тебя ведь тоже есть друзья?
– Знаешь, – тяну слово, придумывая продолжение. – Настоящие друзья остались в Нижнем, единственная подруга в универе оказалась сплетницей и склочной овцой, а Настя, которая сейчас ведёт себя, как «старшая сестра». Ты ведь понимаешь, кто такая Настя...
– Они с Русом стоят друг друга.
– Я заметила. Но мне такие чувства не понять.
– У нас так не будет, – тут же заявляет Влад.
Ооо как все серьезно… Кажется, мне сейчас намекнули на отношения?
Глава 26
Влад
Все стало как-то по-другому. Тот же Питер, тот же универ, сессия-стрессия. Экзамены на юрфаке – это же полный трындец! Но меня почему-то не пугает это. Не могу сказать, что совсем пофиг – сдавать-то надо, но думаю совершенно о другом.
О Лерке, которая как-то резво заполонила все мои мысли. Мы проводим вместе довольно много времени, хотя свободных минут не хватает из-за учебы. Количество тренировок сократилось совсем чуть-чуть по той причине, что сезон закончился, а игры нет. Во-первых, мы готовимся к лагерю, а во-вторых, впервые на моей памяти нарисовался матч с лучшей студенческой сборной Москвы. Обычно мы встречались с ними уже на море, но тут по каким-то неведомым причинам москвичам захотелось прикатить к нам в Питер и поиграть ещё до отъезда на юг. Что ж, поиграем, без проблем.
В команде не знают, что происходит у нас с Лерой. Она сама не особо хочет афишировать, чтобы лишний раз не обсуждали. Не сказать, что я сильно возражаю и мечтаю всем рассказать, но все равно для меня это странно. Ведь сейчас во время совместных репетиций, когда прогоняем поддержки, я даже лишний
раз чмокнуть белку не могу. Про ее закидоны я уже понял – у неё в голове всегда какая-то своя картина мира. Да и пусть, для меня главное, чтобы я туда вписывался.Когда остаётся всего два экзамена до конца сессии и пара дней до матча с москвичами, Лера зовёт сходить с ней в «Эрмитаж».
– Белка, какой «Эрмитаж»? Мы что, туристы?
– А какая разница, туристы или нет, если там красиво?
– Знаешь, сколько раз я там был?
– Не знаю сколько, но будет плюс один, правда? – смотрит, хлопая ресничками, под милашку косит. Нет, Лер, я знаю, что милашка из тебя никакущая – просто иногда я не могу устоять, даже не пытаюсь.
Она по-детски радуется тому факту, что по студенческому входной билет дают бесплатно. Медленно тянет меня за собой, самостоятельно прокладывая нам путь.
К живописи Лерка довольно равнодушна, а вот интерьеры залов ее впечатляют. То и дело фотографирует что-то и стоит, залипая на красоту. Я же согласен с тем, что в «Эрмитаже» каждый раз можно открывать для себя что-то новое, чего не видел раньше или на что просто не обращал внимание.
Наш маршрут приводит в просторный зал с приглушённым светом. Здесь ощущается легкая прохлада – кондей работает, кайф. Это Египетский зал: тут посетителей ждут древние саркофаги и артефакты, которым столько лет, что подумать страшно.
На удивление, тут довольно много людей. Хотя разве удивительно? Ведь все очень интересно. Краем глаза замечаю парочку, оба возрастом помладше нас с Лерой. Парень и девушка разглядывают экспонаты с женскими украшениями, которые носили египетские женщины.
– Вот это я понимаю, раньше жили жены фараонов, – хихикает девчонка, одетая не совсем для посещения музея. Я бы сказал, в таком самое правильное к нам на баскет приходить. – Цацки нацепили, на ложе разлягутся, а рабы им виноград подают и опахалом обдувают. Ну мечта же.
– Ага. А если муженёк вдруг коптится, тебя хоронят заживо рядом с благоверным. Вместе со всеми твоими цацками и слугами, – сбивает ее позитивный настрой парнишка. Его подруга от такого впадает в осадок.
– Что, правда?
– Правда, – а это уже в разговор вступает другая девушка. Она тоже не сильно принаряжалась для «Эрмитажа», но тут ясно, почему ей нравится голые руки на всеобщее обозрение выставлять: татушки. Много разных цветных татушек. Длинные чёрные волосы добавляют ее виду ещё больше бунтарского духа. – Не всегда, но это практиковалось.
– Зачем? – не унимается испуганная школьница. Ну это я так, условно назвал первую девочку.
– У Древних Египтян было особое отношение к загробному миру. Они верили, что это продолжение жизни, и в новой фараону будут необходимы спутники и подношения.
Мы все это время с Лерой стояли чуть в стороне от той компашки, в «крайне романтичном месте» – у витрины с погребальными сосудами, в которые расфасовывали органы перед мумификацией.
– Вот это я понимаю, русская рулетка с браком, – говорю так, чтобы всем было слышно, а дальше оборачиваюсь на Лерку. – Видишь, тут замуж выходили с потенциальной возможностью откинуться по молодняку, а ты просто встречаться со мной боишься.